Четыре западных колонны Путина ::: Ответ Славою Жижеку
Без преувеличения, каждое значимое событие на мировой арене показывает, что такое привычное разделение политического спектра на “правых” и “левых” более не является адекватным отражением реальности. События вокруг Украины - еще один яркий тому пример. В этом вопросе “смешались в кучу кони, люди”. Поддержка Майдана или путинского режима разделила людей и общественные силы по весьма нетривиальным линиям. Нетривиальным - если говорить о привычных политических маркерах, идентификациях и демаркациях. Но ничего непостижимого в этом новом разделении нет - достаточно просто посмотреть свободным от старых классификаций взглядом.
Партия Чечевичной Похлебки
Итак, кто поддерживает действия Путина в мире? Сразу упомяну Партию Чечевичной Похлебки. Разумею под ней некоторых западных бизнесменов и обывателей, которые не то, чтобы поддерживают, но пытаются блокировать любые действия Запада в отношении путинской России. У них могут быть любые политические убеждения, но в их системе ценностей дороже маммона. Поэтому они могут встречаться среди самых разных социальных групп, среди симпатизантов самых разнообразных политических сил. Они, как правило, неспособны к стратегическому мышлению - а потому слабы даже в области реалполитик, которая, безусловно, требует от человека владения не только тактикой, но и стратегией. Они не в состоянии принести в жертву малое, дабы не потерять большое.
Надо сказать, что эта Чечевичная партия имеет на Западе колоссальное влияние, хотя внешним образом никак не объединена. Она подобна некоей черной дыре в уме среднего западного политика. Именно в оглядке на эту партию он склонен действовать - в страхе, что эта партия может его не понять. А насколько велика ее численность - никому не ведомо. После Картера мало кто отважится призвать население стран Запада “затянуть потуже пояса”.
Именно на эту партию прежде всего и рассчитывает “Путин”. Он надеется на то, что это интертное, корыстное, боязливое, но сильное своей массой аморфное образование сможет парализовать Запад изнутри - или, во всяком случает предельно ослабить его возможную реакцию на дальнейшие этапы российской агрессии. Эта партия - партия изоляционистов, но не этических, а мояхатаскрайних, которым наплевать на идеи ненасилия. Изменить их позицию может только что-то вроде повторения крымского сценария с Аляской. Да и то ненадежно - так что возьмем для гарантии в качестве примера Сан-Франциско. Туда тоже ступала “нога монгольского коня” - тут как нельзя более пригодится опера “Юнона и Авось”.
Чечевичная партия выполняет для “Путина” еще и имиджмейкерскую работу. Ее задача в рамках “плана Путина” - выставить страны Запада перед мировым сообществом в самом неприглядном виде. Прежде всего - как предателя, нарушителя слова, чьи обещания и гарантии не стоят, как можно теперь выражаться, и бумаги, на которой они написаны. В самом деле, если территориальная целостность Украины не будет восстановлена, какое из государств, размышляющих о возможности обзавестись собственным ядерным оружием, в будущем поверит каким бы то ни было гарантиям в обмен на отказ от своих планов? Чечевичная партия фактически желает видеть Запад недоговороспособным. Причем мотивы этой недоговороспособности, очевидно, сугубо корыстные, но не гуманистические. Потакание Чечевичной Партии может привести Запад к фактическому отказу от своих идеалов и принципов. Сказанное Франклином о свободе и безопасности верно и в отношении свободы и корысти. Перефразируя, можно сказать, что человек, который предпочитает материальный интерес свободе, лишается и свободы, и собственности. Такая позиция наносит удар едва ли не прежде всего по гражданскому обществу самого Запада. Отказ поддержать гражданское общество другой страны, разделяющее те же ценности, деморализует западное гражданское общество. В сочетании с неизбежной в усложнившейся международной обстановке активизацией спецслужб этот фактор может привести к фатальному поражению гражданского общества Запада в его борьбе с внутренними силами диктата и контроля.
