Копирую сюда свою реплику, послужившую началом дискуссии на эту тему (из файла Декаларации о намерениях -> Митя). Надо будет её потом иначе выразить, чтобы не было повторения.

В книге X, главе 1 есть такой фрагмент:

«…Но это находится в теснейшей связи с общей метаисторической трагедией Франции. Ещё в начале XVI века её дух-народоводитель поднял нечто вроде бунта против демиургического плана. По-видимому, он желал, чтобы французский уицраор, незадолго перед тем родившийся, был санкционирован свыше на объединение романо-католических народов на основе не католичества, а французской государственности. Таким требованием этот дух вызвал своё отстранение, и Франция осталась без непосредственного водительства». (РМ X I)

И вот над чем полезно поразмышлять: ведь нам заведомо не известно, что демиург Северо-Запада был прав в своём решении. Могло ли быть наоборот: прав был дух-народоводитель, а демиург, отстранивший его – неправ? Я лично так не считаю. Но важно не это, а то, что мы в принципе задались этим вопросом. Не знаю, задавался ли им Андреев, но ни в одном месте книги он не подталкивает нас к тому, чтобы мы задумались над чем-то подобным.

Вопрос о метаисторической правоте того или иного существа вообще может быть неактуален. Демиург и народоводитель Франции могут быть “правы” и “неправы” одновременно – стадиально или аспектно. Можно пойти еще дальше и сказать, что Планетарный Логос может быть не прав. Может быть не прав Бог. Вернее Бог как раз-то и не прав – потому что к Богу вообще не могут быть приложены категории «прав – не прав». У Бога нет монополии на правду. Именно поэтому и существует свобода. Именно поэтому и существует плюрализм путей просветления развивающихся личностей. Именно поэтому возможно достижение ими божественного уровня и соединения в любви с тем, кого мы сейчас называем Богом. Именно потому, что Он – прежде всего – другой по отношению к нам. А не эссенциалистский абсолют, противоположный «твари».

Относительно проблемы “правоты” и “неправоты” решений тех или иных представителей провиденциальных сил. Замечу походя, что само слово “силы” мне не представляется удачным - оно как бы ставит на одну доску силы, которые действуют, скорее всего, принципиально различным образом.
Я бы предположил следующее. Исходя из принципа свободы, не существует некоего единственного “плана”, сообразно которому действуют существа доброй воли (заменю этим словосочетанием андреевское “провиденциальные силы”). Наличие такого плана подразумевало бы принцип единоличного начальствования - и ограничение творческой свободы. Провиденциальные силы не ограничивают свободу. Каждое существо реализует свой творческий проект, (за)предельной целью которого является благо всех живых существ - и даже не один проект, но совокупность проектов. Эти проекты сугубо индивидуальны - тем в большей степени, чем более творчески свободным является это существо. И только частично эти проекты у разных существ совпадают. Возникает со-творческая коммуникативная сеть, обмен в которой определяется, в частности, тем, какой пропускной способностью обладают коммуникационные каналы, имеющиеся в этой сети. Собственно, эта модель призвана описать взаимодействие вообще всех существ универсума. Диктат и навязывание при этом свойственно низшим октавам взаимодействия, тираническим. Именно поэтому у нас не существует единой философской парадигмы. И, возможно, именно в силу воздействий тиранических сил на некоторые виды естественных наук в них формируются т.н. парадигмы, силовые (властные) структуры.

Относительно французской ситуации, Андреев делает важную оговорку - употребляя оборот “по-видимому”. Этот оборот, как мне представляется, ставит под сомнение вообще всю трактовку Андреевым этой ситуации. И тот способ, которым Андреев пытается осмыслить ее - а тут мы уже точно имеем дело с его авторским произволом - вызывает большие сомнения. насколько, выражаясь его же словами, ему удалось “перестроить работу собственного рассудка в направлении внутренней природы метаисторической логики”. Кроме того, если “метаисторическая логика” Андреева находится в таких же отношениях к просто логике, как его “метаисторическая этика” к общечеловеческой этике, то сомнения только усиливаются. Метаисторическая логика Андреева в данном случае выглядит весьма неэтично. Духу-народоводителю приписывается стремление объединить метакультуру с помощью уицраора - и его “отстраняют”. Кто отстраняет? Демиург метакультуры? Проводились ли им консультации - и если да, то с кем? Какую роль в таком отстранении играл синклит метакультуры и синклит Франции (Бургундии, Прованса, Гаскони и т.д.)? С чем мы вообще имеем дело - с отпадением народоводителя, с бунтом? или просто с принципиальным несогласием с “вышестоящей директивой”? Это было силовое отстранение или добровольный уход? Какова его дальнейшая судьба? Что случилось с теми, кто воспринимал его инспирации? Почему Франции после “отстранения” не было послано нового народоводителя тем/теми, кто его “отстранил”? О каком вообще объединении этой метакультуры на основе католичества можно говорить, когда на повестке дня инквизиция, индексы запрещенных книг?

И еще относительно плюрализма творческих проектов. Если проект уже есть - он существует в качестве мыслеформы, в “мире идей” как концептов - причем во всех своих модификациях одновременно. И может быть “уловлен” воспринимающими сознаниями других существ.

Общая ситуация во вселенной и в брамфатуре постоянно меняется - и изменение ситуации вызывает творческие ответы, которые выглядят как внезапные - часто радикальные - “пересмотры планов”. В реальности такие “пересмотры” могут означать, имхо, одно - что разрабатывается одновременно множество проектов, которые могут быть использованы в будущем - в зависимости от того, какая диспозиция образуется. Или реализовываться сразу несколько (множество) - поскольку провиденциальные проекты - это не декреты и не указы государственной власти. Решения принимаются внизу, на человеческом историческом плане - людьми. “Знаком свободы не связываю”.

Даниил Андреев
Таким требованием этот дух вызвал своё отстранение, и Франция осталась без непосредственного водительства

Примечательно, что здесь прямо не говорится, кто именно отстранил духа-народоводителя Франции. Любопытна и сама конструкция фразы: “вызвал свое отстранение”. Субъект “отстранения”, внешний по отношению к духу-народоводителю Франции, как будто исчезает.

Дмитрий Ахтырский
Исходя из принципа свободы, не существует некоего единственного “плана”, сообразно которому действуют существа доброй воли (заменю этим словосочетанием андреевское “провиденциальные силы”). Наличие такого плана подразумевало бы принцип единоличного начальствования - и ограничение творческой свободы. Провиденциальные силы не ограничивают свободу. Каждое существо реализует свой творческий проект, (за)предельной целью которого является благо всех живых существ - и даже не один проект, но совокупность проектов. Эти проекты сугубо индивидуальны - тем в большей степени, чем более творчески свободным является это существо. И только частично эти проекты у разных существ совпадают. Возникает со-творческая коммуникативная сеть, обмен в которой определяется, в частности, тем, какой пропускной способностью обладают коммуникационные каналы, имеющиеся в этой сети. Собственно, эта модель призвана описать взаимодействие вообще всех существ универсума. Диктат и навязывание при этом свойственно низшим октавам взаимодействия, тираническим. Именно поэтому у нас не существует единой философской парадигмы. И, возможно, именно в силу воздействий тиранических сил на некоторые виды естественных наук в них формируются т.н. парадигмы, силовые (властные) структуры.

Если принять такую модель, то действительно исчезает сама возможность корректной постановки вопроса о том, кто был “прав”, а кто “ошибался” в случае с “отстранением” духа-народоводителя Франции в начале XVI века - этот дух или те силы, которые его якобы “отстраняли”.