выход

Сегодня был на акции протеста против войны с Украиной и всем остальным миром. Акция, конечно, необычная. Я участвовал в похожей много лет назад у Соловецкого камня. Против войны в Чечне и в память чеченского геноцида. Нас там было меньше ста человек, причем половина - сотрудники КГБ, косящие под прохожих, которые почему-то никуда не идут, а вяло слоняются по периметру. И десятка два милиционеров в повседневной форме. Мы громко возмущались тем, что КГБ захватило власть в стране, грабит ее и ведет в пропасть. Возложили цветы.

Сегодня, к тому времени, когда мы приехали, всех, кто что-то успел сказать или написать на бумаге, уже проводили в автозаки. И тех, кто поинтересовался за что - тоже. Люди разбились на группы по двое-трое и косили под прохожих, которые никуда не идут. А кагэбешники стояли рядом по одному и делали вид, что делают вид. Периметр был огорожен, площадка была шагов сто на сто и внутри периметра рассекали обычные менты и космонавты, высматривая, кто тут чего как. Не знаю, о чем говорили другие, мы, кажется, особо не обсуждали войну и Украину - Яблоков был рад видеть Федю, Федя - Яблокова, а про Украину и войну нам всем все одинаково предельно понятно. Плюс борода, возраст и весь сам Яблоков, так же как и маленький ребенок в нашей группе, самой большой группе в периметре, видимо как-то защищали нас, а наши внимательные слушатели в полуспортивном штатском - их было трое - не нашли повода кинуть "фас". Впрочем, пробыли мы там не особенно долго.

Вот такой он, русский майдан. Есть вещь, за которую я очень не люблю Пелевина (есть и те - за которые люблю). Это его пренебрежительное отношение к гуманизму (пора, наконец, вернуть себе и это слово). Он не отрицает его - у него есть вдохновенные фрагменты, пронизанные светом истинной любви. Но он пренебрегает им - во многих его произведениях это просто набивка объема, в объеме имеющая ту же чисто коммерческую ценность, что и легкая шуточная чепуха и мудрость из классических книжек для юношества разных народов и стран, переведенная на современный русский. Но при чем тут вообще гуманизм и Пелевин?

Румынский смех.

Это смешной рассказ, но тот, кто когда-нибудь смеялся румынским смехом, вряд ли будет смеяться над ним. Потому что это не смешно.

Не смешно, что людей арестовывают за то, что они держат перед собой чистый лист бумаги, без надписей. За то, что собираются больше трех. За то, что стоят и молчат. За то, что даже не говорят - думают. На улице. В интернете - хоть оборись. Но на улице - нельзя. Улицу держат пацаны с улицы.

И все же. Арестовали 350 человек. За то, что они против военного вторжения в соседнюю страну. Наверное, половину от тех, что пришли - сначала к Министерству оброны, потом на Манежку.

Я давно уже чувствую себя немцем в Германии 30-х (вот и тридцать девятый, долгожданный, наступил, скорее бы уж развязка, что ли, и так хочется, чтобы тоже в "бархатном стиле", как это принято в новейшей истории почти везде). Ах-ах, нация Шиллера и Гете, Пушкина и Бердяева. Наши просветители, хотя точнее - просветлители, также, как и немецкие, ни один другой народ тоже не защитили бы от красных демонов (Гитлер, кто не помнит, тоже был "-социалист"). Кхмеров, до того, как они стали красными, просветлял сам Гаутама Сидхартха. Как и корейцев. Так что дело не в бесполезности Пушкина - еще неизвестно, где бы мы сейчас были без него. Пушкин полезен, Пушкин с нами, просто враг наш не просто уличное государство, как мы думали раньше - а сам сатана.

Москва - не Киев. И у нас - по-другому. У нас есть Белый круг. И он начинает стремительно расширяться. Просто это пока не видно. Просто у нас тут даже украинцы не вышли. Вышли двое. Хотя чуть ли не самая большая диаспора - три миллиона. Наверное, единственная страна в мире, где не вышли. Дело-то не в украинцах - слепому очевидно. Просто путь у нас тут особый, мы же объясняли.

