выход

 

 

Путинская агрессия вызвала у наблюдателей массу исторических ассоциаций. Сопоставление проводится по самым разным признакам. Для меня наибольший интерес представляют аналогии, позволяющие понять ситуацию, исходя из анализа состояния современной российской государственности в контексте теории метадержав.

В связи с вторжением в Крым Путина сравнивают с Гитлером. Действительно, аналогий предостаточно. Освободившаяся от авторитарного и коррумпированного режима Украина может быть сопоставлена с демократической Чехословакией, пассивность Запада — с попустительством Н. Чемберлена и Э. Даладье, нарушение Россией европейского и даже глобального миропорядка, установившегося после 1945 г. и подтвержденного в 1975 г., — с аналогичным действием нацистской Германии в 1938—39 гг., разрушившей Версальскую систему. И можно еще и еще обнаруживать параллели такого рода.

Остается открытым вопрос, вызовет ли путинская агрессия пересмотр миропорядка (как это произошло в 1938—1939 гг. в связи с агрессией Гитлера, разрушившей Версальскую систему), или этот пересмотр состоится уже после поражения РФ (как это случилось после поражения России в Крымской войне 1853—1856 гг., в результате чего в Европе перестал существовать миропорядок, установленный на Венском конгрессе 1815 г.).

Если после «референдума» в Крыму режим Путина пойдет на присоединение полуострова, то это будет беспрецедентное событие: односторонняя аннексия части основной территории государства — члена ООН государством — постоянным членом СБ ООН.

Попытки осуществления аннексий предпринимались не раз (достаточно вспомнить попытку захвата Кувейта Ираком Саддама Хусейна в 1990 г.), но они пресекались международным сообществом. После 1945 г. только раз одно государство — член ООН сумело в одностороннем порядке осуществить аннексию части территории другого государства — члена ООН с международно-признанными границами — в 1981 г. Израиль аннексировал сирийские Голанские высоты. Но эта акция стала следствием войны 1967 г., ответственность за которую лежит и на Сирии. Сепарация Косова от Сербии не привела к аннексии этой территории третьим государством. В Крыму до неспровоцированного российского вторжения ни войны, ни этнических чисток не было. И к тому же РФ попирает собственные международные обязательства, принятые на себя в 1994—1997 гг.

Аннексия Крыма станет для Путина самоубийственным в политическом плане. Мировое сообщество не смирится с такой акцией, ставящей под угрозу принцип нерушимости государственных границ.

Однако между двумя обозначенными выше историческими ситуациями есть фундаментальное различие. Метадержава нацистской Германии утвердилась в 1933—1934 гг. (когда Гитлер пришел к власти) и в конце 30-х гг. находилась на стадии эскалации, в ее активной фазе. Именно этим объясняются триумфальные политические и военные успехи Гитлера. И эти успехи сопутствовали ей до тех пор, пока она не столкнулась с другими метадержавами, переживавшими активную эскалацию (СССР и США; о теории великодержавия см. мою работу «Циклы российского великодержавия и современность»).

Ситуация с современной РФ совершенно иная. Третья Российская метадержава, связанная с ныне существующей российской государственностью, утвердилась в 1917—1918 гг., достигла апогея своего могущества при Сталине и с 1962 г. (после внешнеполитического поражения в результате Карибского кризиса), когда она пережила надрыв, находится на стадии деградации. Возможно, что у «Путина» (под «Путиным» в большей степени подразумевается режим, а не персоналия, его репрезентирующая) есть гитлеровские амбиции, но у него нет гитлеровского могущества.

Если «Гитлер» проводил в полном смысле слова активную экспансионистскую политику, то «Путин» пытается удержать постсоветские страны Восточной Европы и Закавказья в орбите влияния необратимо деградирующей Третьей метадержавы. Если рассматривать взаимоотношения РФ и других стран СНГ вне рамок формального международно-правового поля, то можно сказать, что на постсоветском пространстве (не говоря уже обо всех остальных политико-географических пространствах) «Путин» действует не как экспансионист, а как консерватор. Достаточно посмотреть на эклектичную и противоречивую идеологию путинизма, глубокую вовлеченность представителей путинской политической элиты в экономическую жизнь Запада, демографическую катастрофу, которую с 1991 г. переживает русский этнос, упадок военной сферы РФ, чтобы понять, что путинская Россия никак не может быть уподоблена динамичной и гиперагрессивной гитлеровской Германии 30-х гг.

После 1991 г. Третья Российская метадержава пыталась удержать Украину как посредством давления, так и с помощью собственно украинских полуавторитарных коррумпированных режимов. Соответственно, и действия властей РФ на Украине в 2014 г. нужно воспринимать не как проявление экспансии Третьей Российской метадержавы, а как ее компенсаторную акцию: Крым — всего лишь утешительный приз после потери контроля над всей остальной Украиной.

