Разноматериальная структура человека

 

Согласно Шри Ауробиндо, на каждом плане бытия (до ментального включительно) существует одно из тел человека: как из физической материи формируется физическое тело, так и из универсальной витальной природы — витальное тело, а из универсального ментального — ментальное тело. Единство этой системы поддерживается душой, «над» которой (в метафизическом смысле) пребывает «Высшее Я», индивидуальный Дух. Как соотносятся данные представления с разноматериальной структурой человека по Даниилу Андрееву (физическое тело — эфирное тело — астральное тело — шельт — монада)?

Во-первых, есть очень большой соблазн однозначно отождествить монаду с высшим Я, Атманом, особенно прочитав стихотворение Андреева «Я умирал травой и птицей…», где слова «Атман, дух, монада» написаны через запятую. «Не сама монада, остающаяся в пятимерном Ирольне, но именно шельт является тем «я», которое начинает своё странствие по низшим слоям» (РМ II 3), — казалось бы, это полностью соответствует «ролям» Высшего Я и души, которые, в свою очередь, описывает Шри Ауробиндо:

Необходимо ясно понимать различие между развивающейся душой (психическим существом) и чистым Атманом, нашим высшим «Я» или Духом. Это чистое «Я» вечно, оно не рождается и не умирает, не зависит от феномена рождения, от тела, ума, жизни и от всех качеств проявленной Природы. Все эти феномены никак не влияют на неё, ни в коей мере его не ограничивают и не затрагивают, хотя высшее «Я» и использует природные формации для своего проявления и поддерживает их. Душа же, напротив, нисходит в мир через рождение, а впоследствии проходит и через смерть, хотя сама не умирает, будучи бессмертной, — в циклах своего развития она следует от одного состояния к другому, переходит с земного плана на тонкие планы и вновь возвращается к земному существованию (Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. СПб: Адити, 2001—. Т. 21, ч. 2. С. 247).

И всё-таки ставить знак равенства между этими понятиями недопустимо, поскольку Я не может пребывать где бы то ни было в пространственно-временном смысле. Человеческое Я — как и чьё-либо другое — не локализовано в той или иной точке пространства-времени (в том числе в пространстве-времени Ирольна), наоборот, пространство и время являются предметами сознавания этого Я, и в этом смысле оно их вмещает. Если что-то находится там или здесь, то оно не субъект, а объект. Поэтому монада в том значении, в каком понятие вводится Андреевым, — это по существу лишь ещё одно тело, даже несмотря на то, что слово в книге функционирует иначе.

Сравнительно проще обстоит дело с тонкими телами и душой. Первое ошибочное предположение, которое может прийти на ум, состоит в том, что шельт соответствует душе, астральное тело — ментальному, а эфирное — витальному. Однако потенции астрального тела не совпадают с функциями ментальности. «В нём сосредоточены способности духовного зрения, слуха, обоняния, глубинной памяти, способности полёта, способности общения с синклитами, даймонами, стихиалями, ангелами, способности ощущения космических панорам и перспектив» (РМ II 3). Если это описание ментального тела, то интеллектуалы должны летать по небу и общаться с ангелами или как минимум помнить своё существование перед нынешним воплощением.

Кроме того, Андреев о шельте и астральном теле говорит, что эти облачения часто объединяются в нашем представлении под словом «душа» (вновь отметим, что под словом «душа» в нашем представлении на самом деле объединяются субъективные реалии, а не «облачения», но более не будем останавливаться на этом). И Шри Ауробиндо «душу» описывает не как нечто простое — этим словом он обозначает единство «собственно души», «искры Божьей», с постепенно развивающимся «психическим существом» (от греч. психея — душа) (Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. Т. 21, ч. 2. С. 63, 74). Описания души-искры полностью совпадают с описаниями шельта. А из этого следует тождественность астрального тела и психического существа (напомним, что речь идёт именно о словарях Андреева и Шри Ауробиндо, для других терминологических систем соответствия могут сколь угодно отличаться).

