Как можно интерпретировать андреевские “трансмифы верховных религий”? Это слой именно религиозного состояния сознания или какая-то иная система отношений? Имеет ли отношение к трансмифу христианства светская европейская культура секулярной эпохи?

В файле “Беседы за экраном” я уже высказывал свою идею о том, что трансмиф буддизма возник синхронно с образованием первой буддийской метакультуры - Гималайская. До этого трансмифа буддизма просто не существовало. Этот тезис я уже обосновывал цитатами из “РМ”. Полагаю, что из этого можно попытаться вывести следующее положение. Трансмиф любой из пяти выделенных Д.А. религий - это всего лишь особый дополнительный слой, по которому происходит восхождение становящихся индивидов из затомисов в более высокие слои. И становление европейского индивида в Энрофе, создающего, к примеру, светские вестнические произведения, связано с “трансмифом христианства”, вдохновляется им, ориентируется на него.

Интересно то, связан ли с “трансмифом индуизма” буддизм до появления своего трансмифа или джайнизм и сикхизм, никогда не имевшие отдельного трансмифа. Связано ли с трансмифом маздеизма манихейство?

Метакультур, которые идентифицировались бы ТОЛЬКО этими религиями, в истории не существовало. При этом все эти религии, безусловно, представляют собой очень яркие и выразительные духовные явления. И вот, предположим, умирает какой-нибудь джайн или манихей, входит в затомис Индийской или Древне-Иранской метакультуры, и… Дальше-то ему куда вверх идти? Джайнизм, к примеру, отличается от буддизма по своим доктринальным положением не меньше, чем буддизм. Соответственно джайн не может двигаться вверх через трансмиф индуизма, если это трансмиф именно этой конкретной РЕЛИГИИ. Но если то, что Д.А. именует “трансмифом религии”, это лишь условный термин для обозначения некоего высокого слоя связанный в большей степени с метакультурами, нежели с религиями, то джайн вполне может осуществлять восхождение через “трансмиф индуизма”.

Более сложный вопрос - почему только над пятью затомисами возникли трансмифы? Еврейским, Древне-Иранским, Индийским, Гималайско-буддийским, Греко-христианским. Что объединяет эти метакультуры с формальной точки зрения? Если попытаться приложить к этой проблеме мою модель локальных цивилизаций (Митя с нею не знаком пока), то можно сделать следующие предположения.

Еврейский, Древне-Иранский Индийский затомисы на раннем этапе своего становления идентифицировались первично-текстуальными религиями с ранним каноном.

Гималайско-буддийский - производно-текстуальной религией с поздним каноном и при этом, как я уже отмечал, сам факт возникновения отдельного затомиса с такой религией мог обеспечить возникновение трансмифа.

У Греко-христианской метакультуры поздний канон (в этом ее отличие от Еврейской, Древне-Иранской и Индийской метакультур), и она не является производно-текстуальной (в этом ее отличие от Гималайско-буддийской метакультуры). Особенностью христианства (сначала греческого, а потом и всех остальных) является то, что его канон включает в себя полностью священные тексты другой религии - иудаизма. Такого качества больше нет ни у одной религии.

Если бы я был радикальным схоластом от РМ, я бы предположил, что трансмифы, связанные с затомисами Гималайско-буддийской и Греко-христианской метакультур, возникли в результате обособления от трансмифов, надстоявших над затомисами Индийской и Еврейской метакультур. При этом характер этих обособлений мог существенно различаться: буддизм не признает авторитет Вед, Гималайско-буддийский затомис возник в результате обособления от Индийского затомиса; христианство признает авторитет ТаНаХа, и “византийский” затомис возник независимо от Еврейского (хотя и был основан иудеем - Иоанном Крестителем).

Еще один вывод: в рамках этой схемы для этих трансмифов не удается найти универсального формализованного качества.

Я уже высказывался на тему трансмифов - повторю ряд остающихся для меня актуальными тезисов еще раз.

Из текста ДА может создаться впечатление, что пять слоев трансмифов верховных религий как бы перекрывают как сплошная балка находящиеся выше них слои, и прохождение одного из них является обязательными для дальнейшего восхождения любого из существ Шаданакара - вне зависимости от того, к какой метакультуре он принадлежит. То есть древний шумер или китаец-даос, остановившись перед этими слоями как будто должны сделать выбор - каким же путем, через какой трансмиф они будут восходить. Абсурдность такого восприятия андреевского текста очевидна. Особенно смешно это выгляди в случае с рядом религий, создавших уникальные метафизические системы: джайнизм, даосизм, манихейство, религиозный неоплатонизм, гностицизм, ислам, сикхизм. Примечательно то, что когда Андреев пытается обозначить учения, в которых нашло отражение существование Духовной Вселенной, он упоминает плерому гностиков, дао, эмпирей платоников и неоплатоников.

Духовная Вселенная невыразима ни на каком языке и может быть пережита, конечно, лишь в отдалённейших предчувствиях. Наивысшие духовные восхищения у мистиков христианства, высшая ступень экстаза у индуистов, «абхиджна» Будды – всё это суть состояния именно этих отдалённых предчувствий. Систематизирующий разум пытается влить их в твёрдые формы учений, чтобы приобщить к ним многих, и создаёт тусклые отблески, подобно учениям о Дао, о Плероме, об Эмпирее, о дыхании Парабрамы.