Гопинтерн
Вторая, тоже весьма важная составляющая партия сторонников “Путина” - это “Гопнический Интернационал”, Гопинтерн. Это многолико-безликое море активных циников, которые приветствовали бы уход мирового сообщества от каких бы то ни было моральных принципов, представлений о чести и достоинстве. Им, безусловно, должен импонировать как путинский стиль, так и путинские практические ходы. Это торговцы оружием и аддиктивами, серые и черные экономические игроки всех мастей и расцветок. Сюда же входят страны с самыми отталкивающими политическими режимами - Северная Корея или Зимбабве. Все те, кто надеется на финансовые вливания и военную помощь со стороны России, которой нужна внешнеполитическая поддержка. Они надеются, что Россия вновь займет в мире место бывшего СССР. Но о мифологеме “СССР” я поразмышляю немного позже и в другом контексте. Очевидно, что представители Гопинтерна тоже могут позиционировать себя самым различным образом - как коммунисты, как религиозные фундаменталисты, как националисты. Это все те, кому не нужны ни гражданское общество, ни права человека, ни гуманность. Это либо бандиты, либо диктаторы, либо и то, и другое вместе. Гопинтерн составляет прекрасную пару Партии Чечевичной Похлебки - бандит всегда жирует за счет конформиста и благодаря конформисту.
Фашинтерн и “моральное большинство”
А теперь перейдем собственно к “правым” и “левым”. Начнем с “правых”.
Во-первых, респектабельные мейнстримные “левые” и “правые” на Западе давно уже сливаются вплоть до неразличимости. Именно в их среде и действует описанная выше Партия Чечевичной Похлебки, готовая за оную похлебку продать свое “божественное первородство” - идеалы, только благодаря которым западный гуманистический либерально-демократический проект и существует. Опросы показывают, что демократы и республиканцы в США примерно одинаково относятся как к самим украинским событиям, так и к возможной реакции Запада.
Времена “ястребов” для “правых” миновали вместе с 80-ми. Рейган и Тэтчер могли бестрепетно идти на конфронтацию с СССР, но ныне политиков такого масштаба на Западе нет, или же для них нет благоприятной конъюнктуры - деятели типа Маккейна занимают полумаргинальное положение в западном политикуме. Западное общество выходит на новый уровень социального развития, и на этом уровне фигуры типа Рейгана представляются одиозными, никак не сочетающимися с действующими ныне в политическом пространстве представителями “поколения Вудстока”, курившими хотя бы в юности марихуану.
Дмитрий Шушарин уже писал, что “Путин” собирает “Фашинтерн”. Действительно, в крайне правые европейские силы - типа французского “Национального фронта” - фактически высказались в поддержку “плана Путина” в отношении Украины. В крайне затруднительном положении оказалась при этом, к примеру, тягнибоковская “Свобода”, которую бросили на произвол судьбы ее западноевропейские единомышленники. Впрочем, тут нет ничего удивительного - поскольку сама идея “националистического интернационала” представляет собой оксюморон. Такие объединения не могут быть прочными по определению - если только их не объединяет что-либо еще помимо собственно идей (допустим, финансирование из одного источника). Весьма показательно, что националисты Европы поддержали не своих открытых идейных единомышленников в Украине, а имперскую Россию, которая декларирует свою “многонациональность” и ведет чудовищную иммиграционную политику. Возможно, западноевропейские крайне правые зрят в корень и видят нацистско-фашистские трансформации российской политики и социально-идеологического пространства. То ли они не понимают, что “остаться должен только один” - то ли они и вправду тривиально финансируются путинским режимом.
Но есть и третий вариант подобной реакции крайне правых на Западе. Возможно, они действительно искренне (по отношению к самим себе, конечно, но не в публичном дискурсе) полагают, что Европе нужна власть русского царя - как то было некоторое время после входа российских войск в Париж. Что Европе снова нужен жандарм с Востока. И выражают такие крайне правые взгляды значительно более широкого кргуга людей, чем непосредственный электорат соответствующих партий.
Я имею в виду тот социальный пласт, который Рейган в свое время назвал “моральным большинством”. Это люди консервативных убеждений, которые не принимают новых социальных трансформаций на Западе. Западное общество, о чем я уже упоминал чуть выше, проходит через колоссальную трансформацию, начало которой положила социально-культурная революция 60-х годов. Приход к власти “неоконов” во многом был обусловлен волной реакционного отката назад. Однако в 90-е тенденция вновь изменилась - вместе с распространением интернета пришли, к примеру, легализация психоактивных веществ и однополых браков. “Моральное большинство” (которое очевидно, большинством на Западе уже быть вроде бы перестало) же желало возврата к 50-м годам или к временам еще более ранним. Иммиграционная политика европейских стран и недавняя легализация однополых союзов в них стимулировала рост активности представителей этого “псевдоморального псевдобольшинства”, сторонников “традиционных” и “семейных” ценностей. Именно к этим “традиционалистам” и апеллирует путинский режим. “Путин” явно был бы не прочь стать глобальным вождем “традиционализма” - препятствует ему в этом деле крайняя нечистоплотность российской власти, которая отпугивает тех, для кого “традиционные ценности” включают в себя не только почитание древних табу и фетишей, но и подлинные этические ценности, вроде честности. Но, видимо, даже и в Европе Путин видится некоторым в образе защитника от ужасов ЛГБТ и употребления легких психоактивных веществ.
