Текст с разрешения автора взят из его блога в LiveJournal.
Почему России в 90-е годы не удалось перейти к полноценной демократии, как это произошло в странах Восточной Европы? Среди множества причин попробуем рассмотреть одну: этно-национальную.
Для этого совершим небольшой экскурс в прошлое.
В XVIII-XIX вв. Россия формировалась как континентальная империя – в отличие от других европейских государств, имевших заморские колонии. В XIX в. русские (великороссы) составляли около 50% населения страны. С этим было связано затягивание политической элитой процесса образования политической нации и институционализации национального представительства. Не только национальное, но даже сословное представительство не возникло в России: Уложенная комиссия Екатерины II была распущена, а конституционные проекты времен Александра I (в частности, «конституция Новосильцева») не были воплощены.
Импульс трансформации сословного государства и общества в национальные был дан лишь вместе с отменой крепостного права в 1861 г. И произошло это только потому, что старая система продемонстрировала свою полную несостоятельность в Крымской войне, где России противостояли государства, включавшие в свои политические модели институции национального представительства – Великобритания и Франция. Но и после «великих реформ» Александра II национального представительства в России не возникло. Робкие попытки введения его даже в урезанной форме не осуществились. Имеется в виду проект министра внутренних дел Лорис-Меликова о создании двух совещательных комиссий при императоре, в которые входили бы представители земств и городов. Он был одобрен Александром II в 1881 г., но после его убийства так и не вступил в силу. И только в 1905 г. в России появляется постоянный орган избираемого национального представительства – Государственная Дума (которая, однако, не имела влияния на формирование правительства).
Почему российская элита не пыталась усилить собственные позиции путем дополнения монархии полноценным национальным представительством? Это во многом объясняется тем, что в условиях континентальной полиэтнической и поликонфессиональной империи формирование единой политической нации было крайне затруднено. При этом развитие национально-гражданского общества в России неминуемо вело к формированию «малых» политических наций на основе этносов, входивших в ее состав. А это в свою очередь было чревато развитием национал-сепаратистских движений и распадом империи.
В условиях торможения царским правительством национального и гражданского процессов в России оказались востребованными идеологии, не только национальные, но конфронтационные по отношению к существующему режиму. Когда в феврале 1917 г. Вторая российская держава1 вошла в состояние агонии, таких движений, к тому же несущих в себе ядра новой державной государственности, было четыре: 1) октябристско-кадетское, 2) эсеровское, 3) большевистское, 4) анархистское.
Почему же победу одержали именно большевики?
Стратегическое преимущество имело то движение, которое могло бы сохранить государство в прежних границах и даже его расширить. В условиях начавшегося на обломках царской России стремительного формирования политических наций таковым было то движение, в котором идея интернационализма была разработана наиболее основательно. А таковым был именно марксизм. Отказывая «буржуазным» нациям в праве на существование, большевики выступали за содружество «пролетарских» (социалистических) наций, необходимым условием существования является обобществленный характер производства.
Созданный в 1922 г. Советский Союз де-факто был унитарным государством и мог существовать только в условиях монопартийной диктатуры. Советский Союз, если он хотел сохраниться как целостный организм, не мог быть демократическим государством. Демократия неизбежно вела к отказу от социалистической модификации нации. А свободные нации могут объединяться только в федерации, где ни одна из них не имеет преимущества. СССР же при всей его интернациональной риторике, был государством, в котором ведущее положение принадлежало русским. Как только в СССР в 1989 г. вынужденно началась реальная демократизация, он немедленно развалился.
В события второй половины 80-х – начала 90-х гг. особое значение имело пересечение двух факторов.
Российское демократическое движение заметно отличалось от аналогичных движений в союзных республиках. Там демократическая идея была неразрывно связана с национализмом. А российские (русские) демократы не могли быть тогда националистами: борьба против Советской империи – русской в своей основе – с русскими националистическими лозунгами была бы внутренне противоречива.
Нарождающаяся федеральная российская политическая элита не была заинтересована в осуществлении проекта демократии и гражданского общества: в условиях деградации Третьей державы он неминуемо вел к распаду РСФСР-РФ. Она, как и СССР, была полиэтническим поликонфессиональным государством. Причем значительная часть локальных российских этносов имели собственную национальную государственность: в состав Российской Федерации входит 21 автономная республика. Фактически после августа 1991 г., когда противостояние с союзным центром завершилось победой российской номенклатуры, начался процесс, аналогичный тому, который наблюдался в России в XIX веке. Целью этой номенклатуры является торможение полноценной демократии и гражданского общества. Причина все та же – их развитие неизбежно приведет к отделению от РФ ряда иноэтнических республик либо к преобразованию РФ в аморфную конфедерацию.