В таком случае ментальное и витальное тела совпадают с эфирным, или являются своего рода системами эфирного тела. Для косвенного подтверждения этого тезиса привлечём версию разноматериальной структуры человека американской целительницы Барбары Энн Бреннан (см. «Руки света», гл. 7 «Энергетическое поле человека, или его аура»; «Свет исходящий», раздел «Семь уровней энергетического поля человека»). Её подробные, ясные описания производят впечатление передачи увиденного тонким зрением и вызывают доверие. Бреннан описывает семь слоёв ауры, шестой из которых своими характеристиками соответствует астральному телу по Андрееву (она называет его «небесным телом»). Следовательно, предыдущие пять совпадают с эфирным телом по Андрееву. И среди них мы обнаруживаем «эфирное тело», называемое также «витальным полем» (первый слой), «эмоциональное тело» (второй слой) и «ментальное тело» (третий слой).

Итоговое отношение терминологических систем Андреева и Шри Ауробиндо для описания составных частей человеческой природы, на наш взгляд, выглядит следующим образом:

Д. Андреев	Шри Ауробиндо
Физическое тело	Физическое тело
Эфирное тело	Ментальное и витальное тела
Астральное тело	Психическое существо
Шельт	Условно соответствует Душе, искре Божьей;
Монада	Условно соответствует Духу, Высшему Я, Атману

Согласно Шри Ауробиндо и Мирре Альфасса, на позднейших стадиях Интегральной йоги человек выстраивает ещё одно тонкое тело — супраментальное. Андреев назвал бы его «метаэфирным» (РМ VI 1), если верна высказанная в предыдущей части настоящей статьи гипотеза о том, что высшие слои Шаданакара относятся к плану супраментального бытия.

Но как раз когда мы обращаемся к слоям Шаданакара, обнаруживаются новые диссонансы. Например, «астрал» — это термин для обозначения материальности и сакуалы Высокого Долженствования, и сакуалы Ангелов, которые явно не относятся к психическому плану.

 

Метемпсихоз

 

В одной из работ Николай Бердяев замечает, что теософы превратили традиционную индийскую пессимистическую теорию перерождений в оптимистичное эволюционное учение. То же самое сделал Шри Ауробиндо. У него это связано прежде всего с идеей о развитии психическом существа.

Душа, представитель центрального существа, является искрой Божественного, поддерживающей жизнь любого индивидуального существа в Природе. Психическое существо является сознательной формой этой души, растущей в процессе непрерывной эволюции, в результате которой сначала в материи развивается жизнь, затем на основе жизни формируется разум, пока наконец разум не сможет развиться и стать верховным разумом, а верховный разум — супраментальной Истиной (Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. Т. 21, ч. 2. С. 45).

В каждом новом воплощении испытывается более сложный способ бытия, чтобы в будущем перейти к ещё более сложному. И постепенный рост, восхождение ко всё более высокому бытию и сознанию отдельных существ делает для них возможным воплощение во всё более развитых формах Природы. Таким образом, в общем случае первое воплощение души должно произойти в примитивной форме жизни, а потом она будет перерождаться во всё более эволюционно высокостоящих формах.

Андреев признавал реальность перевоплощений (и даже что «преобладающая часть монад» движется по этому пути, РМ III 2) и считал, что ничего принципиально неприемлемого для христианства или ислама в существе этой идеи нет (РМ I 3). Это одна из причин, по которым его наследие подвергается нападкам со стороны поборников христианской ортодоксии, несмотря на то, например, что в двух синоптических Евангелиях Иисус сообщает апостолам о перевоплощении пророка Илии в Иоанна Крестителя (Мф. 17:10—13; Мк. 9:11—13).

Описанные взгляды Шри Ауробиндо на смысл перерождений очень созвучны сквозящей в «Розе Мира» идее о становлении души: точно так же, как для Шри Ауробиндо, для Андреева циклы рождений и смертей не бессмысленны, это не круговорот, а восходящая спираль. На вершине сакуалы Высокого долженствования монады соединяются со своими «ставшими душами». Правда, нужно прояснить мнение Андреева по поводу возможности однократного рождения, без последующих перевоплощений: «Решительно не из чего не следует, что путь перевоплощений будто бы есть единственно возможный, единственно реальный путь становления индивидуального духа» (РМ I 3).