Флэшбеки Коминтерна
Наконец, обратимся к четвертой группе, способствующей проведению в жизнь “плана Путина” - группе, имеющей отношение к так называемым “левым”.
Как, и “правые”, к которым относят и неоконо-рейганистов, и религиозных фундаменталистов, и обывателей-традиционалистов, и фашистов с нацистами, и либертарианцев (список можно продолжать), “левые” в современном мире - это весьма разношерстная публика. Долгое время причислял к ним себя и я - но все время сталкивался с ложной интерпретацией своей позиции после того, как собеседник узнавал о таком моем позиционировании.
“Левые” сегодня - это и сторонники большего вмешательства государства в экономическую жизнь, и вожди Северной Кореи, и СССР-ностальгинеры, и анархисты с информ-пиратами. То есть понятие охватывает совершенно взаимоисключающие общественные силы. Если основа “левого движения” - старое доброе французское “свобода, равенство, братство”, а таже уверенность в благой природе человека и устремленность в будущую бесконечность - то следует признать, что многие “левые” являются попросту симулянтами, покрывающими левой эмблемой бандитизм, коррупцию, диктатуру, национализм и множество других предельно далеких от идей ликвидации эксплуатации человека человеком вещей.
КПРФ и КПУ я вообще рассматривать не буду - это системные сторонники российского режима, которые желают главным образом восстановления СССР в его прежних границах, а возможно, и в еще больших масштабах. Эволюция таких “левых” в сторону национал-социализма очевидна. “Социальная справедливость” в их понимании вполне сочетается с диктатурой. А “олигархи” могут мыслиться как “эффективные управляющие государственной собственностью” - ведь “свобода предпринимательства” в России, как мне убедительно доказал Сергей Кладо, является сама по себе распределяемой государством субстанцией.
Многие “левые” общественные организации, видимо, сохранили тесные связи с российскими властными структурами (в частности, со спецслужбами). Во времена СССР такие “левые” получали от “старших братьев” финансирование и иную помощь. Вполне вероятно, что часть сырьевых доходов нулевых годов тратилась российской властью именно на восстановление своей агентурной сети на мировой арене. Но даже те силы, которые не получают от России подобной “помощи”, не исключаю, на эту помощь рассчитывают в дальнейшем и показывают свою лояльность, демонстрируют свою полезность для российской власти. Наконец, тут может действовать просто штамп сознания, в котором Россия в любом своем состоянии является наследником СССР - а потому у тех, кто СССР симпатизировал, может оставаться надежда, что Россия вернется на прежние советские стези.
Даже “левизна” университетской профессуры на Западе во многом является для “Путина” полезным фактором. Эти “левые” являются сторонниками “социализма” - эти словом они величают что-то типа “государственного капитализма”. Они со скрипом признают, что СССР был совсем не идеален, что под маской социализма скрывалась полуфеодальная иерократия (“марксизм-ленинизм” в СССР был чем-то вроде государственной религии) - но и эта профессура не может до конца преодолеть в себе свое старое наследие - наследие тех времен, когда многие интеллектуалы Запада безоговорочно поддерживали Советский Союз. Как правило, такие “левые” сегодня маскируют свои старые атавистические симпатии изоляционизмом в духе описанной мной выше Партии Чечевичной Похлебки.
Наконец, существуют “левые антиглобалисты”, которые вполне искренно сопротивляются объединению мира на безнравственной основе. Но, к сожалению, многие антиглобалисты страдают высокой степенью философской и политической близорукости. Часто сторонниками этого движения подчеркивается, что его правильнее именовать не антиглобализмом, а альтерглобализмом - поскольку их целью не является препятствование любому планетарному объединению. Но де-факто реальность оказывается именно такова - и в своем отвержении “глобализма”, в страхе перед “новым мировым порядком” альтерглобалисты часто смыкаются с уже описанными выше крайне правыми.