Однако относительная тишина на улице вовсе не означает тишину в стране. У нас все основные события происходят тихо. Где оппозиция? Тишина. Ходорковский, Невзлин? Тишина. Где капиталисты поменьше? Где вообще все, кто хоть что-то? Кроме Макаревича с Гребенщиковым и все того же Пелевина - все трое, кстати, нашали повышать голос недавно. Где они? Они работают. И тишина эта - обманчива. Это штиль перед бурей. Едва ли они ее готовят (хотя кто знает), но точно готовятся к ней. Посмотрим, кому какие достанутся роли.

Сегодня впервые мне было неприятно смотреть на торчащий из окна машины флаг моей страны. Номера тамбовские. Я раньше не видел волеизъявлений из Тамбова на улицах Москвы. В отличие от Киева, который связан тысячами невидимых нитей со всей страной во все стороны, Москва сегодня - это город, в который приезжают, чтобы друзей и родственников потом не узнавать. Чтобы жить сразу всей империей или - внутри города - в себе. В Киев люди со всей страны ехали потому, что это реально их город. Москва принимает всех, но своих пока еще отличает. Из Тамбова сюда приехали туристы, и скорее всего этот тур им оплатили. Вот такой он, русский антиавтомайдан.

На улице доллар - сорок. Вчера был тридцать шесть. Наш патриотизм имеет свою цену, на улице - его истинный курс. Даже когда голова оккупирована почище Крыма, желудок продолжает думать. Завтра курс собьют, это уменьшит наши валютные резервы, а время такое, что они могут быть нужны, как никогда. Мы думали, там, за зубцами они думают желудком. Оказалось - желчным пузырем.

Но не все они одинаковы. 1 января доллар был тридцать два и шесть. Хлынули рубли, есть крупный всплеск. Теперь мы примерно знаем, когда и по какой амплитуде принимались решения. И как к ним относится узкий круг.

Мы в целом, конечно, молчим. Мы думаем, что сказать. Потому что то, что мы будем говорить, может стоить потом нам и всем очень дорого. В этом смысле мы - как европейцы, медленностью которых тут бывают недовольны. Европейцы, кстати, легко прощают, но и не страдают амнезией. В этом смысле, конечно, мы - ровно наоборот.

Мы молчим по делу. И все же. Украина не стала молчать. У меня стоит перед глазами улица Грушевского - именно это, видимо, видел и Рерих, когда писал "Армагеддон". Полевые госпитали и полевые кухни - рядом с работающими цивильными кафе, сцена Евромайдана, окруженная "Беркутом", гимн Украины, спетый Крещатиком вопреки не то, что "Беркуту", а даже эффекту Допплера.

Мы разные. И это здорово, что они могут так. Это реально круто. Это свет. Мы, прозрев, будем гордится вами - в нас течет общая кровь. И я прошу вас, братья. Примите нашу солидарность такой, как она есть. Не смейтесь над нашим румынским смехом. Наш народ просыпается и черт его знает, что у него там внутри. И Бог знает. Потому что Он в нас тоже конечно же есть. Настоящий. Не пшонка.

У нас, когда я это пишу, оно уже кончилось, а у вас все еще продолжается прощенное воскресение. Простите нас. За всё.

Всем 350 русским смельчакам – моя личная благодарность из Киева! Ми тут стоїмо за нашу і Вашу волю!

Стало быть нашлось в Москве даже не десять, а 350 праведников. Значит моему родному городу участь Содома не грозит!!!

Спасибо Вам и всей свободной Украине, Евгений!

Дмитрий, спасибо и Вам! Мы понимаем, что в России есть единомышленники, мечтающие, как и мы, об обществе, уважающем человека. Мы только шагнули к этому – так явились путиноиды с танками. Да, демократия – слабее тоталитаризма. Но перспектива – за нею. Жму руку!