Примечание редакции. В этом тексте будут употребляться некоторые понятия, введенные Даниилом Андреевым. Поскольку значение этих слов может быть неизвестно многим из наших читателей, мы постараемся дать им краткое определение. Если же читатели знакомы с мифом Даниила Андреева, он может сразу переходить к основной части текста, пропустив абзацы, набранные курсивом.
Миф Андреева включает в себя, в частности, понятие “метакультура”. Метакультура - это “культурный космос”, сегмент “планетарного космоса”, состоящего из множества пространств/реальностей, которые Андреев называет “слоями”. У метакультуры есть два этически разнонаправленных полюса. Благой полюс - это “демиург”, “соборная душа” и “небесные грады” (“затомисы”) с братством просветленных. Антиполюс - демон великодержавной государственности (“уицраор”), силы деструктивного хаоса (“велга”) и высокоинтеллектуальное “античеловечество” (“игвы”), использующие уицраора в своих целях, но и зависимые от него. Промежуточное положение занимает “каросса”, “ваятельница плоти” народа, связанная с сексуальной жизнью человека, деторождением и “чувством рода” - по сути благая, каросса находится под влиянием демонических сил. Уицраоры и игвы подчинены более могущественным демоническим силам планетарного космоса. Шрастры - слой обитания уицраоров и игв.
Один из сюжетов андреевского мифа, актуальный для нас в данном случае, таков. Уицраор, претендующий на защиту народа от угроз, берет в плен соборную душу народа, блокируя ей доступ к душам людей и выдавая себя за демиурга, а кароссу - за соборную душу. Освобождение народа от великодержавной государственности связано в этом мифе с освобождением соборной души и воссоединением ее с демиургом.
Эти образы могут быть интерпретированы в рамках юнгианского психоанализа. Демиург и соборная душа проявляются в сознаниии и бессознательном человека и коллективов как архетипы высших психических переживаний (свободы, любви и творчества). Уицраор - жесткий архетип, связанный с насильственной властью, проявляющийся в психике в форме шовинистических и имперских мыслей и эмоций. Велга - деструктивный архетип эгоистического распада. Каросса - архетип рода, крови и почвы, в негативном своем аспекте проявляющийся в виде различных форм ксенофобии. Игвы - более тонкие архетипы, тоже связанные с властью, позволяющие манипулировать более грубыми областями, связанными с шовинизмом и ксенофобией. Шавва - психические переживания, связанные с поклонением архетипу великодержавия, подпитывающие этот архетип и тем самым его усиливающие.
Андреевский миф, как нам представляется дает прекрасные эвристические возможности для анализа социально-политической реальности. Беседа Фёдора Синельникова и Дмитрия АхтырскогоФеномен имперского сознания у любителей творчества Даниила АндрееваД.А. Предлагаю поговорить о корнях имперского мышления у любителей творчества русского поэта и мыслителя Даниила Андреева. Этот феномен удивителен. Даниил Андреев - универсалист и антиэтатист, жертва сталинских репрессий, убежденный антисоветчик. В конце 50-х годов он писал, что на переднем рубеже социального прогресса находятся демократические страны Скандинавии. Трудно было и представить в конце 80-х годов, когда а перестроечных журналах (“Новый мир”) стали публиковаться тексты Даниила Андреева, что его идеи могут быть интерпретированы в имперском, шовинистическом, националистическом духе. Однако, как показала практика, в мире нет ничего невозможного. Исследования интернет-пространства дают понять, что симпатии к андреевскому наследию могут сочетаться с ностальгией по Советскому Союзу, по величию российского государства, с разнообразными видами ксенофобии. Каким же образом такое парадоксальное сочетание оказывается возможным?
Ф.С. Здесь мы имеем дело с двумя моментами, взаимно дополняющих друг друга. С одной стороны, можно говорить, что существование “имперцев-андреевцев” есть следствие некоей этической и метафизической аберрации восприятия. С другой стороны, в мифе Андреева присутствует авторитарный комплекс, о котором мы с тобой денно и нощно говорим. Этот комплекс, конечно же, не определяет характер откровения Андреева, не занимает в его творчестве слишком значительного места, но он все же есть.
