Фёдор Синельников
22 февраля 2014 года стало тяжелейшим поражением не только путинского режима, но и всего российско-(пост)советского империализма. Это была, своего рода, крайняя точка его падения и унижения, после которой начался путинский реванш. Первым актом этого реванша стал побег Януковича в Россию. 25 февраля произошли массовые сепаратистские митинги в Севастополе и Симферополе. Однако 26 февраля ответное массовое выступление крымских татар в Симферополе продемонстрировало неспособность местных сепаратистов к силовому отстаиванию своих позиций. И тогда 27 февраля 2014 г. началось прямое российское военное вторжение в Крым.
По всей видимости, до 4 марта включительно у путинского режима не было планов аннексии Крыма. В этот день на своей пресс-конференции Путин заявил о том, что Россия не собирается присоединять Крым. Но уже 6 марта крымские власти приняли решение о включении в бюллетень вопроса о вхождении Крыма и Севастополя непосредственно в состав России и проведении референдума не 30, а 16 марта. Такой резкий поворот мог быть совершен марионеточными крымскими властями только по прямому приказу Москвы. И мы можем сделать вывод о том, что 5 марта 2014 г. путинский режим решил резко поменять свою тактику в отношении Украины.
Почему это было сделано? По всей видимости, детонатором стало внесение 5 марта 2014 г. законопроекта в Верховной Раде об изменении внеблокового статуса Украины, то есть фактически о возможности ее вступления в NATO. Путинская агрессия в Крыму сама подтолкнула общество Украины и ее политический класс к военной интеграции с Западом. Теперь путинский режим в свою очередь был вынужден отвечать на этот вызов. И ответ продемонстрировал, что пространство для маневра у России продолжает стремительно сужаться.
Старый курс Кремля с 1991 г. состоял в том, чтобы сохранять Крым и Севастополь в составе Украины, используя их как один из самых мощных «якорей», удерживающих всю Украину в сфере российского влияния. И первые действия Москвы в Крыму, начиная с 27 февраля, были продолжением этого курса: крымские власти до 5 марта заявляли не о вхождении в состав России или даже не об отделении Крыма от Украины, а лишь о стратегическом расширении его суверенитета – но в составе Украины. Но угроза вступления Украины в NATO в обозримой перспективе (являющаяся навязчивым кошмаром российской политической элиты) резко изменила курс российской внешней политики.
Уже сам этот радикализм внезапного изменения российской позиции свидетельствует о ряде важных моментов. Российский истэблишмент решил отказаться от попытки удержать всю Украину в сфере остаточного российского влияния при помощи сохранения в ее составе пророссийского Крыма.
Российская политика получила иные цели. Во-первых, аннексированный Крым, перестав быть российским «якорем» Украины, должен стать фундаментальной внешнеполитической проблемой для Украины, препятствующей теперь ее вступлению в NATO – из-за возникновения непримиримых территориальных споров с могущественной ядерной державой.
Во-вторых, аннексия Крыма должна была стать компенсацией (политической и психологической) за окончательную и необратимую утрату всей Украины. Поражение российской империи в Украине было настолько тяжелым, что шовинистически настроенным россиянам срочно требовался утешительный приз.
Но эти линии в российской политике в отношении Украины были проявлением не силы, а страха и слабости путинского режима, отсутствия у него долгосрочной стратегии в отношении Украины. Можно сказать, что аннексия Крыма стала той последней акцией, которая окончательно исключила возможность российского империализма активно вмешиваться в украинскую политику невоенными методами.
(Пост)советско-российское государство способно выживать только в условиях полуавторитарного уклада. Полноценная демократия грозит распадом этого государства. Но подавление демократии внутри России влечет неспособность вести на равных диалог с демократическими государствами.
Это был, своего рода, раздел Украины, предложенный Западу – украинское гражданское общество и украинское государство путинский режим по-прежнему не желал учитывать в своих геополитических прожектах. Игнорирование украинского гражданского общества – этого решающего фактора украинской политики – уже привело российскую элиту к тяжелому поражению: попытки подкупа Януковича и остановки евроинтеграции вызвали Украинскую гражданскую революцию.
