И снился Акире Куросаве (ой, то есть Мите Ахтырскому) сон. 

Стою я в ванной и бреюсь. Что само по себе уже указывало на необычность ситуации, так как на тот момент жизни я вообще не брился. 

И вдруг понимаю, что я именно с этого дня - президент России. И в зеркало передо мной встроена видеокамера - ритуал утреннего бритья президента транслируется по всем центральным телеканалам. Таков в этой стране обычай. 

Я медленно осознаю факт своего президентства, и по мере осознавания нарастает ужас. Я начинаю вспоминать всех старушек с мизерной пенсией, брошенных детей - и понимаю, что этой ответственности перенести я не могу. А рецепта решения проблем у меня нет и не будет. И от ужаса я просыпаюсь. 

Был я на одном форуме с демократическим устроением выбран модератором. Не нужно мне там было решать проблемы старушек и детей. Но мысли о форуме - и мысли тяжелые - занимали тогда значительную часть моего времени. Ощущение полного бессилия, невозможности адекватно разрешить проблемы, которые настоятельно требуют разрешения, этим мыслям почти всегда сопутствовали. Самоанализ на предмет своей возможной предвзятости - тоже. 

С творческими проектами попроще. Но тот форум не был моим личным творческим проеком. Так мыслилось. 

Так же и со страной, с планетой, с любой "брамфатурой" (живой едино-множественной сложной системой, как их называл Даниил Андреев). Никакая страна не может быть моим творческим проектом. Страна - проект всех тех, кто в ней живет. Включая духов природы.

Если я попытаюсь навязать стране свое управление - я стану чужеродным образованием в ней. Я начну формировать иерархию доминирования. Кен Уилбер называет такие иерархии "патологическими" - в противоположность иерархиям "естественным" (атом-молекула-клетка-организм). 

Организм по отношению к своим клеткам есть целостность более высокого порядка. Однако в организмах случается, появляются злокачественные новообразования, которым нет дела до остальных - они рассматривают остальной организм как поле для захвата и как источник питания, не более. Они мыслят себя "главными" в этом организме. Можно пофантазровать, что такое образование, если его персонифицировать, будет считать себя весьма ответственным - без него, кстати, организм ведь может и погибнуть. Бывает и так, что в организме захватывает власть некая деструктивная программа сознания - можно вспомнить то самое "эго" - в этом случае она начинает организм терроризировать. Эго любит только себя. Оно не любит свой организм, частью которого является - и именно потому, что решило захватить в нем власть. Любое существо есть некое целое и все подуровни, которые в него входят. Мы - это и атомы, из которых составлены молекулы нашего тела. Но мы, что недоказуемо, но вполне логично - сами входим в некие сверхсообщества.

Любая попытка захватить власть над существами своего порядка есть попытка выстроить патологическую иерархию. Такое существо становится эпицентром раковой опухоли для целого, в которое входит. 

Иерархия же естественная ставит проблему власти совершенно по-иному. Я могу постараться заставить тех существ, из которых состоит мое целое, действовать так, как я хочу. Но это чаще всего означает - поскольку уровня полного самоосознаия я не достиг - что одна из частей целого (эгоистическая воля, грубо скажем так) пытается узурпировать власть над целым, которое, в свою очередь, входит в многообразные отношения с целым иного порядка. 

Полное самоосознание предполагает полную интеграцию входящих в это самосознающее целое элементов. Я должен, в частности, любить, понимать и становиться любой клеткой своего "тела", любой молекулой каждой из клеток и так далее. Быть ими всеми. Как обращался к своему телу святой Франциск - "братец тело".

 

Я не самый хороший управляющий для тех существ, которые составляют мой организм. Когда человек умирает - распадаются клетки и сложные молекулы. Остаются только простые молекулы и атомы. Я - не вполне еще я, я себя еще не осознал, а то, что называю "собой" - есть пока лишь элемент. Только в инсайтах существо становится хотя бы в большем приближении "собой" и одновременно единым со всем сущим. Полная личностность тут совпадает с трансперсональностью. Настоящая личность - только тот, кто един со всем миром, со всеми существами внутри себя, вокруг себя и "сверх" себя. 

Во мне, можно так сказать, есть мой эгрегор государственности или уицраор. Система насилия и принуждения, деструктивная в конечном счете по отношению как к отдельным частям организма, так и к целому. И к задачам моего духа. И человек часто действует именно по воле этой системы. Этот внутренний уицраор, это государство внутри меня и от моего имени самозванно действующее - выдающее себя за подлинного меня - и есть то самое "ложное эго". 