Но если мы утверждаем, что у Андреева есть этот комплекс, то люди, которые находятся в патриотическом дискурсе, могут сказать: “Андреев был на самом деле патриотом. А мы всего лишь продолжаем традицию андреевского патриотизма”. Андреевский антиэтатизм в данном случае их патриотический настрой не опрокидывает. Они могут сказать, что на тот исторический момент Андреев был антиэтатистом, а сейчас в связи с угрозой глобального, жуткого, чудовищного американского империализма, который своими щупальцами уже в их патриотические кровати залезает, происходит естественное переосмысление российской государственности и ее роли. Соответственно, идет осторожная ретроспективная переоценка имперцами-андреевцами и того, что происходило в истории российской государственности. Тем более, что эта разновидность андреевцев может успешно использовать не вполне внятную идею Андреева о возможном санкционировании уицраора демиургом метакультуры и рассуждать о том, что демиург в начале 90-х годов дал санкцию Третьему или Четвертому Жругру - в зависимости от того, верят они или нет в смену уицраоров в начале 90-х годов.
Таковы занимающие имперские позиции андреевцы-традиционалисты - для которых Андреев, безусловно, остается фундаментальной ключевой фигурой. Сами они не считают, что как-то заметно ревизируют его наследние. Это такое искреннее состояние отождествление себя с Андреевым.
Д.А. Но идти на ревизию им все равно приходится. Например, Андреев имел определенную точку зрения на мировую войны - что провиденциальные силы не оказывали в ней поддержки ни СССР, ни Германии. Им приходится игнорировать всю антигосударственную компоненту творчества Андреева. Самое главное, что подвергается пересмотру - высшие принципы философии и этики Даниила Андреева. На первый план вместо андреевского универсализма выходит национальный и конфессиональный групповой эгоизм. Российское государство начинает вполне в духе халкидонитского (“православного”) фундаментализма мыслиться “катехоном” (“удерживающим”) - препятствием для воцарения антихриста. Демон же российской великодержавной государственности рассматривается в таком ракурсе как стоящий на пути просветления - и именно с его патронажем связывают имперцы-андреевцы возможности рождения в России нового сообщества с планетарными потенциями (которое Андреев назвал словосочетанием “Роза Мира”).
Ф.С. Есть разные имперцы-андреевцы: одни из них сознательно готовы к ревизии, другие - нет. Те, кто идет на ревизию, могут дойти до отождествления уицраора с демиургом, а соборной души - с кароссой. Это вульгарный монизм, с которым мы сталкиваемся на андреевских форумах. По сути этот монизм имеет служебную функцию и является для патриотов-андреевцев средством реабилитации российского империализма. Есть разные степени и формы ревизии андреевского (да и не только андреевского) мифа. Кто-то ревизирует отдельные элементы мифа. Кто-то ревизирует миф целиком, вплоть до отрицания ключевых компонентов. Кто-то дополняет этот миф и реинтерпретирует его так, как считает нужным - опираясь на свои собственные представления о Боге и мире.
А вот те имперцы-андреевцы, которые утверждают, что остаются целиком и полностью на андреевской идейной платформе - это весьма любопытный случай. Они в очень сложной ситуации. С одной стороны, им нужно сохранить Андреева как безусловный авторитет, основу собственной ортодоксии. Они относятся к его текстам как к священному писанию, которое не может подвергаться ревизии - хотя они могут говорить о том, что допускают критику Андреева, воспринимают его наследие в открытом смысловом поле и так далее. Но на самом деле они все же принимают тексты Андреева как высший авторитет, сверяют с этим текстом любое свое концептуализирование. Для них, действительно, возникает проблема - как увязать андреевский фундаментальный, глубокий антиэтатизм со своим империализмом?
Здесь происходит то самое замыкание, о котором мы начали говорить с тобой в самом начале этой беседы. Если мы с тобой будем им показывать, что вот тут Андреев сожалеет о незавоевании Россией Ирана на рубеже XVIII-XIX веков, вот тут он оправдывает российские войны XVIII века, вот тут он говорит о том, что уничтожение испанцами инков должно оцениваться с учетом какой-то особой “метаисторической этики” - то они нам ответят, что они, принимающие все эти концепты, как раз и есть подлинные андреевцы. Потому что они продолжают линию, которая вскрывается в этих репликах Андреева. А вот мы - ревизионисты, отрекающиеся от ряда его идей.
