В метаисторической концепции Андреева совершенно особое место отводится грядущей метакультуре, которую он условно называет «Общечеловеческой», и ее затомису, который носит имя Аримойя. Во многом именно с этой метакультурой Андреев связывал грядущий идеальный миропорядок. В этой работе мы попробуем системно прокомментировать идею Андреева об этой грядущей метакультуре.
Аримойя
Аримойя – это затомис возникающей общечеловеческой метакультуры. Он является одним из 36 затомисов нашей брамфатуры. Из этого можно сделать вывод, что затомис новой метакультуры онтологически равен другим затомисам, а не находится “над” ними. Аримойя, как и другие затомисы, исчезнет в момент смены эонов Планетарным Логосом (РМ, ), следовательно, ее творчество в Энрофе будет протекать еще в этом, первом эоне – до появления Антихриста, при нем и после него. Соответственно и Роза Мира – как, в частности, отражение Аримойи в Энрофе, будет явлением первого, а не второго эона.
Аримойя связана с трансмифом христианства так же, как с ним связаны другие затомисы христианских метакультур. Тем самым, грядущая метакультура, о которой идет речь, будет не только общечеловеческой (в том смысле, что она будет иметь планетарное распространение), но и в религиозном отношении христианской.
Возможно, что «Общечеловеческая» метакультура все же чем-то будет отличаться от других метакультур. Интересно отметить, что Андреев ни разу не упоминает о ее Светлой Диаде – ее Демиурге и Великой Соборной Душе. Из-за этого может даже возникнуть впечатление, что Светлой Диадой новой метакультуры (эсхатологической по своей сути, подготавливающей смену эонов) могут стать Планетарный Логос и Звента-Свентана. Однако такая интерпретация не может быть обоснована текстами Андреева. Во-первых, для того, чтобы стать Соборной Душой новой метакультуры Звенте-Свентане нет необходимости рождаться в затомисе другой (Российской) метакультуры. Согласно Андрееву, все богорожденные монады, которые становятся великими Соборными душами сверхнародов, непосредственно нисходят в высшие слои Шаданакара, в которых и происходит их метаэфирное рождение. Во-вторых, брак Планетарного Логоса и Звенты-Свентаны должен произойти не в затомисе новой метакультуры (чего следовало бы ожидать в том случае, если они станут ее Светлой Диадой), а в Мировой Сальватерре.
Восторженность Андреева по отношению к Аримойе иногда кажется чрезмерной. Так, Андреев пишет, что «…ее историческое отображение на земле будет смыслом и целью наступающего столетия. Для этого и совершилось низлияние сил Приснодевы-Матери из транскосмических сфер в высшие слои Шаданакара – сил, сосредоточившихся в одной божественной монаде; для этого и созидается в Небесной России небывалый храм, чтобы принять в него Ту, Чье рождение есть цель и смысл грядущего брака Демиурга и Соборной Души» (РМ, 139) Российской метакультуры. Утверждение того, что синклит общечеловеческой метакультуры Аримойя является причиной и целью появления в высших слоях Шаданакара великой богорожденной женственной монады не вписывается в логику текста «Розы Мира». Низлияние сил Приснодевы-Матери в высшие слои Шаданакара осуществилось не только для того, чтобы затомис общечеловеческой метакультуры мог быть исторически отображен в Энрофе. Метаисторические задачи Звенты-Свентаны автономны от задач Аримойи и связаны со Вторым Пришествием, со сменой эонов Планетарным Логосом, с рождением грядущего Духа второго эона (РМ, 586).
Язык огня
Аримойя основывается тем, кто в своем последнем воплощении в Энрофе был пророком Иранской метакультуры Заратуштрой, а ныне пребывает в Элите Шаданакара. Видимо, иранская духовность Заратуштры особенным образом влияет и будет влиять на становление общечеловеческой метакультуры. Само имя ее затомиса может сказать о многом. В имени «Аримойя» явно слышен ирано-индийский корень «арья-».
Г.М. Бонгард-Левин и Г.Ф. Ильин возводят самоназвание этих племен (arya) к слову ari, которое в ведийскую эпоху означало «чужак, пришелец, иноземец». В дальнейшем производное от него arya стало означать «благосклонный, доброжелательный к пришельцам», то есть гостеприимный, а так же «свободный человек, хозяин, человек благородного происхождения» (1985, с. 130).