Принятое путинским режимом решение 5 марта 2014 г. стало одной из самых тяжелых ошибок советско-российской государственности после решения Политбюро о вводе войск в Афганистан в декабре 1979 г. Фатальным было не только это решение, но и последовавшее за ним вторжение в континентальную Украину, осуществленную через вооружаемых Россией местных сепаратистов. Знаменательная Крымская речь Путина 18 марта 2014 г. стала условным хронологическим рубежом между двумя историческими событиями, которые можно обособить друг от друга: российской аннексией Крыма и этим вторжением.
Та необыкновенная легкость, с которой России удалось захватить часть территории 45-миллионного государства (в аннексированных Крыму и Севастополе проживает около 2 млн. человек), провоцировала путинский режим на новые захваты. Российской пропагандой Украина стала квалифицироваться как несостоявшееся государство. И здесь уже обнаруживалась вопиющая неадекватность российского режима реальной политической ситуации, грубая переоценка им своих сил и легкомысленная недооценка сил противника, которым теперь становилась не только демократическая Украина, но и мир Запада.
Вскоре после 18 марта путинский режим взял курс на дальнейшую дестабилизацию социально-политической ситуации в Украине. Недопущение мирного развития демократической прозападной Украины, осуществления в ней люстрации, десоветизации, развития местного самоуправления – все это было одной из основных задач путинского режима. Провоцируя пророссийский сепаратизм, путинский режим рассчитывал получить результат, находящийся в спектре между двумя крайними точками: распадом Украины на два государства из-за отделения от нее восточных и южных областей и федерализацией, то есть сохранением в половине Украины коррумпированного пророссийского (пост)советского уклада. Оба варианта были абсолютно неприемлемы для Украины, а попытка их воплощения обрекала Россию на резкую конфронтацию не только с Украиной, но и со всем демократическим миром.
Знаковой акцией стал погром, устроенный 1 марта пророссийскими бандитами в здании Харьковской ОГА, когда они жестоко избили находившихся там активистов Майдана. Но до начала апреля противостояние в восточных областях Украины еще не перешло границу вооруженного мятежа. Вскоре после официального присоединения Крыма путинская Россия резко активизировалась в восточной и южной Украине.
6 апреля в Украине начался открытый пророссийский мятеж. Однако с самого начала ситуация стала развиваться совсем не так, как планировали в Кремле. 7 апреля Турчинов объявил, что против сепаратистов, захватывающих административные здания, будут применяться «антитеррористические меры». Но инициативу в сопротивлении пророссийскому сепаратизму активно проявили и гражданские активисты. Днепропетровск и Херсон вообще остались в стороне от «русской весны». В Харькове, который, вероятно, рассматривался в Кремле как центр пророссийской фронды, уже 8 апреля пророссийские мятежники, захватившие здание ОГА, были арестованы. Массовые беспорядки в Харькове 13 апреля завершились рассеиванием пророссийских дебоширов. В Николаеве попытка штурма здания ОГА 7 апреля была нейтрализована и 8 апреля сепаратисты были окончательно нейтрализованы. 13 апреля в Запорожье активистами Майдана был заблокирован пророссийский митинг, участники которого сдались украинской милиции.
14 апреля Турчинов подписал указ о начале антитеррористической операции. С этого момента стала заново формироваться украинская армия – армия демократического национального государства. Вскоре последовал ответ Путина, который 17 апреля на прямой линии представил ряд идеологических концептов. Об особом генетическом коде русских, о второсортности западных украинцев, об особой русской территории, в силу трагического исторического недоразумения разделенной с Россией. Фактически на высшем государственном уровне активировался русский имперский расизм и была дана положительная оценка пророссийского сепаратизма в Украине, была вброшена идеологема, обосновывающая если не российские территориальные претензии к Украине, то, по крайней мере, право России на присутствие в ее южных и восточных регионах.
На медиа-форуме в Петербурге 24 апреля Путин впервые публично назвал власти в Киеве «хунтой» и «кликой» и пригрозил, что они будут «отвечать». В тот же день российские войска вплотную подошли к украинской границе, а министр обороны Шойгу отдал приказ о начале проведения военных учений.