Д.А. Мало того. Они обвинят нас, что мы мыслим в том же духе, что мы тоже склонны оправдывать насилие и государственность - только другую. Что мы тоже сторонники теории “меньшего зла”, что мы тоже оправдываем исторические преступления - но преступления Запада, потому что у Запада, как мы полагаем, “великая миссия”, миссия распространения в мире идеалов свободы, гражданственности, прав человека и толерантности.
Ф.С. Здесь бесполезно объяснять, что это не предпочтение “меньшего зла”, а видение провиденциальной интенции, которая присутствует на Западе, и о которой писал Андреев - о том, что именно демиург Северо-Запада осуществляет особую миссию интеграции человечества на основе эйдосов гуманизма и демократии. Эта интенция искажается, но она присутствует на Западе. А в России вообще нет социальной интенции, которую можно было бы исказить. Весь ее социально-политический уклад со времен Ивана Грозного - одна сплошная патология.
Д.А. Тут я с тобой не соглашусь - к примеру, коммунистическое движение в России имело позитивную, прогрессивную, провиденциальную, хотя и чудовищно замутненную, компоненту. Но об этом мы сейчас говорить не будем. Что же касается Запада - но ты же сам не видишь провиденциальной интенции в войне в Ираке или в косовском раскладе.
Ф.С. Более того - я вижу там антипровиденциальную интенцию.
Д.А. Итак, мы одобряем западные страны далеко не во всех их действиях. Без сомнения, этически непреодолимым является сама проблема применения насилия для достижения благих целей. Это классическая христианская этическая проблема - и с ней люди постоянно сталкиваются, как на личном, так и на глобальном уровне. Следует ли физически защищать слабого от сильного - а если следует, то как разобраться во всех хитросплетения ситуации, чтобы сделать адекватный вывод о силе сторон, о том, кто стоит за сторонами конфликта, о том, кто в конфликте занимает более этичную позицию.
Ф.С. Это большая тема, давай вернемся пока к проблеме патриотов-андреевцев. Мы должны сами для себя определиться, что является для нас ценностными ориентирами - только Андреев или более широкий контекст. Мы с тобой находимся в состоянии полуревизионистского восприятия андреевского текста. И нам нужно занимать последовательную позицию: “Да, мы не принимаем многие вещи в андреевском метаисторическом мифе”. И объяснять, почему мы их не принимаем - в том числе и на основе провиденциальных максим мифа Андреева.
Д.А. Если мы говорим об андреевцах-имперцах, андреевцах-патриотах, то возникает еще один вопрос. Как они вообще вовлеклись в круг его идей? Они стали имперцами уже после того, как прочитали тексты Андреева - или были ими и до этого?
Ф.С. Кто-то был до, кто-то стал после.
Д.А. Они умудрились не заметить его универсалистский антиэтатистский пафос? Они умудрились прорваться сквозь первую книгу “Розы Мира”? Какая бы она ни была - она совершенно универсалистская и не содержит никакого намека на этнический момент.
Ф.С. В их сознании андреевский универсализм, который они не могут вместить, редуцируется до локально-национальных ценностей - которые на самом деле вовсе не гражданско-национальные, а этнократические и имперско-шовинистические.
Д.А. Им пришлось бы пройти через этот пассаж: “Короче говоря, каждый, причастный к руководству Розы Мира, должен уметь чувствовать себя прежде всего — членом космического целого, потом — членом человечества, и только уже после всего этого — членом нации. А не наоборот, как учили и учат нас доселе”.
Ф.С. Здесь уже у них идет игра с внутренним умолчанием, игнорированием андреевских идей - сознательным или бессознательным.
Д.А. Хотя в творчестве Андреева столько компонентов, что человек может зацепиться за любой из них - например, за визионерство, или за утопизм. Остальные же, не столь близкие моменты, могут быть восприняты как бы “в нагрузку”.
Ф.С. Я убежден, что многих Андреев вдохновляет именно своим утопическим проектом. Без этого проекта его визионерство для многих людей с авторитарными комплексами не было бы важным и интересным.
