Путинская агрессия вызвала у наблюдателей массу исторических ассоциаций. Сопоставление проводится по самым разным признакам. Для меня наибольший интерес представляют аналогии, позволяющие понять ситуацию, исходя из анализа состояния современной российской государственности в контексте теории метадержав.
В связи с вторжением в Крым Путина сравнивают с Гитлером. Действительно, аналогий предостаточно. Освободившаяся от авторитарного и коррумпированного режима Украина может быть сопоставлена с демократической Чехословакией, пассивность Запада — с попустительством Н. Чемберлена и Э. Даладье, нарушение Россией европейского и даже глобального миропорядка, установившегося после 1945 г. и подтвержденного в 1975 г., — с аналогичным действием нацистской Германии в 1938—39 гг., разрушившей Версальскую систему. И можно еще и еще обнаруживать параллели такого рода.
Остается открытым вопрос, вызовет ли путинская агрессия пересмотр миропорядка (как это произошло в 1938—1939 гг. в связи с агрессией Гитлера, разрушившей Версальскую систему), или этот пересмотр состоится уже после поражения РФ (как это случилось после поражения России в Крымской войне 1853—1856 гг., в результате чего в Европе перестал существовать миропорядок, установленный на Венском конгрессе 1815 г.).
Если после «референдума» в Крыму режим Путина пойдет на присоединение полуострова, то это будет беспрецедентное событие: односторонняя аннексия части основной территории государства — члена ООН государством — постоянным членом СБ ООН.
Попытки осуществления аннексий предпринимались не раз (достаточно вспомнить попытку захвата Кувейта Ираком Саддама Хусейна в 1990 г.), но они пресекались международным сообществом. После 1945 г. только раз одно государство — член ООН сумело в одностороннем порядке осуществить аннексию части территории другого государства — члена ООН с международно-признанными границами — в 1981 г. Израиль аннексировал сирийские Голанские высоты. Но эта акция стала следствием войны 1967 г., ответственность за которую лежит и на Сирии. Сепарация Косова от Сербии не привела к аннексии этой территории третьим государством. В Крыму до неспровоцированного российского вторжения ни войны, ни этнических чисток не было. И к тому же РФ попирает собственные международные обязательства, принятые на себя в 1994—1997 гг.
Аннексия Крыма станет для Путина самоубийственным в политическом плане. Мировое сообщество не смирится с такой акцией, ставящей под угрозу принцип нерушимости государственных границ.
Однако между двумя обозначенными выше историческими ситуациями есть фундаментальное различие. Метадержава нацистской Германии утвердилась в 1933—1934 гг. (когда Гитлер пришел к власти) и в конце 30-х гг. находилась на стадии эскалации, в ее активной фазе. Именно этим объясняются триумфальные политические и военные успехи Гитлера. И эти успехи сопутствовали ей до тех пор, пока она не столкнулась с другими метадержавами, переживавшими активную эскалацию (СССР и США; о теории великодержавия см. мою работу «Циклы российского великодержавия и современность»).
Ситуация с современной РФ совершенно иная. Третья Российская метадержава, связанная с ныне существующей российской государственностью, утвердилась в 1917—1918 гг., достигла апогея своего могущества при Сталине и с 1962 г. (после внешнеполитического поражения в результате Карибского кризиса), когда она пережила надрыв, находится на стадии деградации. Возможно, что у «Путина» (под «Путиным» в большей степени подразумевается режим, а не персоналия, его репрезентирующая) есть гитлеровские амбиции, но у него нет гитлеровского могущества.