И вот здесь российская агрессия, нараставшая с конца февраля, резко тормозится. 24-27 апреля российские войска в полной боевой готовности стоят у границ Украины, явно ожидая приказа на вторжение. На 25 апреля было анонсировано совещание Путина с постоянными членами Совбеза, которое либо не состоялось, либо прошло в другое время и в каком-то ином формате. И вместо триумфального вступления в Украину российских «миротворческих сил» 28 апреля Шойгу отдал приказ об отводе российских войск к местам постоянной дислокации.
Можно выдвигать множество гипотез о причинах неосуществления российского вторжения (страх перед полномасштабной войной, опасение западных санкций, прогнозирование экономического коллапса в России и т.д.). Однако все эти причины на самом деле являются лишь техническими вспомогательными факторами. Настоящая же причина путинского отступления – это слабость ныне существующей российской государственности, отсутствие у нее воли и долгосрочной стратегии в постановке для самой себя целей и задач.
Благодаря активной позиции украинских граждан на Юге и отчасти на Востоке Украины проект «Новороссия до Приднестровья» умер к 17 апреля, еще толком не родившись. Соответственно война на Донеччине стала вестись Россией только по инерции, из-за страха потерпеть новое имиджевое поражение – на российском патриотическом поле. Создается впечатление, что путинский режим затягивает войну, полагаясь на русский авось, не имея никакого ясного представления, ради чего все это продолжается – ведь неминуемое поражение сепаратистов (без прямого вторжения в Украину российских войск) давно уже очевидно.
Отказ режима Путина от открытого военного вторжения, определившийся в конце апреля, был подтвержден в первых числах мая. После трагедии в Одессе 2 мая отвод российских войск от границы не прекратился, хотя они еще там стояли (можно пофантазировать, и представить себе как могли развиваться события в Одессе 2 мая в случае начала российского военного вторжения в Украину 24-27 апреля). Отказ путинского режима от официального ввода войск в Украину был подтвержден еще раз 7 мая на встрече Путина с президентом Швейцарии: президент России призвал сепаратистов «ДНР» и «ЛНР» отложить назначенный на 11 мая референдум о статусе этих образований.
Примечательно, что одновременно с зависанием российских войск на украинской границе в информационном поле возник такой примечательный персонаж как Гиркин (Стрелков). 26 апреля он дал свое первое публичное интервью российской «Комсомольской правде». Появление Гиркина на весах российской истории – по-своему знаменательное событие. За короткий срок он превратился в военно-политического деятеля, способного внятно конкурировать по популярности с Путиным на патриотическом поле.
Даже полное поражение Гиркина не лишит его героического ореола. Если Гиркин уйдет из Украины живым, его встретят в России как героя, преданного коррумпированной и продавшейся Западу кремлевской камарильей. Возникает пресловутая легенда об «ударе в спину» со стороны пятой, шестой, седьмой и т.д. колонн, обеспечивающая Гиркину возможность поупражняться в военных реконструкциях теперь уже на территории России.
Мы можем говорить о том, что 24 апреля по отношению к Украине была достигнута крайняя агрессивная точка в колебаниях российского маятника. После этого он двинулся в обратную сторону. Однако из этого не следует, что российская сторона больше не будет предпринимать попыток активизировать вооруженных сепаратистов на Донеччине. Напротив, путинский режим оказался вынужден постоянно метаться между отступлениями и попытками локальных реваншей.
Очередное празднование 9 мая (причем не только в России, но и в Украине) обеспечило путинский режим мощной энергетической подпиткой. Вскоре после «победной» общероссийской истерии главой ДНР становится российский политтехнолог Бородай (16 мая). 24 мая (за день до президентских выборов в Украине) было объявлено о создании «Союза народных республик» (неофициально – «Новороссии») в составе ДНР и ЛНР. Однако полностью конвертировать всплеск патриотической энергии в активизацию антиукраинской агрессии путинский режим уже не мог. Срыв президентских выборов в Украине не входил в планы Путина – ему был необходим договороспособный легитимный партнер, которого можно было бы склонить или принудить к уступкам. Но вместе с тем выборы в Украине, состоявшиеся 25 мая и приведшие к победе Порошенко, обеспечили новую украинскую власть необходимой ей легитимацией. Теперь в Киеве сидела не «хунта», а законно избранный президент.