Д.А. А многих - своим акцентом на метаистории именно России. И вестью о грядущей планетарной миссии именно российской метакультуры. Мессианизм с ярко выраженной религиозно-культовой компонентой и нечетким описанием социального устройства, дающий возможность сугубо авторитарных трактовок - несмотря на то, что в текущей действительности Андреев, безусловно, тяготел к демократическому устройству общества - вот что более всего привлекает в его творчестве шовинистов и ксенофобов, сторонников социокультурной архаики.
Ф.С. Да, у каждого есть возможность зацепиться за какую-то ценность - которая была значима для самого Андреева.
Можно подойти к вопросу и с другой стороны. На примере исторического христианства - с Константином, инквизицией, крестовыми походами и прочими прелестями - мы видим, что изначальная светлая идея не гарантирует тем, кто считает себя его последователями, сбережение от этической деградации. И чему нам удивляться в случае с андреевцами-имперцами? Да, Андреев - антиэтатист. Иисус - тоже антиэтатист. Но попы все равно благословляли и освящали мировые бойни. Так что нет ничего удивительного в существовании у любителей творчества Андреева имперской идеологии. Достаточно один раз побывать в Ассизи, где возник колоссальный культ и целая индустрия религиозного производства и потребления, чтобы понять, как может идея - в данном случае идея нестяжательства - быстро трансформироваться в свою противоположность. Андреев - антиэтатист. А его поклонники могут быть полковниками КГБ.
Д.А. Зацепиться люди могут за что угодно. Даже если бы Андреев не написал, что Российская метакультура, лишившись уицраора, будет растерзана другими уицраорами в считанные дни, даже если бы он не писал о “метаисторической этике” - они бы все равно нашли, за что зацепиться. Особенно за тезис о единстве метакультуры - и о том, что демиургом были санкционированы усилия уицраора по объединению всех территорий метакультуры.
О различении метаисторических духовД.А. Мы можем перейти к теме, которой ты дал название “О различении метаисторических духов”. Андреев пишет о “трансфизических” иноматериальных существах, сознательных и имеющих способность воздействия на сознание и психику человека, добрых и злых (или, как Андреев их называет, “провиденциальных” и “демонических” силах). Постоянно происходит путаница. Мы постоянно прикладываем образы андреевского мифа к нашему собственному эмпирическому существованию. И когда мы сталкиваемся с тем или иным явлением вовне или с тем или иным душевным движением внутри - возникают вопросы. Что это - велга? демиург? уицраор? каросса? какая-то смесь?
Ф.С. Можно, например, долго говорить о том, как может проявлять себя в социальном пространстве соборная душа. Есть основания - в том числе и в андреевских текстах (когда он пишет о браке демиурга Северо-Запада с соборной душой Англии в конце XIX века, после того, как соборная душа Германии оказалась в плену у уицраора) - считать, что демократия и минимизация шовинизма как раз и представляют собой проявления свободы соборной души.
Д.А. Проявлением свободы соборной души мне, прежде всего, видится высокий уровень самоорганизации общества. Некоторые видят проявление этой свободы в творческом подъеме в области искусства. Но искусство как раз и расцветает в обществах с высоким уровнем самоорганизации. Когда есть развитая коммуникативная среда. Когда все атомизированы - никакого искусства нет. Есть только одиночки, которые пишут в стол. А когда есть трактир “Бродячая собака” - вот тогда появляется искусство.
Ф.С. И чем тоньше и глубже эта самоорганизация общества на всех уровнях и во всех аспектах - тем с большим основанием мы можем говорить о свободе соборной души этого общества. Любая антиавторитарная антикоррупционная революция являются путем к освобождению соборной души. В Украине присутствует еще один важнейший момент - эта революция еще и национальная - антисоветская и антиимперская: ведь происходит освобождении украинской соборной души, а значит отчасти и соборной души всей Восточно-славянской метакультуры от власти российского Третьего Жругра.