Если «Гитлер» проводил в полном смысле слова активную экспансионистскую политику, то «Путин» пытается удержать постсоветские страны Восточной Европы и Закавказья в орбите влияния необратимо деградирующей Третьей метадержавы. Если рассматривать взаимоотношения РФ и других стран СНГ вне рамок формального международно-правового поля, то можно сказать, что на постсоветском пространстве (не говоря уже обо всех остальных политико-географических пространствах) «Путин» действует не как экспансионист, а как консерватор. Достаточно посмотреть на эклектичную и противоречивую идеологию путинизма, глубокую вовлеченность представителей путинской политической элиты в экономическую жизнь Запада, демографическую катастрофу, которую с 1991 г. переживает русский этнос, упадок военной сферы РФ, чтобы понять, что путинская Россия никак не может быть уподоблена динамичной и гиперагрессивной гитлеровской Германии 30-х гг.
После 1991 г. Третья Российская метадержава пыталась удержать Украину как посредством давления, так и с помощью собственно украинских полуавторитарных коррумпированных режимов. Соответственно, и действия властей РФ на Украине в 2014 г. нужно воспринимать не как проявление экспансии Третьей Российской метадержавы, а как ее компенсаторную акцию: Крым — всего лишь утешительный приз после потери контроля над всей остальной Украиной.
Национально-демократическая революция 2013—2014 гг. освободила Украину из-под власти Третьей Российской метадержавы (по крайней мере, резко сократила присутствие этой метадержавы в политическом поле Украины). И теперь нахождение Крыма в составе Украины метадержаве уже не нужно: этот «якорь», который помогал удерживать Украину в орбите ее влияния, перестал исполнять свою функцию (о факторе Крыма в новейшей украинской истории (см. мой текст «Пост-советская Украина»). И теперь метадержава пытается удержать хотя бы Крым, подобно тому как, потеряв Грузию, она сохранила за собой Южную Осетию и Абхазию (см. мой текст «Межэтнические конфликты: почему Третьей державе выгодно сохранение нестабильности в СНГ?»).
Мы можем увидеть любопытные переклички с путинской агрессией в истории российской великодержавной государственности.
Внешнеполитические неудачи крайне негативно сказывались на судьбе лидеров российского государства (не только политической, но и физической). Иван Грозный умер, проиграв Ливонскую войну, Николай I — Крымскую, Сталин — Корейскую. Отдельно можно упомянуть, что есть гипотезы о физическом устранении ближайшим окружением Ивана Грозного и Сталина и о самоубийстве Николая I. Все эти персонажи представляют собой персонификации апогея могущества трех российских метадержав (впрочем, к концу правления этих лидеров уже утративших динамичность и вошедших в состояние эфемерной эскалации или перешедших на инерционную стадию развития). Путин несоизмерим с этими фигурами уже хотя бы потому, что он репрезентирует деградирующую, а не эскалирующую или хотя бы инерционную метадержаву. И это дает нам еще одно основание утверждать, что путинский режим находится сейчас в гораздо более сложных условиях, чем перечисленные выше системы российской государственности.
Какие агрессии инициировала Третья Российская метадержава после 1953 г. (даты ее перенапряжения и перехода на инерционную стадию), и каковы были их ближайшие результаты?
Ряд вторжений СССР и РФ в другие государства (или прямое военное вмешательство в их дела) после 1953 г. закончились для агрессора относительно благополучно в краткосрочной перспективе. Речь идет о таких событиях, как Берлин 1953 г., Венгрия 1956 г., Чехословакия 1968 г. Во всех этих случаях имел место близкий к событиям 2013—2014 гг. сценарий: в странах, подвластных просоветским диктатурам, вспыхнули национально-освободительные восстания, а СССР стремился удержать находившиеся под его контролем государства (а не подчинить в той или иной степени новые страны). То же самое можно сказать еще о двух конфликтах последнего времени – Второй Чеченской войне 1999—2009 гг. и войне с Грузией 2008 г. Обе эти войны окончились победой «Путина».