Мне представляется естественным, что дойдя до уровня, предшествующего трансмифу, индивид может восходить в слои, надстоящие над трансмифами пяти религий, без прохождения их. Трансмифы - это особые слои, упрощающие движение для ряда представителей метакультур. Дополнительно замечу - далеко не для всех. Кажется комичным, что джайн должен выбирать через какой трансмиф ему восходить - буддийский или индусский. Хотя благоверный и ревностный адепт буквы “Розы мира” может поддаться соблазну впихнуть джайнизм и сикхизм в трансмиф индуизма.

Отсутствие у таких религий как джайнизм и сикхизм (связанных с Индийской метакультурой) собственных трансмифов объясняется не тем, что они в чем-то уступают, например, буддизму (имеющему свой трансмиф), а только тем, что буддизм стал религиозным идентификатором новых метакультур, отличных от Индийской и “обособившихся” от нее, а джайнизм и сикхизм такими идентификаторами не стали. То же самое можно сказать о манихействе - религиозном феномене Древне-Иранской метакультуры. Несмотря на богатство и оригинальность своей мифологии, метафизики и этики, эта религия не стала идентификатором для какой-либо новой метакультуры, “обособившейся” от Древне-Иранской.

В случае с исламом можно обратить внимание на то, что ДА отмечает, что эта религия претендует на прорыв к “метабрамфатуре”:

"Правда, другие международные религии были связаны, хотя бы отчасти, со слоями Шаданакара, высшими, чем затомисы метакультур. Казалось бы, пропорции духа, необходимые для задач всемирного масштаба, могли сообщить своим сверхнародам и они. Но в мусульманском мифе метаисторическому взгляду видятся три пласта. Один – отражающий трансмиф именно мусульманского сверхнарода и только к этому трансмифу, то есть к затомису Джаннэту, обращенный. Другой – дающий свой, сниженный и искаженный, но все-таки опирающийся на духовную реальность вариант христианского мифа. И третий – как бы пытающийся прорваться в метабрамфатуру, но бытие Мировой Сальватэрры, бытие Планетарного Логоса не осознавший и тем самым поставивший предел для себя самого, осудивший себя на нераскрытие в исламе как в религии потенций подлинной всечеловечности. Отблеск всемирной устремленности, трепетавший на миллионах душ, захваченных этой религией в свой поток в первые века ее существования, сделал возможным ее великолепный разлив, ее распространение на целый ряд стран; но под этой психологической устремленностью ко всемирному не лежало онтологической всечеловечности. Именно поэтому ислам, как разливающаяся религия, быстро иссяк и ныне не дерзает помышлять о распространении большем, чем удалось ему достигнуть в далекие минувшие века".

Если не следовать догматике ДА, а подойти к проблеме шире, то можно скзать, что для ислама “игнорирование” христианского и иудейского трансмифов - это не аберрация, а экзистенциальная интенция. И здесь у ДА речь идет об устремлении “третьего пласта” ислама не к метабрамфатуре (макробрамфатуре Вселенной), а к Духовной Вселенной. Либо у Андреева здесь нет ошибки, и “третий пласт” ислама ориентирован на метабрамфатуру (макробрамфатуру Вселенной). В этом случае ислам оказывается уникальной религией в истории человечества.

Нечто подобное можно сказать и об учении Будды. Андреев определяет опыт Будды в контексте предчувствия Духовной Вселенной (хотя связывает это состояние с абхиджной, а не нирваной). То есть в тот период, когда никакого трансмифа буддизма еще не существовало, Будда был устремлен не к затомису Индийской метакультуры, не к индуистскому трансмифу, а к более высоким слоям. Сам же трансмиф буддизма стал формироваться вместе с образованием Гималайской метакультуры:

Гаурипур - затомис маленькой, слишком рано отделившейся от Индии, но с огромными возможностями, Гималайской метакультуры. Именно здесь зажигались когда-то самые яркие очаги буддизма; здесь в лоне этого учения протекали те метаисторические процессы, которые создали из него религию в полном смысле этого слова, то есть учение не только нравственное, но и трансфизическое и духовное. Нравственная же сторона буддизма поднялась в Гималаях на такую ступень, которая знакома лишь чистейшим образцам христианства.

Можно рассмотреть такое предположение. Из христианского трансмифа или через него в затомис сначала Северо-Западной метакультуры, затем из него в Энроф исходит и контр-традиция Нового времени (секулярность-демократия-рационализм). И в этом случае возникает вопрос: а что такое, собственно, трансмифы «верховных религий»? Ограничены ли они сугубо религиозной сферой, как считал Андреев? Здесь нужно учитывать, что в мировоззрении Андреева присутствует гипертрофированное отношение к религии. Можно предположить, что слой трансмифов связан не только с религиями.

Для меня важным открытием было понимание того, что буддийский трансмиф возник через несколько веков после Будды и его учения. Это произошло только в III н.э., когда появились Гималайская метакультура и ее трансмиф. А «нирвана», пережитая Буддой, и «нирвана», которую Андреев связывает с одним из слоев буддийского транмифа – это совсем разные слои и состояния сознания. Буддизм в северной Индии (за исключением Непала) до своего конца в XIII веке был связан преимущественно не с Гималайской метакультурой, а с Индийской.

Трансмиф – это лишь слой. И оттуда могут идти самые разные месседжи, не только религиозные в узком смысле этого слова. И в этом смысле для меня путь человечества в монотеистической парадигме, потом в христианской, потом – в пост-христианской представляет собой целостный направленный процесс, у которого есть единый источник.