Раскрыть эту мысль помогают несколько фрагментов книги.

«Такие люди, как проживший удивительно чистую жизнь Моцарт, — феноменально редки: это — существа, еще никогда не воплощавшиеся людьми, а только ангелами и у которых поэтому дьявольское эйцехоре заключено не в шельте, а только в эфирно-физических тканях существа, унаследованных от людей — родителей» (РМ X 1). Здесь у Андреева неточность: более подходит «существа, ещё никогда не воплощавшиеся на земле». Существа, ещё никогда не воплощавшиеся людьми, рождаются в человечестве регулярно, иначе наша численность в Энрофе не могла бы увеличиваться. У Андреева же речь идёт о феноменальной редкости рождения в человеческом теле души, развившейся вне Энрофа и потому никогда не затронутой ядами этого мира. А если это исключение, то правило, соответственно, состоит в земных предвоплощениях будущих людей в нижестоящих эволюционных царствах (см. также РМ 2 III, абз. 11).

Ещё одним моментом, требующим разбора, является идея Андреева, что в различных метакультурах человечества может вообще преобладать тот или другой тип воплощения (РМ I 3), т. е. единичный или многократный. Это чрезвычайно важно, поскольку вскрывает глубинную природу разногласий по данному вопросу. Но, как мы только что выяснили, путь становления, «при котором воплощение в физическом слое совершается лишь один раз» (там же), точно не может быть преобладающим ни в одной метакультуре, так как эти случаи «феноменально редки». Следовательно, речь идёт лишь об исключительных личностях определённых метакультур — в первую очередь о христианских праведниках (РМ 2 III). Информация же о Моцарте даёт основания полагать, что этот круг шире.

Это нонсенс для традиционной индийской религиозной мысли (но не для Шри Ауробиндо, который, как и Андреев, отрицал универсальный и исключительный характер закономерностей такого рода и настаивал на гибкости подхода). Но ещё более невероятно для неё другое: согласно Андрееву, не только человеческое рождение может стать последним, но оно вовсе и не обязательно, чтобы душа обрела человеческую и сверхчеловеческую сознательность и освободилась. Эта трансценденция возможна вне Энрофа на лестницах миров животного царства и царства стихиалей (РМ V 2, 3), без прохождения эволюционных стадий здесь, ибо есть «расколдованные сфинксы» Каэрмиса, «и стихиали, и даже животное царство, чей метафизический смысл являл собой столь глубокую загадку», взошедшие в Элиту Шаданакара.

Причина расхождений в том, что традиционное учение о реинкарнации сбрасывает со счетов опыт, который обретает душа перед новым рождением, равно как и после каждого из них, так, словно развитие возможно лишь на земле. Её приверженцы (сознательно и бессознательно) не берут в расчёт существование на иных планах: зрелость души меряется числом жизней на земле, рождаются фантазии о прошлых жизнях на земле, строятся планы на будущие жизни на земле и т. п. — словно, покидая землю, человек впадает в бессознательное состояние и в результате какого-то однообразного механического процесса по прошествии определенного времени оказывается в новом теле. Картина, предлагаемая Андреевым, совершенно избавлена от этого. Она обладает колоссальным потенциалом по освобождению мышления от ограниченности перспективами земной жизни.

 

Христология «Розы Мира»

 

Есть два пункта, отдаляющие «Розу» от традиционного христианства достаточно, чтобы она никогда не была официально принята, — куда дальше, чем перевоплощение и прочее. Это её богословие и христология. Идеи Андреева о Троице (РМ VI 3) мы уже рассматривали. На наш взгляд, положительное решение в вопросе об их истинности не будет принято никаким Вселенским собором, даже если на секунду вообразить, что какая-то из сторон выступит с инициативой проведения такового ради его постановки. Нововведение меньшее, чем то, на которое надеется Андреев, однажды раскололо церковь.