Для таких “левых антиглобалистов” главным объектом критики является западная финансово-экономическая и военно-политическая элита. Именно за ее действиями антиглобалисты следят особенно внимательно - проблемы же Северной Кореи их не интересуют (точнее, начинают интересовать только тогда, когда, по их мнению, западные элиты начинают “вмешиваться во внутренние дела” этого государства). И в этом факте самом по себе еще ничего дурного нет - у каждого свое поле битвы, и приличный человек имеет склонность сначала наводить порядок у себя дома, а уже потом давать советы соседям. Однако вовлеченность в борьбу на своем участке фронта часто не дает возможности человеку - даже и очень хорошему - увидеть все поле в глобальном масштабе. И эта фрагментарность, будучи неадекватно интерпретирована, приводит к сильным искажениям политической картины мира в сознании альтерглобалиста.
Это искажение вкратце можно поименовать так: “Враг моего врага - мой друг”. Радикальный антиглобалист может начать защищать любые образования, вступающие в конфликт с государствами и элитами стран Запада - от той же Северной Кореи до сомалийских пиратов. И чем радикальнее “Путин” начинает выступать против западных ценностей, тем большей поддержкой радикальных антиглобалистов он начинает пользоваться - до тех пор, пока они будут закрывать глаза на то, что в России их братьев по ценностям активно преследуют (посмотрим хотя бы на судьбу российских экологических движений - или вспомним, удалось ли антиглобалистам организовать свои мероприятия в России, когда там собиралась “большая восьмерка”).
Такие “левые” часто даже не то чтобы открыто выступают на стороне “Путина” - все-таки значительное число этих “левых” морально и интеллектуально достаточно чистоплотны для того, чтобы поддерживать такой режим. Но их критика политики Евросоюза влияет на их оценку ситуации в Украине - влияет в сторону, в итоге выгодную “Путину”. Украине, по мнению таких “левых”, не надо ходить в ЕС - и неважно, что думают сами украинцы, их обманули, они заблуждаются. Некоторые даже видят в полунацистском инспирированным Россией волнениям на востоке Украины “подъем рабочего движения”, что выглядит совсем уже карикатурным утверждением. В ответ хочется сказать, что партия Гитлера тоже включала слова “рабочая” и “социалистическая” - и тема будет, в общем-то, закрыта, хотя и далеко не исчерпана. Украинцев пугают их ужасной судьбой, которая ждет их в объединенной Европе. Европейцев эти “левые”, солидаризируясь с крайне правыми, начинают пугать миграцией и потерей рабочих мест. Такое ощущение, что они видят свой собственный западный мир как находящийся в аду, из которого сам Запад выйти уже не может. А потому нужно любой ценой не дать другим странам пойти по западному пути - во-первых, из сострадания, а во-вторых, чтобы не ослабить антизападные силы.
А в -третьих, тут действует старый принцип многих “левых” (и не только их) - “чем хуже, тем лучше”. По “левой” логике, западные элиты поднаторели в “сливании протеста народных масс”. Накал революционной борьбы оказался на Западе снят реформами, жизнь большинства народа стала настолько сносной, что у них оказался потерян вкус к “рабочей революции” (да и пролетариат “переехал” в страны третьего мира), а “молодежная революция” классических левых не устраивает по целому ряду параметров. А потому, если руководствоваться этой проблемной этической максимой, не следует допускать “депролетаризации”, которая может ждать страну, вставшую на западный путь - ведь ее народ может потерять тот самый “вкус к революции”. Можно констатировать только отравленность сознания огромного количества левых традиционализмом и фундаментализмом - ведь левые доктрины превратились для многих в своего рода религию. Догмы и табу ведут к абсолютизации наследия Ленина и Сталина. Вопреки Марксу - хотя, казалось бы, его авторитет должен бы быть для правоверного “левого фундаменталиста” выше - у левых остается надежда на возможность “нуль-транспортировки” из любой общественной формации (хоть из первобытнообщинной) прямо в самую прогрессивную. Это по Ленину. А по Сталину, затем можно начинать строительство “социализма в одной отдельно взятой стране”. Увы, левая мысль во многом находится в плену догм “ленинизма-сталинизма”.