Национально-демократическая революция 2013—2014 гг. освободила Украину из-под власти Третьей Российской метадержавы (по крайней мере, резко сократила присутствие этой метадержавы в политическом поле Украины). И теперь нахождение Крыма в составе Украины метадержаве уже не нужно: этот «якорь», который помогал удерживать Украину в орбите ее влияния, перестал исполнять свою функцию (о факторе Крыма в новейшей украинской истории (см. мой текст «Пост-советская Украина»). И теперь метадержава пытается удержать хотя бы Крым, подобно тому как, потеряв Грузию, она сохранила за собой Южную Осетию и Абхазию (см. мой текст «Межэтнические конфликты: почему Третьей державе выгодно сохранение нестабильности в СНГ?»).

Мы можем увидеть любопытные переклички с путинской агрессией в истории российской великодержавной государственности.

Внешнеполитические неудачи крайне негативно сказывались на судьбе лидеров российского государства (не только политической, но и физической). Иван Грозный умер, проиграв Ливонскую войну, Николай I — Крымскую, Сталин — Корейскую. Отдельно можно упомянуть, что есть гипотезы о физическом устранении ближайшим окружением Ивана Грозного и Сталина и о самоубийстве Николая I. Все эти персонажи представляют собой персонификации апогея могущества трех российских метадержав (впрочем, к концу правления этих лидеров уже утративших динамичность и вошедших в состояние эфемерной эскалации или перешедших на инерционную стадию развития). Путин несоизмерим с этими фигурами уже хотя бы потому, что он репрезентирует деградирующую, а не эскалирующую или хотя бы инерционную метадержаву. И это дает нам еще одно основание утверждать, что путинский режим находится сейчас в гораздо более сложных условиях, чем перечисленные выше системы российской государственности.

Какие агрессии инициировала Третья Российская метадержава после 1953 г. (даты ее перенапряжения и перехода на инерционную стадию), и каковы были их ближайшие результаты?

Ряд вторжений СССР и РФ в другие государства (или прямое военное вмешательство в их дела) после 1953 г. закончились для агрессора относительно благополучно в краткосрочной перспективе. Речь идет о таких событиях, как Берлин 1953 г., Венгрия 1956 г., Чехословакия 1968 г. Во всех этих случаях имел место близкий к событиям 2013—2014 гг. сценарий: в странах, подвластных просоветским диктатурам, вспыхнули национально-освободительные восстания, а СССР стремился удержать находившиеся под его контролем государства (а не подчинить в той или иной степени новые страны). То же самое можно сказать еще о двух конфликтах последнего времени – Второй Чеченской войне 1999—2009 гг. и войне с Грузией 2008 г. Обе эти войны окончились победой «Путина».

В 1953—1962 гг. Третья Российская метадержава находилась на инерционной стадии, а не на стадии деградации, как сейчас, — и это надо учитывать при оценке потенциала «Путина». Берлинское и Венгерское восстания 50-х гг. не вызвали ее надрыва по нескольким причинам. Некоторые из них уместно будет упомянуть в сопоставлении с развитием событий в сегодняшней Украине. Существенное отличие восстаний 1953 и 1956 гг. состоит в том, что на территории Восточной Германии и Венгрии к моменту их начала находились советские оккупационные войска. В таких условиях восставшие практически не имели шансов на победу, а государствам Запада было трудно действенно реагировать на советское военное вмешательство. К тому же ГДР вообще не была признана западными государствами, а восстание в Берлине не привело к формированию альтернативных органов власти. Венгрия же за исключением стран советского блока граничила только с нейтральными Австрией и Югославией.

В 1962 г. случился драматический Карибский кризис. Советское военное присутствие на Кубе не было вторжением на территорию другого государства, но США воспринимали размещение советских боеголовок на Кубе как акт агрессии против них. Дислокация советских ракет на Кубе была действием, резко нарушавшим сложившийся к тому времени баланс между военными машинами СССР и западных стран, прежде всего США. И в этом смысле авантюра Хрущева может рассматриваться как аналог путинского вторжения в Крым. Примечательно, что тогда  советское руководство нагло врало мировому сообществу (как и сегодня «Путин»), пытаясь отрицать факт размещения советских войск на острове.

Поражение СССР в Карибском кризисе привело Третью Российскую метадержаву к надрыву, и с этого момента она находится на стадии деградации. Но деградация метадержавы еще не означает, что любая агрессия с ее стороны заведомо обречена на провал.

На стадии деградации состояние метадержав нестабильно. В целом и стратегически оно постепенно и поступательно ухудшается. Но при этом возможны и периоды относительной стабильности. Можно сказать, что флуктуационные квазиподъемы деградирующей метадержавы сменяются спадами ее могущества, а промежуточным становится состояние стагнации — высокой (перед очередным спадом) или низкой (перед очередным подъемом) (о фазах и этапах развития деградирующей Третьей Российской метадержавы см. «Нефть, демография и деградация Третьей Российской державы»).

 

Отредактировано fedor (Янв. 28, 2015 08:08:48)