Д.А. А когда национальный момент не так силен - да и когда он силен - мы можем такие революции рассматривать как освобождение планетарной соборной души. Которое отображается в нашем мире как формирование сильного планетарного гражданского общества. У Андреева, правда, такого мифа нет. Но если можно говорить о душе народа, находящейся в темнице - то можно говорить и о душе человечества, находящейся в темнице.
Ф.С. У Андреева все-таки мир человечества фрагментизирован. Душа мира - это, скорее, будущая Звента-Свентана, Которая только должна придти.
Д.А. Тогда мы можем говорить не об освобождении души мира, а о приготовлении ей путей. Прямыми сделать стези ее.
Ф.С. Да, совершенно верно. А переходя к следующим метаисторическим духам - инициирующим бросание “коктейлей Молотова”… Не будем рассматривать на предмет “духов” противоположную сторону - януковичей и беркутовцев, потому что с ними все ясно. Я говорю именно о Майдане, в котором я вижу провиденциальные устремления. Если эта сторона использовала в конфликте методы не-демократические, если происходил всплеск насилия - то, конечно, здесь мы можем увидеть примешивание к светлой, провиденциальной энергии той самой “великой гасительницы”. Но проблема-то всегда еще в масштабах! Да, в Украине имеет место некоторый всплеск насилия и преступности. Но это не всплеск до небес, это не цунами. Естественно, когда такой кусок как Украина вырывается из-под власти имперской уицраориальной структуры, то, наверное, освобождается отчасти и деструктивная энергия.
Д.А. Иначе просто и не бывает, наверное - в мире, в котором не все в порядке. Действительно, вопрос в масштабах.
Ф.С. Самое главное тут - это масштабы. Мы видим, что всплеск деструктивной энергии (на мой взгляд) минимален. А всплеск провиденциальной энергии - всплеск, связанный с освобождением соборной души - он в Украине колоссален.
Д.А. И это мы видим по резко повысившемуся уровню самоорганизации украинского общества.
Ф.С. Самоорганизация происходит на всех уровнях и в самых разных секторах социума. Это настолько поразительный, интересный, глубокий, всеохватный процесс, что именно в нем можно увидеть реальность нового состояния метакультуры в украинском локусе. Не только украинского этноса. Мы с тобой уже говорили, что украинский сегмент метакультурного пространства является полем творчества и украинского духа-народоводителя, и демиурга всей Восточно-славянской (Северо-Восточной христианской) метакультуры. В нем действуют одновременно две волевые метафизические сверхличности. В российском сегменте этой метакультуры тоже действуют две сверхличности, но в нем кроме демиурга действует и уицраор. В этом смысле Украина имеет сейчас перед Россией огромное духовное преимущество - потому что она от этого обременения, к счастью, благодаря Майдану оказалась избавлена.
Я встречал на просторах инета мысль о том, что пророссийское движение в Крыму - это выражение освобождения соборной души России. На мой взгляд, это абсурдное допущение. Впрочем, такие эквилибры вполне в духе наших имперцев-андреевцев: соборная душа русских освобождается через оккупацию части другого государства. Но дело в том, что это не Украинское государство держит соборную душу метакультуры в плену. Если Крым переходит под управление Российского государства, в котором уицраор себя активно проявляет, то о какой свободе соборной души метакультуры может идти речь?
Д.А. Да, тут имеет место отделение от социума, который только что избавился от власти демонической цитадели. Может быть, в этом социуме усилилась велга - хотя мы уже говорили, что это усиление относительно масштаба революции незначительно. Может быть, жители Крыма боялись, что они попадут под власть другого, инометакультурного уицраора - например, американского?
Ф.С. “Вот, это американцы, госдеп, они придут и устроят здесь гей-парад, а потом разместят базы NATO, которые нас же и разбомбят как разбомбили чудесного человеколюба и настоящего полковника Каддафи”.
Д.А. Уицраор активизирует в сознании людей идею возможного внешнего захвата. “Нас сейчас захватят злые иноверцы, инородцы и извращенцы”.
Ф.С. Ты помнишь, как называется ветка на форуме
Rozamira.org (ОРГ)? “Щупальце Стэбинга снова шарит по Украине”. Они ничего не видят, кроме щупалец Стэбинга. У андреевских патриотов отсечено метаисторическое чувство. Они пронизаны и пропитаны насквозь имперской энергетикой. Слепцы. Слава Богу, что они ни для кого не являются вождями, никогда ими не будут и никого кроме самих себя не приведут в выгребную яму истории.