Пока что мы не знаем прецедентов на земле, чтобы какой-либо социум, существующий по территориальному признаку, был избавлен от узурпаторов. Получить власть в том или ином социуме - и особенно в "стране", а не в субкультуре, из которой можно легко выйти - весьма часто значит стать человекоорудием ложного эго этой "страны", ее уицраора или иного узурпатора, воспринимающего людей как батарейки, как корм, как функцию, средство для достижения своей цели.

Но неужели не бывает во главе некоего социума "родомыслов" - людей, чье нахождение на этом месте увеличивает благо всех живых существ и способствует их конечному просветлению? Не углубляясь в непростую метафизику и этику этого вопроса, замечу, что чистый родомысл (так сказать, его веберовский идеальный тип) ненасильственен. Не желающие "просветленно направляться" части не уничтожаются, а просто отделяются с правом найти себе более устраивающее их целое. В родомыслы - равно как и в просто "управляющие" - обычно просто "выносит", если ты сам не имеешь патологии. Родомыслы власти не ищут - ищут любви и взаимопонимания, свободы и просветления всем. И чем в меньшей степени это так, тем в большей степени находящийся у власти является узурпатором. Поэтому опасной для человека является сама концепция "благого правителя" - поскольку родомыслом может считать себя самый страшный тиран. "Не человечьим хотением, но божьим произволением царь есмь".

Родомыслы, вынужденные "отсекать части", не свободны от демонического миропорядка. И только непредставимая почти боль за каждую улетающую "щепку" может отчасти искупить карму этих родомыслов. Они ответственны за всех, кто пошел за ними и за тех, кто улетел под ударом их родомысленного топора, "которым Петр рубил окно в Европу". Даниил Андреев утверждает, что писатели спускаются в ад за существами, ставшими метапрообразами их героев. Полагаю, что сходным образом дело обстоит и с родомыслами. 

Самые жуткие для меня моменты отправления властных функций - это были приемы вступительных экзаменов в университет и в аспирантуру. Ты ставишь человеку "два" или "три" - и тем самым блокируешь ему путь, который он хотел для себя избрать. И открываешь путь тем, кому ставишь пятерку. Такая власть мной ощущалась как почти что непосильная - и предполагаю, что чем более человек сопереживает подвластным, тем в большей степени он осознает невыносимость всяких "бремен белых людей" и отвратительность горделивой псевдосмиренной готовности великих и не очень инквизиторов это бремя нести. 

Естественная система, имеющая иерархический оттенок, свободная от насилия - отношения, пример которых нам дают взаимоотношения Иисуса или Сократа со своими друзьями-учениками. Это пример естественной иерархии, в которой участвуют существа одного рода, но разных степений восхождения-осознания. Человек, видя людей, подобных Иисусу и Сократу людей, может захотеть, чтобы они научили его тому, что он сам пока не умеет. И становится другом-учеником. А часто - и учителем; пара ученик-учитель - пара-перевертыш, ученик может оказаться твоим же учителем. Принуждения здесь нет - только добровольность. Вплоть до возможности предать или убить учителя. И, во всяком случае, не признать учителя за такового.

 

Однако, когда речь идет об иерархии - чаще всего речь идет о неестествеенной иерархии. Даже когда мы говорим о клетках и организмах - нет в их иерархии полной "естественности". И в этом я либо с Уилбером не согласен, либо он несколько упростил свой ход мысли, чтобы донести основную мысль о разных типах иерархии. 

Жертвовать можно только собой, но не другими. В патологической же иерархии верхние обычно жертвуют низшими. В нормальной иерархии более продвинутые служат отставшим, жертвуют ради них собой, омывают им ноги. Они внизу пирамиды, а не на ее вершине, они словно тащат пирамиду человеческих несовершенств на себе. Они - не власть. Иисус не отдавал приказов.

Наши отношения с благими, провиденциальными "силами" (слово "сила", как и "власть", будучи употреблено, по отношению к святым, просветленным и иным существам, реализовавшим свою добрую волю, звучит для меня диссонансом, напоминающим, допустим скрежет алюминиевой вилки по оконному стеклу) не похожи на взаимоотношения "князей и народов". Они - провиденциальные силы - нас всегда отпускают. Не задерживают. Карают только силы другого порядка - те, кто пытается существовать за счет мучений других существ. А мы, находясь в двойственном мире (состоянии сознания), вынуждены снова и снова отвечать на вопрос, не имеющий в пределах этого несоврешенного мира ответа - вопрос об этичности сопротивления злу силой. Оправданности насилия в процессе воспитания детей - например, как именно дать ребенку понять, что неправильно выкидываться с двенадцатого этажа. Осознавая, что принципиальное одобрение насилия в конечном итоге практически неизбежно приводит к метафизическо-этическому выводу "кто сильнее, тот и прав" и к признанию самого сильного самым адекватным реализатором божественной воли.