Вторым тезисом, имеющим подлинно принципиальное значение, является отрицание боговоплощения (РМ I 3): в Иисусе из Назарета воплотился не Бог-Сын, а богорождённая монада, которая выражает Бога-Сына. Божественность Иисуса занимает в сознании христиан ещё большее место, чем догмат о Троице. Для человека, живущего во Христе, видящего в Нём Бога, путь и истину и жизнь — путь, ведущий до самого конца, истину, выше которой быть не может, и жизнь, полнота которой совершенна, — для такого человека переход к новому пониманию Иисуса представляет великую трудность. Мысль о том, что Он — Логос планеты, помимо которого есть Логос Солнечной системы, Логос Млечного пути и т. д., покажется ему дикой.

Выскажем некоторые соображения на этот счет. Во-первых, ничто не заставляет думать, будто Логос планетарной системы или целой галактики есть сущность большего духовного масштаба, чем Логос планеты. Это можно пояснить на следующей аналогии. Когда Логос Шаданакара воплотился на земле и занимался духовным развитием двенадцати человек, Он не стал от этого меньше ангелов, оставшихся на небесах и продолжавших направлять развитие всей брамфатуры. Так и из непосредственного участия этой монады в становлении брамфатуры отдельной планеты никак не следует, что её значение планетарно. Во-вторых, нам неизвестно, насколько реализован потенциал Логоса Шаданакара. В этом ещё одно отличие мифа Андреева от остальных: его трансфизические и инфрафизические иерархии — это не застывшие сущности, полностью актуализованные и неизменные, и будущее их скрыто.

Далее. В мифе Андреева за Иисусом сохраняется богосыновство. Во-первых, Андреев признаёт непорочное зачатие Иисуса и притом от Самого Бога-Отца: «Предвечное рождение Бога-Сына от Бога-Отца могло ли иначе выразиться мистериально в историческом, человеческом мире, как только рождением человека Иисуса от сил Той же ипостаси?» (РМ VI 3). Во-вторых, будучи богорожденной монадой, Логос Шаданакара есть Сын Божий также и безотносительно рождения на земле.

Вообще сведения, сообщаемые Андреевым об Иисусе, не отчуждают от Него ни одного качества из тех, что мы можем воспринять через Новый Завет, не обедняют Его образ ни на одну черту, не измельчают ни на толику глубины. Более того, в «Розе» впервые подлинно открывается Христос-творец, создатель миров.

 

Христианство, Воскресение, смена юг и Интегральная йога

 

Если теперь перейти к точке зрения второго из интересующих нас авторов, то в первую очередь нужно сказать, что одним из самых загадочных моментов в наследии Шри Ауробиндо является скромность места, которое в нём отведено Иисусу. В предыдущей части статьи мы сформулировали, что могут значить друг для друга эти духовные движения — христианство и Интегральная йога, — и даже попытались посмотреть на последнюю как на подготовку Земли ко Второму пришествию Христа. Но у самого Шри Ауробиндо есть лишь одинокий намёк на это, который мы скоро процитируем. В целом же его учение находится совершенно вне христианского мифа.

Иисус для Шри Ауробиндо — это Великий Любящий, аватар божественного сострадания, который «со своего Креста научил Европу человеколюбию» («Мысли и афоризмы», 41). Но неизвестно, было ли что-то после Креста, было ли Воскресение, и если было, то было ли оно телесным, или же его нужно понимать как аллегорию. Шри Ауробиндо прошёл мимо Воскресения, мимо его значения для своей садханы, и это необъяснимо. Были написаны «Эссе о Гите», а «Эссе о Евангелии» — нет.

В Евангелиях нет того великого, многостороннего, ничем не ограниченного духовного знания, той силы реализации, какие мы находим в Гите, нет той эмоциональной силы, страсти, нет прекрасных символов гопи, нет многостороннего, как раскрытие Кришны, раскрытия личности Христа (Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. Т. 26. С. 162).