Д.А. Может быть, и не так плохо, что Запад не слишком активно помогает Украине. В итоге Украина вынуждена избавляться еще и от инфантильности, от чувства, что “нас сейчас все должны помочь”. Возникает понимание, что “мы должны сами”. Что тут нам райских условий никто не создаст. Многие в Украине обиделись на Запад за его недостаточно жесткую реакцию. Но им важно обидеться на Запад не слишком сильно - чтобы не стать антидемократическими. Но и не клюнуть на Запад так, чтобы стать придаточным образованием. И я, и ты, и Сергей Кладо - мы надеемся на украинскую революцию и думаем, что она может сказать человечеству новое слово. Мы явно еще не отказались от идеи миссии нашей общей метакультуры (смеется).
Последние события в Крыму и метаисторияД.А. Что касается Крыма. С одной стороны, мы можем сказать, что там действовала энергия кароссы. Чувство чисто этнического родства. У Андреева, кстати, в вопросе различения кароссы и соборной души путаница. Он сам говорит, что соборная душа - это то, что делает народ одним целым. Андреев о соборной душе сказал явно недостаточно.
В крымском переживании, которое испытывали те, кто внутри Крыма радовался аннексии, что-то было и от соборной души. Но только отблеск. Не исключаю, что эти крымские события произошли на той волне освобождения соборной души, которое происходило в остальной Украине - только крымское переживание оказалось извращенным, трансформированным. Жители Крыма увидели отблеск частичного освобождения соборной души всей метакультуры (и ее русского аспекта) - но это видение тут же было перекодировано уицраориальными и кароссиальными фильтрами, логикой, сознанием. Все остальное, что мы увидели в Крыму - это паразитизм на первичной вспышке, которая даже не дошла впрямую до сознания, не была осознана и осмыслена. Она дошла до сознания уже в такой перекодированной форме.
Ф.С. Да, у Андреева нет четкости в вопросе разграничения проявлений соборной души и кароссы. Возможно, Андреев имел в виду, что соборная душа делает нас едиными не в низшем, сугубо этническом, но в возвышенном смысле. При этом он, может быть, забывал или недооценивал уровень влияния таких существ, как каросса или уицраор.
Д.А. Возможно, сам Андреев и для себя самого, в совем собственном сознании не очень хорошо разделял кароссу и соборную душу. Он кароссу фактически свел к чисто сексуально-родовой стороне человеческой жизни, а ведь это не так. Без влияния кароссы немыслим, к примеру, нацизм.
Ф.С. Не случайно про Гитлера Андреев говорит, что он любил немецкий народ какой-то зоологической любовью. В мифе Андреева - особенно наглядно в “Железной мистерии” - уицраор энергетически связывается с кароссой, вступает с ней в брак. И это приводит к порождению в народе новых генераций.
Д.А. Мало того, уицраор вступает с кароссой в брак и выставляет ее как симуляцию, представляя ее народу как тут самую соборную душу.
Ф.С. Отсюда все эти заботы государства о повышении рождаемости, грамотном патриотическом воспитании подрастающего поколения, нормах ГТО и прочем.
Д.А. Сознательное духовное единство самоорганизованного народа подменяется зоологическим чувством нахождения в одной стае или стаде. Развитое гражданское общество страны не враждебно по отношению к гражданским обществам других стран - поэтому в итоге и может формироваться планетарное гражданское общество. В этом отличие единства в соборной душе от уицраориально-кароссиального псевдоединства. Чувство стада и даже слезы на глазах у “воссоединившихся” - будь то судетские немцы или крымские русские - через минуту могут трансформироваться в озверение и убийство инородцев. Если мы имеем дело с проявлениями соборной души, такого быть не может.
Андреев мало говорил и о кароссе. Андреев вообще мало сказал. Я бы ему задал много вопросов (смеется).