6 июня состоялась встреча Порошенко и Путина в Нормандии. Но после нее украинская армия не прекратила свое наступление на сепаратистов. Напротив, после инаугурации Порошенко 7 июня АТО активизировалась. 13 июня был освобожден Мариуполь. И это событие стало еще одним значимым событием украинской национально-демократической реконкисты. Сепаратистские республики не только потеряли один из своих крупнейших городов, но оказались отрезанными от выхода к морю, что исключало в будущем возможность хоть какого-то функционирования их экономик.
20 июня президент Порошенко отдал приказ о временном прекращении огня. Возможно, что между Путиным и Порошенко были достигнуты какие-то компромиссные соглашения о будущем статусе Донбасса. Очевидно, что приоритетной задачей Путина было не отделение Донбасса от Украины, не его присоединение к России, а сохранение его в составе Украины, но при условии резервации в этом регионе решающего российского влияния, осуществляемого через Медведчука, через «Партию регионов» и КПУ. Это не могло остановить движение Украины в Европу, но могло затормозить этот процесс и позволить Путину выйти из сложившейся ситуации без вопиющих имиджевых потерь. 24 июня Путин направил в Сов.Фед. предложение от отзыве у него права на ввод войск в Украину. 25 июня Сов.Фед. удовлетворил запрос Путина.
Формат переговоров украинской стороны с сепаратистами обрекал их с самого начала на провал. Участие в «консультациях» (якобы с украинской стороны) Медведчука и Шуфрича, фактически являвшихся агентами путинского режима, завышенные требования Бородая и Царева, совершенно неадекватные сложившейся к концу июня военно-политической ситуации, превращали эти «консультации» в фарс, в шизофренические переговоры Путина с Путиным.
Кроме того, проблема путинского режима состоит еще и в том, что он не может управлять воинственным шовинистическим движением в России и «Новороссии», которое он сам же и вызвал к жизни. Как бы мятежники на Донеччине ни зависели от России, они уже превратились в деятельного военно-политического актора, у которого были свои, отличные от официальной Москвы ценности и интересы. Причем актора внутренне неконсолидированного, у которого оказалось множество центров принятия решений. В период объявленного Порошенко перемирия сепаратисты продолжали убивать украинских военных. В Украине же попытка остановки АТО (то есть де-факто капитуляции перед сепаратистами и Россией) была воспринята активным социальным меньшинством крайне негативно. Вероятный компромисс Порошенко и Путина провалился. Фактически 28 июня возобновились военные действия. Промежуточным ближайшим итогом отступления Путина в конце июня и его неспособности контролировать ход пророссийского мятежа стало освобождение 5 июля украинскими войсками Славянска, являвшегося городом-символом пророссийского сепаратизма.
Интересно отметить, что в российской шовинистической среде оставление Славянска не повлияло негативно на имидж Гиркина. Удар в данном случае скорее был нанесен по Путину, который «сливает» «Новороссию». Попытка Кургиняна 6 июля дискредитировать Гиркина провалилась. В данном случае неважно, выступил Кургинян исключительно по своей личной инициативе или творчески исполнил данный ему заказ. Важна именно реакция большей части российских радикальных шовинистов, дружно оправдавшей Стрелкова и заклеймившей кремлевкого наймита Кургиняна.
Такое (непредвиденное путинским режимом в очередной раз) развитие событий потребовало от Путина ответных контрмер в виде массированного снабжения новороссийских боевиков тяжелым вооружением. Вернувшийся из Москвы Бородай провел совместно с Гиркиным пресс-конференцию 10 июля. Фактически эта акция знаменовала собой начало военного контрнаступления путинской России и «Новороссии». С 10 по 17 июля мятежникам, благодаря российским военным поставкам, удалось остановить украинское наступление и нанести по украинским силам ряд чувствительных ударов.