В индуизме есть одна чрезвычайно интересная для рассматриваемого вопроса мифологема. Как известно, в отличие от христиан индусы верят, что боговоплощения были многократными. Если выписать их в хронологическом порядке, получится следующий список:

1. Матсья, рыба
2. Курма, черепаха
3. Вараха, вепрь
4. Нарасимха, человек-лев
5. Вамана, карлик
6. Парашурама, «Рама-с-топором»
7. Рама
8. Кришна
9. Будда

И существует эсхатологическое пророчество о десятом, Калки Аватаре: после Будды придёт последний аватар, который положит конец текущему мировому периоду, Кали-юге, и положит начало веку истины, Сатья-Юге, а вместе с ней новому космическому циклу.  «Калки должен… установить Царство Божие на земле, уничтожив асурические силы, которые этому противостоят» (Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. Т. 21, ч. 2. С. 204).

Кто же этот десятая аватар, следующий за Буддой? Если признавать Иисуса аватаром, что и делал Шри Ауробиндо (вместе со многими лидерами индийского духовного ренессанса — это одна из важнейших граней явления), ответ напрашивается сам собой. С другой стороны, если в качестве критерия брать смену юг, очевидно, что напрашивающийся ответ не может быть верным. «Законы остались законами, инстинкты — инстинктами, страсти — страстями, болезни — болезнями, смерть — смертью, государства — государствами, войны — войнами, тирании — тираниями» (РМ VI 2). И всё же Калки — это Христос, Христос Второго Пришествия.

Замечательно совпадение Всадника из Откровения Иоанна Богослова с образом Калки в индуистском предании, где он также описывается, как всадник на белом коне. Если «отсеивать главное от второстепенного, общее от частного», увидеть «семя идеи», то станет понятно, что в христианской эсхатологии смене юг соответствует конец царства Антихриста и начало Тысячелетнего царства Христова, или смена эонов, на языке Андреева.

И вот что поразительно — Шри Ауробиндо придерживался этой же точки зрения. Несмотря на то что его эволюционизм в целом противоположен классической индуистской космологии, согласно которой творение изначально пребывает в совершенном состоянии и затем деградирует, он, по-видимому, рассматривал эту модель как частично приложимую к тому отрезку истории человеческих обществ, который начался в ведический период и длится по сей день, и свободно привлекал концепцию юг к формулировке своих историософских взглядов: «Эту работу надо начинать сейчас, но завершится она только к концу Кали Юги», — писал он о своей йоге (Early Letters, 27.423, цит. по Сатпрем. Мать: трилогия. СПб.: МИРРА, 2000—. Т. 1. С. 250).

Более развернуто — в работе «Йога и её цели»:

Йога, которую мы осуществляем, предназначена не только для нас, но для Божественного; ее цель — исполнить волю Божест­венного в мире, свершить духовную трансформацию и низвести божественную природу и божественную жизнь в ментальную, ви­тальную и физическую природу и жизнь человечества. Ее цель ­не личное Мукти, хотя Мукти — это необходимое условие йоги, но освобождение и преобразование человеческого бытия; не лич­ная Ананда, а низведение божественной Ананды — Христова Царствия Небесного, нашей Сатьяюги — на землю.

Перед нами уже совершенно эксплицитное соединение христианской и индуистских эсхатологий, и при этом Шри Ауробиндо нигде подробно эту тему не разрабатывает. Он вплотную подступает ко Христу, к преданию о Воскресении и пророчествам о Втором Пришествии и о преображении мира и… проходит мимо.

 

Мать всех богов и всех сил

 

Одной из тем, по которым смыкаются учения Андреева и Шри Ауробиндо, является Женственность Божья.