ЖругрозаФ.С. У Андреева многие вещи недосказаны или предполагают массу двусмысленностей. Взять хотя бы тот же вопрос о патриотизме. Ты говоришь, что уицраор пытается играть роль демиурга, а каросса - соборной души, потому что самому уицраору выгодно посылать такую идею. И посмотри - это и реализуется сейчас на андреевских форумах. На что только не идут фанаты российского великодержавия, чтобы реабилитировать своего возлюбленного инфернального демона.
Ты говоришь, что русскоязычные в Украине считают себя украинцами. Но если они все же говорят по-русски, то они соединены и с русским аспектом светлой диады нашей метакультуры. Не только в том, что является общим для русских и украинцев, но и в конкретно русском варианте - потому что именно через структуры языка демиург и соборная душа проявляют себя.
Ф.С. Так это твоя фундаментальная идея: русский - это тот, кто чувствует связь с Небесной Русью. Естественно, тот, кто чувствует связь с Небесной Русью, чувствует украинские события как освобождение соборной души.
Д.А. Сейчас получается, что чувствовать связь с Навной, не будучи частью, не отождествляясь в той или иной степени с украинской гражданской нацией, на данный момент в нашей метакультуре невозможно. В этом смысле мы все теперь украинцы. Именно потому, что Навна сейчас проявляет себя через украинский народ.
Ф.С. Освобождающаяся соборная душа Северо-Восточной метакультуры проявляет себя через Украину.
Д.А. И тут какой-то закон противодействия, что ли, начал действовать - в самой России связь с соборной душой явно у множества людей оказалась нарушенной.
Ф.С. Тут важно говорить, что соборная душа - это соборная душа не России, а именно Восточно-славянской метакультуры. Соотнесение соборной души с этносом, а тем более государством, кажется мне довольно странным. В результате наших бесед я пришел к убеждению, что можно говорить о светлой диаде метакультуры - и о локальных диадах, которые проявляют себя в той или иной социально-географической реальности. И в этом смысле Украина - это страна, в которой проявляет себя и великая светлая диада метакультуры, и местная локальная диада. Украиннец является таким же носителем общеметакультурного кода, как и русский, только в несколько ином варианте - потому что у нас этот код, к сожалению, поражен шовинистически-имперской компонентой. Можно сказать, что украинцы являются носителями общеметакультурной идентичности в ее чистом виде, в то время как русские в массе своей проявляют себя как пораженные энергетикой уицраора.
Мне кажется, Андреев слишком этничен в понимании соборной души и демиурга. Он их очень плотно увязывает именно с этнической общностью. Не с метафизической общностью - а именно с этнической. И это очень печально.
Д.А. Да, на предмет этого надо проанализировать тексты Андреева. Как Навна одевалась в ткань племенных эгрегоров. “Спасаемая демиургом, Навна была удалена из опустошаемой южной области Небесной России в недоступные девственные земли, соответствующие дремучим северным лесам в Энрофе. Туманные сгущения израненного, полуразорванного эгрегора облекали нищенским рубищем ее новое средоточие”. остается непонятным, где Андреев проводит границу между Навной и кароссой. На символическом уровне он их разделяет как мифологемы - но в итоге непонятно, каким конкретным содержанием они наполняются для него самого. Получается, что смысловые поля пересекаются.
Может быть, тема различения соборной души и кароссы поважнее, чем уицраориальная тема. Многих читателей Андреева цепляет именно тема соборной души. Многие становятся жругропоклонниками именно через эту зацепку - когда происходит смешение и подмена образа соборной души образом кароссы. “Служение Навне”. Получается, то, как Андреев описывает Навну, открывает читателю националистический путь - именно через некую неотчетливость написания. С другой стороны, можно сказать, что так привлекаются люди, склонные к национализму - и могут быть превращены с помощью других мифологем и идей Андреева в универсалистов. Ты же прошел сам подобный путь.
При этом интересным представляется полное совпадение по многим практическим вопросам у правоверных андреевцев с имперским сознанием и у ревизионистов-имперцев. Последние прямо поклоняются уицраору и ему служат. В андреевской модели они открыто и сознательно выбирают сторону уицраора. Они считают, что Андреев ошибался, когда оценивал уицраоров негативно. Что изнанка метакультуры - это просто ее канализация и водопровод, иммунная система.