В 1953—1962 гг. Третья Российская метадержава находилась на инерционной стадии, а не на стадии деградации, как сейчас, — и это надо учитывать при оценке потенциала «Путина». Берлинское и Венгерское восстания 50-х гг. не вызвали ее надрыва по нескольким причинам. Некоторые из них уместно будет упомянуть в сопоставлении с развитием событий в сегодняшней Украине. Существенное отличие восстаний 1953 и 1956 гг. состоит в том, что на территории Восточной Германии и Венгрии к моменту их начала находились советские оккупационные войска. В таких условиях восставшие практически не имели шансов на победу, а государствам Запада было трудно действенно реагировать на советское военное вмешательство. К тому же ГДР вообще не была признана западными государствами, а восстание в Берлине не привело к формированию альтернативных органов власти. Венгрия же за исключением стран советского блока граничила только с нейтральными Австрией и Югославией.
В 1962 г. случился драматический Карибский кризис. Советское военное присутствие на Кубе не было вторжением на территорию другого государства, но США воспринимали размещение советских боеголовок на Кубе как акт агрессии против них. Дислокация советских ракет на Кубе была действием, резко нарушавшим сложившийся к тому времени баланс между военными машинами СССР и западных стран, прежде всего США. И в этом смысле авантюра Хрущева может рассматриваться как аналог путинского вторжения в Крым. Примечательно, что тогда советское руководство нагло врало мировому сообществу (как и сегодня «Путин»), пытаясь отрицать факт размещения советских войск на острове.
Поражение СССР в Карибском кризисе привело Третью Российскую метадержаву к надрыву, и с этого момента она находится на стадии деградации. Но деградация метадержавы еще не означает, что любая агрессия с ее стороны заведомо обречена на провал.
На стадии деградации состояние метадержав нестабильно. В целом и стратегически оно постепенно и поступательно ухудшается. Но при этом возможны и периоды относительной стабильности. Можно сказать, что флуктуационные квазиподъемы деградирующей метадержавы сменяются спадами ее могущества, а промежуточным становится состояние стагнации — высокой (перед очередным спадом) или низкой (перед очередным подъемом) (о фазах и этапах развития деградирующей Третьей Российской метадержавы см. «Нефть, демография и деградация Третьей Российской державы»).
| Деградация Третьей Российской метадержавы (1962-?) | |||||||
| Стагнирование | Квазиподъем | Стагнирование | Спад | ||||
| Низкое | Начальный | Умеренный | Выраженный | Высокое | Начальный | Умеренный | Выраженный |
| 1962—1964 | 1964—1968 | 1968—1973 | 1973—1979 | 1980—1984 | 1985—1988 | 1988—1989 | 1989—1991 |
| 1991—1993 | 1993—1999 | 1999—2003 | 2003—2008 | 2008—2011 | 2011—2013 | 2014—?2015 | ?2015—? |
Первый флуктуационный квазиподъем деградирующей Третьей Российской метадержавы начался в 1964 г. и продлился до 1979 г. Синхронно с вторжением советских войск в Чехословакию квазиподъем не только не прервался, но начался его следующий этап (умеренный).
Внутреннее положение СССР в 1968 г. благодаря относительно благоприятному демографическому положению и не слишком высокой урбанизации также содействовало устойчивости советской политической модели и ее способности контролировать Восточную Европу.
Внешнеполитическая конъюнктура благоприятствовала тогда СССР. Весной 1968 г. произошел надрыв Американской, Западногерманской и Французской держав. В августе 1968 г. государства Запада не смогли ничего противопоставить СССР, поскольку сами переживали трудный период: США увязли в непопулярной Вьетнамской войне, а во Франции и Германии происходили массовые антиправительственные выступления. К тому же в 1968 г. из-за конфликта США и Франции (вышедшей в 1966 г. из военной организации НАТО) западные государства не могли консолидировано ответить на советскую агрессию против Чехословакии.
