Недавно получил такую отповедь из России. Дескать, грею я задницу в теплом и сухом месте, в эпицентре мирового зла, и смею оттуда высказывать какие-то суждения о страдающей родине.

Начинать всерьез оправдываться – что тут не так уж и сухо, что мне и в России было довольно сухо тоже, и что ехал я не за сухостью, что я в миру своих скромных сил продолжаю почтенную традицию экспатов (особенно мне мил в этой ситуации Герцен) – нелепо. А вот проанализировать саму отповедь как высказывание и попытаться понять, каковы мотивации и вообще состояние сознания такого критика – интересно.

В традиционной схоластической мысли выделялось три вида аргументации. Первый – апелляция к очевидности, второй – логическая цепочка, третий – ссылка на авторитетный источник.

Несмотря на то, что идеологами новоевропейской науки принцип авторитета был подвергнут критике, он сохранился и в самой науке, и – тем более – в общесоциальном пространстве. Я уже писал давеча о том, что у людей есть некие референтные группы, мнению которых люди склонны доверять.

Но тут мы сталкиваемся с особым, весьма архаичным видом авторитета – «авторитета аскета».

Высказывание соседа, живущего той же жизнью, что и ты – малоценно. Речи богатея в тереме за рекой – явная ложь и издевательство. Но вот глоссолалии кликуши, таинственные слова вылезшего из леса косматого махасиддхи с ногтями под полметра, речения истязателя плоти, стоящего на столпе или сидящего в муравейнике – овеяны для приверженца принципа аскетического авторитета особым светом и заслуживают самого серьезного рассмотрения, если не принимаются сразу и бесповоротно как истина в последней инстанции.

В "Повести о Ходже Насреддине" Леонила Соловьева описывается поединок двух дервишей – в доказательство своей духовной высоты в глазах некоего бородатого сутяги, оплачивавшего их молитвы, они доставали из-под шапок вшей. Кто больше достал – тот и авторитетнее.

В такой логике есть свой – и немалый – резон. Тот, кто отказался от мирских благ, явно бескорыстен по вектору отказа. Если человек живет в пещере – ему, скорее всего, не нужен дворец, и его слова не мотивированы желанием оказаться под его заманчивыми сводами.

Однако у такого человека могут быть иные слабости – гордость своими способностями, образом жизни, силой воли, независимостью, жажда высшей – духовной – власти над людьми и вселенной в целом, жажда учить, жажда преклонения и повиновения окружающих. Аскетизм – только один из методов, одна из психотехник, позволяющая достигать самых различных результатов, но совершенно не обязательно благих.

Таким образом, «авторитет аскета» - это один из вариантов «авторитета силы», хотя и не самый грубый из этого набора.

Часто принцип «авторитета аскета», однако, используется в целях диффамации оппонента. В некоторых случаях такое применение аргумента оправдано – если кто-то только что в корыстных целях съел трех поросят и семерых козлят, то трудно солидаризироваться с таким существом, если оно упрекает в поведении подобного рода другого хищника. Однако и оный волк, на досуге рассуждая об этической высоте вегетарианства, будет прав, хотя может нанести ущерб имиджу декларируемых им тезисов. Тот, кто, послушав проповедь волка об этической высоте вегетарианства, решит, что вегетарианство – это собачья чушь, впадет в логическую ошибку типа «поп плохой – значит, Бога нет».

Если из США вещает русский нацист – ему, как правило, не выдвигают претензий, что он живет в стране с более высоким по отношению к России уровнем «благосостояния». Если же антиимперские позиции занимает человек, живущий в России, будет использована иная аргументация этого рода: «Да он же москвич», «А еще в шляпе!» «Интеллигенция – говно нации», «по Курской, Казанской железной дороге построили дачи, живут там, как боги».

Отсюда следует, что подобное применение аргумента является чисто софистическим, избирательно применяемым в зависимости от того, одобряется или не одобряется позиция собеседника.

Короче, пусть такие критики немедленно сваливают из уютной России с единой энергетической системой и поголовной грамотностью в Сомали. А то их голос звучит как-то легковесно. Тем более, что в России, по их мнению, скоро настанет рай, а Америке – кирдык. Хорошо и уютно устроились, с дальним прицелом, весьма расчетливо.