Ф.С. А они задают себе воспрос о том, как тогда должны оценивать своего уицраора китайские или американские патриоты?
Д.А. Некоторые говорят, что таким же образом. Просто американский, к сожалению, находится в рабстве у планетарного демона, поэтому с ним дело обстоит плохо.
Ф.С. Но гипотетические американские патриоты могут сказать: “Нет, вы заблуждаетесь! Наш-то как раз не находится, было дело в 1957 г., но потом все изменилось. И это российский уицраор сейчас находится в рабстве у планетарного демона!”
Д.А. Есть и такие в андреевском сообществе. “Кому что плохого сделал американский уицраор?” - говорят они.
Ф.С. Патриоты усугубляют фрагментацию мира. Там, где Андреев говорит, что планетарное превалирует перед локальным и этно-культурным - у них все наоборот, и они не видят этого. Для них естественно, что свое, родное, локальное более важно и ценно, чем все остальное. И это моментально ведет ко многим весьма печальным последствиям. Возникает местечковость сознания. Непонимание горизонтов событий, горизонтов истории. Суждения о глобальных вопросах формируются где-то на уровне коммунальной квартиры. А проблемы своей коммуналки вырастают до планетарного уровня.
Д.А. Да, обнаруживается неспособность взглянуть на глобальные вопросы с глобальной же точки зрения.
Ф.С. Они сами себе выносят приговор, сами себе устанавливают потолок, при котором не могут встать в полный рост - Россия приподнимается с колен, а разогнуться не может…
Д.А. Их ценностный потолок - “Россия превыше всего”. “Без России мне Роза Мира не нужна”.
Ф.С. Это тоже очень русское ощущение. “Если крикнет рать святая: “Кинь ты Русь, живи в раю!” - Я скажу: “Не надо рая, Дайте родину мою”. Я думаю, что масса людей подписалась бы под этим заявлением, с комментарием типа того, что рай не нужно противопоставлять родине, что дорога к раю идет именно через родину. Тут у Есенина очень точно выражено ощущение, что преходящее земное для него более значимо, чем вечное. Земная родина оказывается более ценной, чем родина небесная. У Андреева - совсем другое чувство: “Милый друг мой, не жалей о старом, Ведь в тысячелетней глубине зрело то, что грозовым пожаром в эти дни проходит по стране. Вечно то лишь, что нерукотворно, Смерть права - ликуя и губя. Смерть есть долг несовершенной формы, не сумевшей выплавить себя”.
Д.А. А дальше идет ряд подмен. Причем идет совершенно детерминированно. Быстро или медленно - но идет. Если человек действительно принимает эту точку зрения - потому что часто такие точки зрения - не более, чем декларации. Когда доходит до серьезного, может оказаться, что человек предпочитает небесную родину земной.
Я тут такие прекрасные цитаты из Герцена находил, что захотелось Герцена перечитать. Имею в виду его реакцию на шляхетское восстание в Польше 1863 года - точнее, на истерически-имперскую атмосферу в российском обществе в это время.
Ф.С. Рационалист и западник Герцен - один из немногих русских, которые встали на сторону восставших поялков. А, например, созерцатель духовных глубин Достоевский в польском и еврейском вопросах был обычным вульгарным русским провинциальным шовинистом.
Д.А. Можно вспомнить еще пушкинское “Клеветникам России”. Увы, русская культура глубоко пропитана этим имперским духом.
Ф.С. Вот поэтому особое значение в нашей метакультуре приобретает Украина. У нее есть иммунитет к имперскости, и он усиливается. Украина теперь может вопринимать русское наследие, немного от него отстранясь. Прежде всего, отстраняясь от русского деспотизма и шовинизма - начиная с Александра Невского и московской государственности и заканчивая русскими художественными и философскими гениями, остававшимися при этом примитивными имперцами.
Д.А. Россия вместе с Путиным этому отстранению сильно подыграла, отняв Крым. Прочитал где-то вчера мысль, что лучше шага, чтобы привить Украине иммунитет к российским имперским попыткам и посягательствам, трудно было придумать. дальше любые попытки сближения со стороны путинской России будут наталкиваться на этот вопрос. И вопрос о воссоединении в лоне империи “братских народов” будет закрыт.