Следующим крупным конфликтом, инициированным Третьей Российской метадержавой, была война в Афганистане 1979—1989 гг. В это время деградирующая Третья Российская метадержава находилась на этапе квазиподъема в его выраженной фазе (началась в 1973 г.). Вторжение в Афганистан было не попыткой удержания СССР подконтрольных ему территорий (аналогичной стремлению «Путина» удержать Украину), а именно актом военной экспансии, направленным на расширение подконтрольной СССР территории, что и вызвало резкую реакцию всех влиятельных государств: Запада, Китая, арабских монархий и Пакистана, Ирана. Внешнеполитическая конъюнктура сложилась тогда уже не в пользу СССР – деградирующая метадержава США при Рейгане вошла в состояние умеренного квазиподъема. В годы Афганской войны советский режим оказался в изоляции и был вынужден тратить колоссальные ресурсы, воюя c моджахедами, которым оказывали помощь могущественные противники СССР.
Положение СССР осложнилось и вследствие ряда внутренних факторов. Рост трудоспособного населения прекратился. Урбанизация достигла весьма высокого уровня, что негативно сказывалось на использовании экстенсивной экономической модели, основанной на перекачивании дешевой рабочей силы из деревни в город. Росла демографическая нагрузка на работающее население.
Афганская авантюра катализировала кризис советской политической системы. Вторжение в Афганистан и вызванные им последствия как раз и стали причиной остановки квазиподъема деградирующей Третьей Российской метадержавы и ее перехода в состояние стагнирования.
Сворачивание войны, так же как поражения 1953 и 1962 гг., сопровождалось сменой режима, хотя и не так стремительно как в прошлом. При этом за эти годы из жизни и из политики ушли все высшие лидеры СССР, принимавшие решение о вводе войск, — Брежнев, Андропов, Устинов, Громыко (в отставке с 1988 г., умер летом 1989 г.).
С 1985 г. происходил очередной спад могущества Третьей Российской метадержавы. Своего максимума он достиг в августе 1991 г. Но за этим последовал этап ее низкого стагнирования (1991—1993), а потом — квазиподъем.
Первая война в Чечне 1994—1996 гг. была крайне непопулярна и фактически была проиграна. Деградирующая Третья Российская метадержава переживала тогда лишь начальный этап своего квазиподъема. Вторая война (1999—2009) закончилась странной победой, в результате которой Москва стала данником кадыровского режима. И все же в военно-политическом отношении это была победа «Путина». Ему удалось выиграть, потому что с 1999 г. начался умеренный этап квазиподъема Третьей Российской державы. В этом смысле Вторая Чеченская война аналогична вторжению СССР в Чехословакию. К факторам, благоприятствующим победе «Путина», можно причислить и то, что Чечня не была международно-признанным государством (в отличие от Украины).
Вторжение в Грузию и признание независимости Южной Осетии и Абхазии в августе 2008 г. стали важным рубежом в современной истории Третьей Российской метадержавы. Период 2003—2008 гг. — фаза ее выраженного квазиподъема. Военная победа над Грузией и отторжение де-юре ее территорий для Третьей метадержавы событие амбивалентное. Признание независимости Южной Осетии и Абхазии можно назвать ничтожным утешительным призом, который не в состоянии компенсировать Третьей Российской метадержаве потерю всей остальной Грузии. Де-факто РФ и до 2008 г. контролировала сепаратистские республики, используя неопределенность их положения для оказания давления на Грузию и удержания ее в сфере своего влияния. Признание их независимости де-юре никоим образом не усилило Третью Российскую метадержаву (если не считать вспышку милитаристской истерии в российском обществе). И российско-грузинскую войну можно рассматривать как событие, знаменовавшее собой остановку квазиподъема и переход в фазу высокого стагнирования.
Сейчас деградирующая Третья Российская держава переживает очередной спад, начавшийся 24 сентября 2011 г. (см. «Новая Перестройка». Оценка текущей политической ситуации и ближайшие прогнозы»). Украинская революция, победившая к 22 февраля 2014 г., привела к тому, что спад из начальной фазы перешел в умеренную. А такое состояние — крайне неблагоприятно для начала агрессии. Вторжение в Крым в конце февраля 2014 г. по своим последствиям для Третьей метадержавы будет гораздо ближе к Карибскому кризису и Афганской войне.