Анархическая альтернатива
Подлинно левыми, не отравленными играми в геополитику, ностальгией по тоталитарным режимам прошлого и прочими ядами левого движения, остаются, с моей точки зрения, анархисты и близкие им движения, “антитоталитарные левые”. Анархистская мысль, продолжая наследие 60-х, остается источником многих социальных идей, реализующихся на практике гражданским обществом демократических стран. Но эти анархические проекты как раз и могут реализовываться только в либерально-демократических обществах. В авторитарных обществах экспериментальные социальные группы обычно давятся на корню. Общины-коммуны западного побережья США или Гавайев с трудом могут быть мыслимы, к примеру, в районе Новороссийска или Сочи. Они там, конечно, есть - но жизнь их трудна, а круг узок, и от народа они крайне далеки. Как Герцен во времена польского восстания 1863 года.
Существуют “антитоталитарные левые” и на территории, подконтрольной постсоветским государствам. Из известных и симпатичных мне - это, конечно, группа Pussy Riot и лично надежда Толоконникова и Мария Алехина, художник-акционист Петр Павленский (называющий себя анархо-коммунистом), Александр Володарский (shiitman). Все они - как и их собратья по разуму, ценностям и идеалам на Западе, поддерживают Майдан и украинскую революцию. Назову в этом ряду и предшественника 60-х - Максимилиана Волошина, поэтизатора Крыма, с гневом описывавшего действия в Крыму российской империи, пришедшей туда в XVIII веке. Напомню, что он “лет через 50 согласился бы стать членом крайне правой фракции того парламента, в котором современные анархисты составили бы консервативное большинство”. Чтобы сохранить освободительную тенденцию, следует мыслить именно подобным образом - иначе и не заметишь, как окажешься опутанным сетью собственных догм, среди ностальгинеров-традиционалистов, нацистов, фундаменталистов, самых отвратительных диктаторов и их рабов.
Ответ Жижеку
И вот давеча я прочитал и перевел (хотя, как выяснилось, не первым) на русский язык с английского статью известного левого философа Славоя Жижека под названием “Чему Европа может научиться у Украины”.
Жижек - не “классический левый”, но и не наследник ситуационистов. И его позиция по украинскому вопросу оказалась характерно половинчатой. В начале он открещивается от “левого мейнстрима”, сокрушающегося о заблудших украинцах, обманутых миражом Европы, Он - как сам утверждает - понимает, что украинские проблемы сильно отличаются от проблем той же Греции, на месте которой Украина совсем не прочь бы оказаться, невзирая на все греческие беды. Но затем Жижек переводит тему все же на проблемы самой Европы - и утверждает, что сначала самой Европе следует измениться, вспомнить о своих собственных идеалах, и только затем уже учить других, как жить и куда двигаться. То есть фактически Жижек встает на позиции все тех же критикуемых им левых, предостерегающих Украину от “хождения в Европу”.
Складывается впечатление, что Жижек, как и многие интеллектуалы Запада, не вполне понимает, откуда и от чего/кого украинцы хотят сбежать. Очень ярко и адекватно описал ситуацию “национал-демократ” Константин Крылов - он сравнил Россию со свалкой, где можно поднажиться под управлением подонков, а украинское место в Европе - с бедным магазинчиком, где жизнь может оказаться беднее, но во много раз честнее.
Жижек явно не сиживал в советско-российских ментовках, не общался с налоговиками и прочими чиновниками, не встречал в подворотнях российских гопников, не обделывал дела с российскими криминальными авторитетами. Атмосферу российского цинизма и агрессии практически невозможно передать для западного человека так, чтобы он осознал их степень. Видимо, это возможно только с помощью полного долговременного погружения в среду - но не с помощью слов. А потому западный человек часто не в состоянии понять, что выбор украинцев - не политический, не национальный или какой-то там еще. Это выбор глубинно-экзистенциальный, он почти что не зависит от конкретных политических убеждений или экономических интересов. Он описывается строчкой из песни группы “Аквариум”: “Главное - прочь, а там все равно”.
А что касается Запада - я очень надеюсь, что влияние Партии Чечевичной Похлебки, Гопинтерна, Фашинтерна и флэшбеков Коминтерна будет преодолено. Что люди Запада осознают с кем именно в лице “Путина” они имеют дело и поведут себя адекватно этому вызову - при этом не разрушив и не затормозив развитие собственного гражданского общества. Не уподобившись в этой борьбе самому “Путину”.