Режим Путина обречен. Его падение – это вопрос ближайших двух лет. Это не означает, что в России прекратит свое существование система, установившаяся здесь в 1917-18 гг. Однако мы можем рассчитывать на некоторое ее смягчение.

Украина из конфликта с РФ, как бы он не закончился, выйдет закаленной – и как гражданское общество, и как государство. Ее интеграция со свободными нациями Европы – также вопрос времени, причем не слишком отдаленного.

Однако как у любого исторического процесса, у российской интервенции есть и негативная сторона (понимаю, что фраза выглядит абсурдной, но такова уж диалектика российской, да и не только российской, истории).

Во-первых, на Украине остановился процесс «перезагрузки власти», ключевым моментом в которой является очищения государственной системы от коррупционеров. Во-вторых, на Востоке и Юге власть напрямую перешла к олигархам, ставшим главами областных администраций. В-третьих, десоветизация оказалась не доведенной до логического завершения (официального осуждения коммунистической идеологии и запрета КПУ). В-четвертых, российская агрессия может в будущем подтолкнуть Украину к вступлению в NATO, лишив ее оптимального для нее внеблокового существования, в котором находятся такие европейские страны как Австрия, Швеция и Финляндия.

Я не считаю NATO деструктивной организацией, которая неминуемо принесет вред процессам демократизации на Украине. Более того, вступление в NATO в ближайшей перспективе может даже содействовать им. Однако в стратегической перспективе встраивание Украины в блок, имеющий ярко выраженный военный аспект, снизит ее шансы стать "мостом свободы" от Европы к России.

Включение Украины в NATO, равно как и сохранение в ней мощной олигархической страты (средства которой питают западную экономику), являются, на мой взгляд, элементами, угрожающими провиденциальному духу Майдана. Здесь нужно специально заметить, что Майдан представляет опасность не только для имперской Москвы, но и для «изнанки» на Западе. Подчеркну: не для Запада в целом, а для присутствующего там деструктивного тренда, включающего в себя недостаточную прозрачность элит, готовность этих элит (или их части) к компромиссам с существующими антидемократическими режимами, стремление к культурной унификации человечества на основе ценностей экономического прагматизма и потребительства. И напротив, для провиденциального начала Запада, поддерживающего ценности гуманизма и гражданского открытого общества, украинский Майдан может стать источником новых образов и смыслов.

Но и сам Майдан амбивалентен. Там присутствует удивительный дух свободы – культурной, социальной, религиозной. Но вместе с тем Майдан содержит в себе две девиантные компоненты. Первая, представленная в микроскопичсеской дозе, - это крайне-правый националистический радикализм. Подчеркну специально - присутствие этой компоненты на Майдане ничтожно и никоим образом не определяет его дух, но все же украинцам в данном случае необходимо сохранять уже проявленную ими духовную и гражданскую трезвость, чтобы не допустить ее разрастания. Второй девиантной компонентой я бы назвал анархическую стихию, препятствующую формированию стабильных государственных институций, необходимых сейчас Украине. Невозможно перепрыгнуть в акратическую реальность, минуя стадию институционально оформленного гражданского общества, включающего в себя и демократическую государственность. Майдан может стать перманентной политической реальностью Украины - и это замечательно, но он не может заменить собой государство – именно по причине своей глубинной акратичности (под "акратией" здесь понимается стремление к таким социальным отношениям, в которых минимизирован принцип власти).

Так вот российская агрессия наносит удар по акратическим ценностям Майдана. Теоретически можно допустить, что защита демократического государства от агрессии со стороны авторитарного может осуществляться ненасильственными методами. Однако для этого необходимо, чтобы вся Украина стала Майданом. Что сейчас можно пожелать Украине? Практически невозможного: сохранения творческого акратического духа Майдана и одновременно кристаллизации гражданской нации на основе ценностей открытого общества. Впрочем, то что не возможно практическому человеку, возможно человеку, который, как сказал поэт, любит мир и верит в Бога.

(4 марта 2014)