В ранних «Мыслях и афоризмах» (1913) можно найти всего пару сентенций, где Бог именуется Матерью (№ 93, 279), образ Кришны совершенно преобладает. Мы помним, что в Алипорской тюрьме (1908—1909) Шри Ауробиндо открыл для себя духовность Бхагавадгиты, и Кришна стал его избранным Божеством, ista Deva. От Него Шри Ауробиндо получил программу своей ранней садханы, известную как «семь четвёрок», сапта чатуштайя (Хиз П. Шри Ауробиндо: краткая биография. М.: Амрита-Русь, 2003. Гл. 10). По словам Шри Ауробиндо и Матери, 24 ноября 1926 года («День сиддхи») Кришна низошел в тело Шри Ауробиндо (Ван Фрекем Дж. За пределы человека: жизнь и деятельность Шри Ауробиндо и Матери. СПб.: Адити, 1999. Гл. 12, разд.: 24 ноября 1926 года. С. 188—195). В конце того года Шри Ауробиндо удалился в уединение, а в 1927-м перестал вести дневник своей садханы. Исследователь А. Е. Величенко предполагает, что, вероятно, такое решение было связано с изменением роли Кришны и переосмыслением значения его программы в развитии йоги Шри Ауробиндо. Подытоживая рассмотрение этой роли, Величенко пишет: «Сначала Кришна рассматривался Шри Ауробиндо как божество сверхразума, затем императивного сверхразума и, наконец, — глобального разума. В качестве последнего он перестал быть для Шри Ауробиндо Владыкой его йоги» (Величенко А. Е. Краткий очерк эволюции взглядов Шри Ауробиндо на сверхсознание. Разд.: Дневники, декабрь 1926 — февраль 1927 г.). Напомним читателю, что «глобальный разум» означает высшую модальность ментального сознания, в то время как «сверхразум» — сознание уже  супраментальное. В 1927 году пишется работа «Мать», краткая, но полностью посвящённая «Махашакти, Матери вселенной». И уже в поздней переписке с учениками мы  обнаруживаем, что Шри Ауробиндо говорит о Боге в женском роде так же — если не более — часто, как и в мужском.

Таким образом, между ноябрём 1926 и концом 1927 года должно было произойти нечто, что изменило его понимание Божественного.

Обратимся же к основному художественному труду его жизни — поэме «Савитри». Исследователь Мангеш Надкарни считает, что в первой части «Савитри» в йоге царя Ашвапати Шри Ауробиндо описал собственную йогу (не метод, а духовный путь). Мы думаем, что одна из песней этой части — «Поклонение Божественной Матери» — есть не что иное как аналог «Трёх свиданий» Владимира Соловьёва, то есть поэтическое описание встречи Шри Ауробидно со Звентой-Свентаной (если принять андреевскую интерпретацию «Трёх Свиданий»). Вот это описание:

И когда он [царь Ашвапати, альтер-эго Шри Ауробиндо] стоял на бытия обнаженном краю
И вся страсть и весь его души поиск
Встречали свое затухание в некой черт не имеющей Шири,
Присутствие, к которому он стремился, приблизилось.
<…>
Неумирающая показалась Истина, длящаяся Сила
Всего, что здесь сделано и затем уничтожено,
Мать всех богов и всех сил,
Которая, посредница, землю со Всевышним связует.
<…>
Бесформенное и Сформированное объединены были в ней:
Необъятность была превзойдена одним взглядом,
Лик открыл полную толп Бесконечность.
Инкарнирующая невыразимо в ее члены
Безграничная радость, которую мировые силы ищут слепые,
Ее тело красы освещало луною моря блаженства.
У истока она стоит рождения, труда и судьбы,
В своем медленном круге циклы на ее зов поворачивают;
Одни ее руки изменить могут драконью основу Времени.
Это её мистерию Ночь прячет;
Алхимическая энергия духа — её;
Она — золотой мост, чудесный огонь.
Светлое сердце Неведомого — это она,
Мощь безмолвия в глубинах Бога;
Она есть Сила, нерушимое Слово,
Магнит нашего восхождения трудного,
Солнце, из которого мы зажигаем все наши солнца,
Свет, что из нереализованных Ширей склоняется,
Радость, что манит из невозможного,
Мощь всего, что еще никогда вниз не сходило.
Вся Природа к ней одной немо взывает
Исцелить своими ногами болящее биение жизни
И сломать печати на смутной душе человека,
И зажечь её огонь в закрытых сердцах вещей.
Всё здесь однажды будет ее сладости домом,
Все противоположности готовят ее гармонию;
К ней взбирается наше знание, наша страсть идет ощупью;
В её чудесном восторге мы будем жить,
Её объятие превратит в экстаз нашу боль.
Наша самость будет единой самостью со всеми через неё.
В ней подтвержденная, ибо в ней трансформированная,
Наша жизнь найдет в своём осуществленном ответе
Свыше безграничные смолкшие счастья,
Внизу — божественного объятия чудо.
Это, знаемое как в громовой вспышке Бога,
Восторг вещей вечных его [Ашвапати] члены наполнил;
Изумление поразило его в восторге потонувшее чувство;
Его дух был пойман в её нестерпимое пламя.
Однажды увидев, его сердце признавало только её.
Только голод по бесконечному блаженству остался.
Все цели в ней были утрачены, затем найдены в ней;
Его основа была собрана в один указующий шпиль.