Это едва ли не главный нерв мировой трагедии. Которую подменяют фарсом жаждущие власти - государственной, наставнической, любой иной - и спекулирующие на этой трагедии. Культивирующие раковую опухоль вместо поисков средства излечения. Утверждающие мир насилия как единственно возможный, достойный и оправданный. Сознание такого типа всячески пытается посадить Иисуса на трон, назвать его "христом" или "мессией", дать ему скипетр и державу. Однако евангельский ответ на вопрос об иерархиях остается таким: "Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов, господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет всем слугою". Хотя, как нам известно, титул "слуги народа" весьма моден среди диктаторов, которые, случается, удовлетворяются и скромной должностью "секретаря", хотя бы и генерального. Впрочем, в цитированном чуть выше тексте немало говорится и о лицемерах. 

 

Дублирую сюда свой отклик на эту работу с другой площадки:

“…Предупреждаю (перед тем, как высказать ”резюмирующий“ вопрос) автора - Дмитрия Ахтырского - я из дураков, т.е. не боюсь выглядеть дурой и даже быть таковой.
Этические проблемы при обладании властью - ”малой“, в пределах небольшого и/или временного конгломерата, и ”большой“ - высвечены в работе ярко-чётко-узнаваемо.
А если подойти к вопросу с позиции ”функциональности“? Получив власть, человек становится ”функционалом“, и люди уже, в принципе, наработали опыт, определяющий специфику этих функций. Не сказать, чтоб они были уж очень сложны (в первом приближении). Уже существуют определённые правила, добросовестно следуя которым, властные структуры будут, скажем так, ”вполне переносимы“ для управляемых.
Для властей предержащих существуют свои ”инструкции“, свои ”если…, то…“ и ”ни в коем случае не…“
…Иной коленкор, что есть натуры, для которых непереносимо само ”властное состояние“, такие во власти - что колченогий в балете, безголосый в опере. Случалось, да… И ставшая расхожей фразой ”система сдержек и противовесов“ предназначена в том числе и для того, чтоб минимизировать ущерб для общества при такой ситуации.
М?
Или я, ”по обыкновению“, неверно поняла статью? ”
КАРР

Татьяна, спасибо за вопрос. Постараюсь ответить попозже более развернуто. А пока коротко.

Хотелось бы уточнить, что Вы имеете в виду под понятием “функционал”. Да, “привычка - замена счастью”. Но либо власть перестает фактически таковой быть, оставаясь просто символом. То есть, допустим, я королевского рода, да только короли в стране больше не правят. Либо… Начальник концлагеря вполне может быть таким “функционалом”. И кому от этого будет легче? Хотя, конечно, если в государстве существует работающее законодательство и власти ведут себя предсказуемо и имеют на себе ограничения - это лучше, чем беспредельная власть.

Да, Митя, не быть тебе президентом. С такими-то мыслями о власти, “понимашь, так сказать…”
В целом, с выводами статьи согласен - они очевидны для тех, кто хочет эту очевидность видеть.
Но что любопытно, пока читал твою статью вспомнились дневники последнего русского царя страстотерпца Николая II (читал их лет 12-13 назад, когда у меня было одно очень сильное и интересное переживание (необычный “сон”) связанный с последним российским императором). Так вот, вспомнилось - как же он мучился с этой несчастной властью доставшейся по наследству! Как он хотел никому не навредить - лучше, самоустраниться вообще, стать обычным гражданином Романовым - а в итоге: ходынка, кровавое воскресенье и целая трагическая цепочка карм и деяний, приведшая в ипатьевский подвал…. Возможно, именно такая вот мука от созерцания бессилия и невозможности что-либо сделать (только еще хуже), мука, приведшая к расстрелу и сделала его тем, кем он есть сейчас, страстотерпцем. Ведь в отличие от нас он не мог проснуться…. Страшная штука власть. Спасибо за статью!

