С конца 80-х гг. политико-географическое пространство, контролируемое в той или иной степени деградирующей Третьей Российской метадержавой, поступательно сокращается (см. «Усыхание советско-российского империализма в 1989-2013 гг. в Восточной Европе и на пост-советском пространстве и Евро-Майдан 2013 г.»). На сегодняшний день можно говорить о попытке формирования российской элитой военно-политической системы, которую условно можно назвать «СССР-лайт». Она включает в себя не только ряд международно-признанных пост-советских государств, но и сепаратистские образования, выступающие, в своем роде, эрзацами республик, окончательно или почти полностью вышедших из инициируемого и контролируемого Третьей Российской метадержавой пост-советского проекта (опорами которого являются СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭс, Союзное государство, Таможенный союз, Евразийский союз).

К «полноценным» (международно-признанным) пост-советским республикам, ориентированным на союз с Россией, относятся Беларусь, Казахстан, в меньшей степени – Армения, Кыргызстан, Таджикистан. То есть всего (вместе с Россией) в «СССР-лайт» входят 6 международно-признанных государств.

Деградирующая Третья Российская метадержава всеми силами стремится к реставрации СССР, но не может этого добиться. В результате возникает иллюзия СССР – замысловатая система союза пост-советских государств, часть из которых как бы имитирует навсегда ушедшие из этого сообщества республики.

В роли лайт-версии Украины выступает Крым, Молдовы – Приднестровье, Грузии – Абхазия и Юж. Осетия, Азербайджана – Нагорно-Карабахская республика (НКР) и другие его оккупированные территории. Таким образом, в «СССР-лайт» эквивалентами 4 пост-советских республик являются 5 сепаратистских образований: 2 признанных РФ (Абхазия и Юж. Осетия), 2 непризнанных РФ (НКР и Приднестровье) и 1 аннексированное РФ (Крым).

Все перечисленные выше лайт-варианты являются эрзацами демократических государств, в той или иной степени тяготеющих к интеграции с ЕС (Грузия, Украина, Молдова) или остающихся недемократическими, но обладающих значительными потенциями демократизации и евроинтеграции (Азербайджан). Это страны так называемого ГУАМа.

Наличие сепаратистских республик на пост-советском пространстве позволяет России вмешиваться во внутренние дела тех государств, от которых эти самопровозглашенные образования откололись (см. «Межэтнические конфликты: почему Третьей метадержаве выгодно сохранение нестабильности в СНГ?»). Мы можем составить, своего рода, иерархию государств по уровню возможности российской элиты манипулировать конфликтными ситуациями.

В случае Украины пространство для маневра у РФ теперь практически отсутствует – Крым аннексирован и сулить его возврат Украине взамен масштабных политических и экономических уступок руководство РФ уже не может. Признание независимости Абхазии и Южной Осетии существенно сузило пространство для маневра России. Наконец, в случае с непризнанными Россией НКР и Приднестровья у российского режима еще сохраняется значительное пространство для политического маневра. Однако оно не столь широко, как может показаться. НКР не признана даже Арменией, российские войска в зоне карабахского конфликта отсутствуют, русского населения как в Армении, так и в НКР нет (из примерно 2,8 млн. населения Армении русских осталось около 10 тыс.). Анклавное Приднестровье отделено от РФ территорией Украины и включение его в состав РФ создаст для российского руководства массу нерешаемых проблем.

Каждую из союзных России международно-признанных республик в сфере влияния Третьей Российской метадержавы удерживает свой набор факторов.

В случае Беларуси и Казахстана – это многочисленное русскоязычное и/или русифицированное население. В ситуации с Кыргызстаном (наименее авторитарной из всех мусульманских республик бывшего СССР) русификацию также можно считать решающим фактором сохранения российского влияния.

Армения стратегически зависит от России из-за Карабахского конфликта. Причем зависимость Армении от России связана именно с тем, что именно она выступает оккупантом в отношении Азербайджана (и в этом смысле Армения разительно отличается от Грузии, Молдовы и Украины, которые не удерживают чужие территории, а потеряли свои).

Таджикистан выбивается из этого сообщества: здесь решающим оказывается общая граница с Афганистаном и отсутствие собственной экономики (что отличает эту республику от Узбекистана и Туркменистана).

Кроме того, есть еще один фактор, значимый для ряда среднеазиатских государств: общая протяженная граница с Китаем есть у Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана (заметим, что Узбекистан и Туркменистан, в которых влияние РФ минимизировано, не граничат с Китаем). Элиты этих трех среднеазиатских государств могут рассматривать союз с Россией как противовес китайскому военно-политическому и экономическому присутствию в регионе.

Главной опасностью для Третьей Российской метадержавы, инициирующей «СССР-лайт», является отрыв пост-советских республик от РФ и их включение в европейский (и – шире – западный) интеграционный проект. Российской элите выгодно сохранение авторитарных и коррумпированных режимов на пост-советском пространстве. Такой политико-экономический уклад не только стратегически препятствует евроинтеграции, но и фактически является основой российского интеграционного пост-советского проекта, глубоко девиантного по своей сути. Поэтому так болезненно и агрессивно в РФ воспринимаются все национально-демократические революции на пост-советском пространстве.

На сегодня избавленными от угрозы включения в «СССР-лайт» и подошедшими наиболее близко к присоединению к европейскому (западному) интеграционному проекту являются три восточно-европейские республики, в которых победили национально-демократические революции (Грузия, Украина), или которые смогли вплотную подойти к евроинтеграции преимущественно эволюционным путем (Молдова). Неустойчивость авторитарных коррумпированных режимов в этих странах Россия пыталась компенсировать поддержкой пророссийского сепаратизма и активности пророссийских партий – в основном коммунистических, но не только их (как показывает опыт олигархическо-популистской Партии Регионов в Украине), а также посильным содействием сохранению в этих странах ряда элементов советского исторического мифа (советской топонимики и памятников, культа «ВОВ» и «Победы»). Этого курса Россия продолжает придерживаться и сегодня.

В тех случаях, когда нет обозримых перспектив включения пост-советского государства в западное содружество, российская элита даже в случае выхода такого государства из-под ее контроля и неприсоединения к «СССР-лайт» (благодаря отсутствию многочисленного русского населения и отмирания коммунистической идеологии), не пытается проводить по отношению к нему подрывную политику. В качестве примера можно привести авторитарные и коррумпированные Туркменистан и Узбекистан: в отношении их на государственном уровне в России отсутствует враждебная риторика, российская элита совершенно равнодушна к проблеме ущемления прав русскоязычных граждан этих государств.

Как долго просуществует «СССР-лайт» в сложившейся к сегодняшнему дню конфигурации? Можно ожидать, что процесс «открепления» пост-советских государств от этого проекта активизируется в ближайшем будущем – вместе с очередным стадиальным спадом Третьей Российской метадержавы.

4 апреля 2014 г.