Теперь для Ашвапати всё меняется, ему проясняется смысл космического существования и земной судьбы человека:

Существование не казалось больше бесцельным падением,
Затухание не было больше спасением единственным.
Скрытое Слово найдено было, ключ долго искомый,
Открыто было значение рождения нашего духа,
Осужденного на несовершенство тела и разума,
На несознание материальных вещей
И оскорбление смертною жизнью.
Чувствовалось Сердце в пространствах, широкое и обнаженное,
Пылающая Любовь из белых духовных источников
Горе невежественных глубин аннулировала;
Страдание было утрачено в её бессмертной улыбке.

Очевидно, что эта небесная встреча стала поворотным моментом во внутренней жизни Шри Ауробиндо. Никаких упоминаний о ней в прозаической форме мы не встречали. Правда, в поэме есть встреча Ашвапати с ещё одной грандиозной женственной сущностью, которую Шри Ауробиндо называет Мировой душой («Савитри», книга II, песнь 14). Но она носит характер краткой ослепительной вспышки, проходит без последствий для сюжета, в то время как первая богиня неразрывно связана с судьбой человека и земли, что передаётся пророческими строками ближе к концу первого фрагмента («Всё здесь однажды будет ее сладости домом…»).

 

Мирра Альфасса

 

Насколько мы можем судить, среди исследователей темы Интегральной йоги Шри Ауробиндо пользуется почти исключительным вниманием. Обсуждают его идеи, цитируют его слова, ссылаются на его работы. Причина, на наш взгляд, заключается в том, что именно Шри Ауробиндо является автором практически всех философем и терминов, связанных с Интегральной йогой, то есть именно он сделал возможными касающиеся её дискурсивные практики. Шри Ауробиндо входит в список 100 самых изученных исторических личностей, составленный по данным каталога Библиотеки Конгресса США (крупнейшей в мире после Британской библиотеки). На начало 2008 года в этот каталог входило 320 монографий, посвящённых ему, больше, чем Александру Македонскому, Гюго, Шопенгауэру и другим.

Но, возможно, центральная фигура этой истории — другой человек, и это Мирра Альфасса. Такая точка зрения сначала кажется сомнительной. В энциклопедических статьях и биографических справках о Мирре часто говорят как о «сподвижнице Шри Ауробиндо» и никогда о Шри Ауробиндо не говорят как о «сподвижнике Мирры Альфасса». Это Мирра приплыла в Индию, чтобы остаться там до конца жизни, а не Шри Ауробиндо отправился во Францию. И именно Шри Ауробиндо дал Мирре её духовное имя — Мать. Однако приблизительно с 1926 года он начал вдохновлять учеников следовать за Матерью по её пути (Хиз П. Указ. соч.), и впоследствии эта тенденция лишь усиливалась. К мнениям учеников, что он является аватаром, Шри Ауробиндо относился без энтузиазма, в то время как мнения, что аватаром является Мать, решительно подтверждал. О ней он напрямую говорил как о воплощённой Божественной Матери (см. Шри Ауробиндо. Мать. М., 2005. Разд.: Письма о Матери. С. 32—44).

Мирра Альфасса родилась во Франции 21 февраля 1878 года. С детства она имела сильнейшие духовные переживания и всю сознательную жизнь провела в настойчивом поиске силы, способной коренным образом изменить жизнь на Земле. 29 марта 1914 года в Пондишери Мирра познакомилась со Шри Ауробиндо и узнала в нём человека, которого регулярно встречала в своих видениях и снах и который руководил её духовным развитием. Днём позже она сделала в дневнике следующую запись: «Неважно, что тысячи и тысячи людей погружены в полное неведение. Тот, кого мы видели вчера, уже здесь, на земле. Его присутствие является достаточным доказательством того, что придет день, и Тьма преобразится в Свет, и Царство Твоё, о Господи, установится на земле». Менее чем через год после этой встречи Мирра была вынуждена оставить Пондишери, но только для того, чтобы окончательно вернуться сюда в 1920-м. Здесь она будет вершить вместе со Шри Ауробиндо супраментальную йогу и руководить ашрамом, пока не оставит тело в 1973 году.