Вадим, спасибо зак одобрение )

Но как тогда ты объяснишь политику Николая Второго, который в итоге настроил против себя даже значительную часть знати, не желал стать конституционным монархом, принимал решение “в узком кругу ограниченных людей”?

Пару слов о крайне неудачной политике Николая Второго.
Это роковая политика, это стечение карм и обстоятельств, плюс, личные качества Николая Второго, лишенные государственно-стратегического горизонта. Но внутренние противоречия в обществе тогда уже были таковы, что империю вряд ли спасла бы уже и конституционная монархия и “закручивание гаек”. Общество не доверяло власти ни в каком виде (классическая ситуация: низы не хотят, верхи не могут). Неумелые действия Николая - это шатания между волей уицраора (государственная логика), трагедия личного, довольно мягкого, нерешительного, негосударственного характера и предательство ближайшего окружения (тоже немаловажный факт). Не дай Бог, кому либо такой проклятый удел.

Теперь о парадоксе власти и святости в христианском преломлении.
Очень важный момент. Что бы там не говорили в православной церкви монархический группы о “святости власти”, о том, что “несть власти не от Бога…” - среди святых Русской Церкви нет ни одного царя, как государственного деятеля. То есть, нет ни одного монарха ставшего святым благодаря своей государственной деятельности! Есть князья, очень немного (мне лично на ум приходит только Владимир “Красно Солнышко”, ну, тот самый, что крестил Русь, остальные канонизированы как убиенные мученики). Среди царей нет вообще никого. Несколько канонизированных имен - все мученики, те, для кого власть стала источником страданий и смерти. И то, далеко не все. Павел Первый был так же убит. Однако он не в святых. Причина в его весьма жестокой личности (хотя, справедливости ради следует сказать, что смягчение крепостного права началось при Павле). Святость, или страстотерпничество, или мученичество определяется в первую очередь посмертной судьбой личности (есть ли посмертные явления этого человека, характер этих явлений, определенные чудеса связанные с посмертной судьбой и прочее). Если бы Николай Второй был успешным государственным деятелем, он бы никогда не стал страстотерпцем, ибо его посмертная судьба тогда была бы совершенно иной, связанной с государственной кармой. А это другие весьма несвятые области. Одним словом, удачное государственное правление и святость вещи несовместимые.

Князь Владимир - фигура весьма проблемная, если говорить о реальной личности и ее деятельности, а не о мифе. Но это отдельный разговор.

Относительно канонизации правителей - мне кажется, тут гораздо большую роль играет политика, чем “посмертная судьба”. Павел не был канонизировал во многом по политическим причинам, как мне представляется. И даже его жестокость тут не совсем при чем.

Неудачное государственное правление, мне кажется, точно так же мало совместимо со святостью. И искупают, видимо, не страсти сами по себе. а озарение, которое происходит с человеком.

Да, князь Владимир во многом уже мифологическая фигура. И канонизация нередко носит политический подтекст. Но сама метафизическая суть этого процесса в определенной посмертной судьбе. Это, конечно, не значит, что все канонизированные имели эту судьбу, т.е. все канонизированы правильно… Неудачное государственное правление так же совместимо со святостью, как, например, вилка с небом. В случае с Николаем Вторым “неудачное правление” только фон, только цепочка событий приведших к екатеринбургским событиям…. Да, искупают не страсти сами по себе, а то озарение, что происходит с человеком, в том числе и в момент смерти (а зачастую именно в момент смерти).

Посмертная судьба, конечно, тем или иным образом может влиять на политический процесс, да вот только в самые разные стороны. На мой взгляд, “канонизация” вовсе не обязательно является отражением восходящего посмертия.

“Функционал”= исполнитель определённых функций, работник (определённой специальности). Я говорила о “добросовестном исполнителе властных функций”.
“Начальник концлагеря” - понятие из иной категории, доводом в данном случае служить не может. Равно как “начальник ада” или “руководитель пыточной камеры”.
+++Хотя, конечно, если в государстве существует работающее законодательство и власти ведут себя предсказуемо и имеют на себе ограничения - это лучше, чем беспредельная власть.+++
Спасибо. Это ответ. Вопрос второй: в лучше ли эта ситуация, чем безвластие?

Хуже, конечно. То, что вы, видимо, называете безвластием - это распыление власти по микроуровням. Это отнюдь не безвластие. Это власть гопника Васи из соседнего подъезда. Это власть, вполне могущая быть беспредельной. А безвластие - оно на небе. Надеюсь, что и на земле тоже будет.