США ответили на активизацию России новыми санкциями 16 июля. А результатом расширения российских военных поставок сепаратистам стало уничтожение ими малайзийского Боинга и гибель сотен людей 17 июля. «Особый генетический код русского народа» в версии Путина был продемонстрирован всему миру на практике пророссийскими сепаратистами. Стратегический провал России потребовал от нее новых отступлений и маневров.
Особое событие произошло 18 июля – визит Путина в Сергиев Посад в назначенную еще в сентябре 2014 г. официальную дату 700-летия рождения преподобного Сергия Радонежского. В ситуации, сложившейся летом 2014 г., этот визит Путина в обитель святого Сергия стал символической акцией, вольно или невольно эксплуатирующей лживую имперскую мифологему о благословении Сергием Дмитрия Донского перед Куликовской битвой. Путин как бы выступил в роли нового Дмитрия Донского, отправляющегося за благословением к святому Сергию Радонежскому перед решающей великой битвой с беспощадным внешним врагом. Однако последующие действия Путина совсем не соответствовали этому конфессионально-патриотическому пафосу.
Беспрецедентное ночное телевизионное выступление Путина (с 20 на 21 июля), предназначенное в первую очередь для американского общества (время прайм-тайма в Северной Америке), продемонстрировало новую ипостась российского президента. Впервые в своей политической карьере Путин предстал перед публикой оправдывающимся и с темными кругами под дергающимися глазами. Затем 22 июля состоялось заседание Совбеза РФ, на котором превалировала не наступательная, а оборонительная и охранительная риторика. Путин заявил, что территориальной целостности РФ извне ничего не угрожает, а цветные революции – это нехорошо. Однако специально собирать Совбез для того, чтобы выдать эту ошеломительную декларацию, не было никакого смысла.
Что же означало молчание Путина 22 апреля о войне на востоке Украины? Может быть, это завуалированный сигнал об отступлении России, поданный как Западу, так и российскому обществу? В таком случае это событие стало третьим этапом «слива» «Новороссии» - после начала отвода войск от украинской границы 28 апреля и отзыва разрешения Сов.Феда на ввод войск в Украину 24-25 июня. Но это не означает, что на этот раз был дан старт идеологической демобилизации России и окончательному свертыванию проекта «Новороссия». Можно предположить и то, что 22 июля путинский режим просто взял паузу перед ключевым решением. Тем более, что унижение Путина в ночь на 21 июля можно рассматривать как очередное крайнее маятниковое отступление его режима после которого должно начаться его очередное мини-контрнаступление.
28-29 июля украинское наступление на сепаратистов приостановилось, ни разорвать территории, контролируемые ДНР и ЛНР, ни поставить под контроль границу с Россией, украинская армия пока не смогла. 28 июля Бородай уехал в Москву – по всей видимости, просить своих кураторов о немедленной поставке новых партий тяжелого вооружения или о прямом вторжении российских войск в Донеччину. Положение сепаратистов на сегодняшний день очень тяжелое, и спасти их от разгрома может только наращивание российского военного вмешательства.
Ситуация вокруг украинско-российского вооруженного конфликта осложняется тем, что 28 июля в Конгресс США была внесена резолюция о предоставлении Украины статуса внеблокового военного союзника США. На внесение в Раду законопроекта об упразднении внеблокового статуса Украины 5 марта Москва ответила аннексией Крыма, то как она ответит сейчас уже на инициативу не с украинской, а с американской стороны?
Важно еще и то, что продолжает возрастать международное политическое и экономическое давление на Россию. 28 июля в докладе верховного комиссара ООН по правам человека крушение малайзийского самолета было определено как военное преступление. В тот же день было опубликовано решение суда в Гааге, обязавшего Россию выплатить $50 млрд. бывшим акционерам ЮКОСа. В тот же день главы государств и правительств ряда западных стран в совместном коммюнике заявили о намерении ввести новые санкции против России. О них должно быть официально объявлено в ближайшее время. Западу предстоит проделать сейчас ювелирную работу, чтобы, с одной стороны, принудить Путина к капитуляции в восточной Украине, а с другой – не загнать его в угол и тем самым не подтолкнуть на новые взбалмошные агрессивные акции.
29 июля 2014 г.