Уход Шри Ауробиндо и уход Матери разделяют двадцать три года. Главное событие этого периода произошло 29 февраля 1956 года — дата известна ныне среди последователей  как Золотой День.

Этим вечером Божественное, конкретное и материальное, присутствовало здесь, среди вас. Я стала формой живого золота, превосходящей по размеру всю вселенную, и я оказалась перед огромной, массивной золотой дверью, которая отделяла мир от Божественного. Посмотрев на эту дверь, я осознала и повелела, единым движением сознания, что «час настал» и, подняв обеими руками огромный золотой молот, нанесла удар, один-единственный удар по этой двери, и дверь разлетелась на куски. И тогда супраментальный Свет, Сила и Сознание хлынули на землю неудержимым потоком (цит. по Ван Фрекем Дж. За пределы человека… Гл. 20).

О том, что реально означают эти слова, мы пока можем только догадываться. Но концептуально нужно констатировать, что цель воплощения Шри Ауробиндо и Матери в тот момент была достигнута — и достигнута Матерью. «С этого момента, — пишет ван Фрекем, — мы должны воспринимать всё, что написал Шри Ауробиндо, в совершенно ином свете. Поскольку всё, что он делал и о чём писал, было сфокусировано на том великом будущем Событии, которое, как он знал, было «неизбежным» и уже «предопределённым где-то», но которое, тем не менее, ему и Матери предстояло осуществить здесь, на Земле, в безжалостной битве».

Зададимся вопросом, может ли «Роза» пролить какой-то новый свет на фигуру Матери. Сразу же нужно сказать, что Мать не воплощение Звенты-Свентаны. Во-первых, Мирра родилась в 1878 году, и Андреев писал, что Звента-Свентана не воплотится в Энрофе, примерно спустя семьдесят лет после этого. Во-вторых, «эманация в Шаданакар великой богорождённой женственной монады совершилась только на рубеже XIX века» (РМ X 4). Между тем, есть письмо Шри Ауробиндо, в котором он сообщает ученику, что для рассказа об их с Матерью деятельности в прошлых воплощениях ему «пришлось бы описать всю историю человечества» (Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. Т. 26. С. 493). Более того, глубинная память Матери хранила воспоминание, в котором ценитель «Розы» увидит свидетельство о праангельской Олирне (см. РМ II 3 2):

…В соответствии с тем, что я помню, в истории Земли определённо был момент, когда существовало что-то вроде земного рая в том смысле, что жизнь была совершенно гармоничной и естественной.

<...>

Я помню эту жизнь, я пережила её заново, когда пришла к осознанию жизни на Земле как единого целого. Но я не могу ни точно сказать, как она долго она длилась, ни указать место, где это происходило. Этого я не знаю. Помню только условия, состояние материальной природы, форму человеческого тела, сознание людей и гармонию со всеми остальными элементами земной жизни — гармонию с животным миром и такую необыкновенную гармонию с растительным миром. Знание о том, как использовать то, что даёт Природа, какими свойствами обладают плоды и растения, было естественным и непосредственным. И при этом никакой враждебности, никакого страха, никаких противоречий, разногласий и извращений — разум был чист, прост и светел (Мать. Собрание сочинений. СПб.: Адити, 2012. Т. 1)

Следовательно, Мать — одна из «тех немногих человеческих монад, которые не явились в Шаданакар позднее, как большинство, а начинали в нём свой путь во времена, более давние, чем древность, и не в Энрофе, а в ангельской Олирне», причём монада богорождённая. Такое значение, на наш взгляд, приобретает понятие аватарства в мифе «Розы»: аватар есть воплощение богорожденной монады в слое плотной материальности.