Одной из ключевых внешнеполитических причин того, почему Третья Российская держава2 в 1991 г. не выбрала демократический путь развития РСФСР-РФ, было ее нежелание отказываться от военно-политического доминирования над республиками бывшего СССР. В случае превращения РФ в демократическое государство, естественным следствием должно было стать ее невмешательство во внешнеполитический курс сопредельных стран и готовность к равноправному и транспарентному взаимодействию с ними. В условиях существования европейского интеграционного проекта и формрования в странах СНГ открытого демократического общества с развитыми гражданскими институтами, деградирующая Третья держава не сможет удержать их в сфере своего влияния. Интеграция пост-советских республик в ЕС и доминирование над ними Третьей Российской державы несовместимы. Полноценная демократия, которая естественным образом вела к такой интеграции, становилась главной помехой для Третьей державы – как в РФ, так и в других странах СНГ. Поэтому Третья держава стремится поддерживать в РФ и других странах СНГ полуавторитарные коррумпированные режимы. Примечательно, что как только они рушатся, в соответствующих странах происходит тотальная десоветизация государственной идеологии и максимальное дистанцирование от РФ. Достаточно вспомнить примеры стран Прибалтики и Грузии.
Интересно сравнить в данном случае поздние СССР-РФ и СФРЮ-Сербию. Оба государства были связаны с державами, находящимися на стадии деградации (Третья Российская – с 1962 г., Вторая Сербская – с момента смерти Тито в 1980 г.). Оба государства являлись номинальными федерациями, в которых резко выделялся один державообразующий этнос – русские и сербы. Оба государства распались в конце XX века, а в их государственных ядрах – РФ и Сербии – установились мягкие авторитарные режимы.
Почему распад СФРЮ в отличие от СССР сопровождался масштабными межэтническими войнами с участием державообразующего этноса? «Третья Югославия» Милошевича не могла создать структуры, аналогичные СНГ и способные удержать в орбите сербской державы ставшие независимыми государства. Отделившиеся от Югославии республики (Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина) являлись инометакультурными политиями по отношению к Сербии и были вполне соотносимы с нею по своим демографическим, территориальным и экономическим масштабам. Иная картина наблюдается в СНГ. Именно поэтому Третья держава была заинтересована в сохранении русскоязычных диаспор в бывших советских республиках, а не в присоединении к РФ районов их компактного проживания. Эти диаспоры играли роль «якоря», удерживающего республики СНГ в сфере влияния Третьей державы.
Что содействовало стабилизации режима Милошевича в 1991-99 гг.? Поддержка Белградом сербского сепаратизма в Хорватии и Боснии и Герцеговины, пользовавшаяся популярностью в сербском населении «Третьей Югославии». Но с каждым отступлением Милошевича его позиции ослабевали. Сначала была сдана Сербская Крайна в Хорватии. Затем война в Боснии и Герцеговине завершилась Дейтонскими соглашениями в декабре 1995 г. Наконец, Косово отделилось де-факто весной-летом 1999 г. после бомбежек NATO. Вскоре после этого режим Милошевича пал (сентябрь 2000 г.).
Точно так же стабилизации режима Путина содействует полиэтнический характер РФ. Можно предположить, что разложение СНГ и отделение от РФ национальных республик (или их упразднение) будет содействовать не только консолидации российского национального государства, но и его демократизации. Или же эти процессы будут идти параллельно.
1. Метадержавы - умопостигаемые реальности, выражающие себя в деятельности тех или иных великодержавных государств. "Вторая Российская держава" - реальность, утвердившаяся в 1812-1813 годах и переставшая существовать в 1917-18 годах, будучи уничтожена своим порождением - "Третьей Российской державой".
2. "Третья Российская метадержава" - реальность, образовавшаяся в конце XIX века, утвердившаяся в 1918 году и выражавшая себя в деятельности Советской России, СССР, Коминтерна, а ныне инспирирующая государственность России и некоторых других постсоветских государств.
Москва, август 1991. Эпистолярные зарисовки, сделанные наивным 19-летним юношей - Дмитрий Ахтырский
Провал августа: советские люди не пожелали отстаивать свои гражданские права - Фёдор Синельников
Москва 1991 и Тяньаньмэнь 1989 - Фёдор Синельников
Раздвоение Системы: консерваторы и реформаторы в 1988-91 гг. Август 1991 - Фёдор Синельников
Избрание Председателя ВС РСФСР в мае 1990 г.: почему победил Ельцин? - Фёдор Синельников