Сегодня у путинского режима гораздо более сложное положение, чем у его предшественников советского периода. Если сравнить СССР 1962 или 1979 гг. и РФ 2014 г. по уровню могущества, то сопоставление будет явно не в пользу последней. СССР в те годы был мощным государством, чьими сателлитами были страны Восточной Европы.
Военно-политический и экономический потенциал РФ значительно уступает не только западному в целом, но и одному только американскому, как в абсолютном, так и в относительном выражении. Уровень интеграции стран Запада сегодня значительно выше, чем 30—35 лет назад. РФ не просто нарушает международное право, а попирает собственные международные обязательства, принятые ею в 1994—1997 гг.
С другой стороны, нужно признать, что и международное военно-политическое давление на РФ пока (на 15 марта 2014 г.) существенно ниже, чем в период Афганской войны. Агрессии путинской России против Украины содействует то, что все ныне существующие метадержавы, в том числе и те, которые могут противостоять Третьей Российской, так же как и она, находятся на стадии деградации.
Однако этот момент все же не может обеспечить успеха путинской авантюре. Демократические системы обладают значительно более высокой эффективностью, чем авторитарные и полуавторитарные. И если говорить о соперничестве деградирующих держав, то преимущество на стороне держав с демократическим государственным устройством (на современном «политическом» Западе таковыми являются США, Германия, Великобритания, Франция, Испания, Япония, Тайвань, Сербия, отчасти Индия).
Можно надеяться, что реакция Запада на путинскую агрессию против Украины должна быть не менее резкой, чем на вторжение СССР в Афганистан. Ведь та страна находится вдалеке от Европы и США, там не происходила демократическая гражданская революция, и она не собиралась интегрироваться в ЕС.
По всей вероятности, Крымский кризис не будет столь долгим, как Афганский, хотя и не стоит ожидать его молниеносного завершения (как в 1962 г.). У Третьей Российской метадержавы сегодня нет ни ресурсов, ни воли для проведения долгосрочной экспансионистской политики. Мы сможем увидеть, каких действий путинского режима окажется достаточно, чтобы катализировать его падение. Можно ожидать, что в результате Крымской авантюры режим потерпит такое же поражение, какое потерпел Хрущев в 1962 г. и которое повлекло за собой его скорое смещение.
Примечательно, что в Крымскую тему был активно вовлечен бывший мэр Москвы Ю. Лужков, который в психотипическом плане похож на Хрущева. Лужков был своего рода метадержавной реинкарнацией Хрущева, ощущавшей свою миссию в «исправлении» греха 1954 г. (мифологема которого устойчиво присутствует в массовом сознании россиян). После смещения Лужкова 28 сентября 2010 г. крымская тема практически исчезла из российского информационного поля. Теперь уже Путин в Крымском вопросе выступает как бы вторым Лужковым, решающим его в еще более жесткой форме. Но здесь возникает ряд любопытных параллелей. Борьба Лужкова за Крым, равно как Хрущева за ракеты на Кубе, потерпела фиаско. Присваивая себе функции главного крымоборца, Путин усваивает и политическую карму Лужкова и его прототипа – кубинского ракетчика Хрущева.
Возможно, что определение периодов 1980—1984 и 2008—2011 гг., 1985—1988 и 2011—2014 гг. как идентичных может показаться странным. Высокое стагнирование 1980—1984 гг. сопровождалось максимальными политическими «заморозками», особенно в краткий период правления Ю. Андропова (1982—1984), в то время как аналогичный период 2008—2011 гг. был связан с медведевской имитацией либерализации. 1985—1988 гг. характеризуются заметным смягчением политического режима, началом «перестройки», а 2011—2014 гг. — ужесточением давления государства на общество. При этом в 2011—2014 гг. гражданская активность проявлялась гораздо более выражено, чем в 1985—1988 гг. [обратно]