Эта этимология имеет параллель с другим семантическим рядом в праиндоевропейском языке. В древности hostis первоначально означало не только чужака, который мог быть настроен враждебно. Этого врага, попавшего в плен, могли принести в жертву богам. Эта жертва вполне могла иметь и заместительный смысл – чужак заменял на алтаре «своего» (именно с этим древним обрядовым действием связан греческий термин hostia – жертва, получившая новый смысл уже в христианстве). У древних индоевропейцев отношение с чужыми были, естественно, не только враждебными. Hostis мог быть послом, купцом, гостем. Заметим, что в древней Руси купцов называли «гостями». Соответственно должны были существовать и знатные люди, которые могли принять этих чужаков. Отсюда и происходит слово hostipotis – т.е. тот, кто оказывает покровительство пришельцам, чужакам, становящимся для него гостями (в современном смысле этого слова). Отсюда происходит и русское «господин» и «Господь».
Уже очень давно банальными стали слова о том, что все мы – странники в этом мире. Но может быть в этой банальности заключен гораздо более глубокий смысл. Господь – это тот, кто оказывает свое покровительство всем этим странникам. И, может быть, грядущая метакультура будет среди своих основ иметь и устремленнось к странничеству, духовному номадизму, так хорошо знакомому древним ариям…
В современных словарях «арий» обычно переводится как «благородный». И здесь мы тоже можем увидеть особый смысл в звучании языка. Высшее благородство каждого человека может и должно пониматься только как его происхождение от Бога. И в имени Аримойи можно увидеть глубокое значение. Братство Розы Мира будет возможно благодаря осознанию человечеством того, что Бог есть Отец для всех. Что человечество, по выражению Вл. Соловьева, это «род Божий». «Бог есть наш родной «Отец» или – обращая это суждение – что наш истинный отец есть сам Бог. Это значит, что все мы, даже самые грешные и слабые из нас, по подлинному нашему происхождению – чада Божии, что мы «рождены свыше», «от Бога» (С.Л. Франк, 83). Но Бог не только «Отец». Можно сказать, что наша мать – это Вечная Женственность, Приснодева Вселенной.
В древних иранских диалектах можно найти слова, этимологически связанные с «арья» и созвучные Аримойе. В авестийском языке (диалекты Гат и «Младшей Авесты») «Арьяман» означает «арийское дружелюбие, радушие, гостеприимство».
Удивительно созвучие авестийского «Арьяман» – и позднего «Ахриман». Этимологически «Ахриман» (в греческом звучании «Ариман»), наиболее вероятно, является поздней версией (среднеперсидской) авестийского «Ангро-Майнью». Это имя владыки зла в «Младшей Авесте» (в Гатах Заратуштры это имя не употребляется). В «Розе Мира» Ариман – это имя династии уицраоров Иранской метакультуры (РМ, ). Она давно погибла, но в современной культурном контексте слово «Ариман» сохраняется и ассоциируется со злом и тьмой. И в данном случае, обращает на себя внимание некоторое фонетическое сходство этих слов: «Ариман» – «Аримойя». Любопытно в связи с этим вспомнить, что еще в Гатах Заратуштры духи Света и тьмы, вызванные к жизни Ахура-Маздой, считались близнецами, каждый из которых избрал свой путь.
Спэнта-Армайти на авестийском языке означает «Святое Благочестие». И мне кажется неслучайным, что Андреев именует Аримойю «священной» (РМ, 138), «блаженной» (РМ, 496), «блистающей» (РМ, 588) (хотя, возможно, Аримойя – слово не женского, а мужского рода). В «Гатах» Заратуштры Спэнта-Армайти было олицетворением благого качества Ахура-Мазды, своего рода одной из шести Его эманаций. Армайти – понятие точно такого же семантического порядка, что и современное (и, возможно, древнейшее) русское «мир», объединяющее в себе «мiр» (т.е. землю, общину, народ) и «мир» (противоположность войне). В более поздней пехлевийской традиции Спандармат – женское божество, персонифицирующее землю. Любопытно, что это имя носил и последний, двенадцатый месяц зороастрийского календаря (Рак И.В. Мифы Древнего и раннесредневекового Ирана (зороастризм). СПб – М., 1998., с. 450, 502; Авеста в русских переводах. СПб, 1998, с. 460; Пехлевийская Божественная комедия. М., 2001, с.189). Двенадцатый месяц предварял наступление Нового Года. Его празднование символизировало упование людей на конец обычного времени и наступление новой, светлой и счастливой эпохи, очищенной от зла. Новый Год был прообразом нового мира, который должен был установить Спаситель-Саошьянт.
Следует еще добавить, что древнеиранское (или, если угодно, индо-иранское) «Спэнта» («Святая») присутствует и в имени Звенты-Свентаны, приблизительный смысл имени Которой – «Светлейшая из светлых и Святейшая из Святых» (РМ, 264).
Иранское имя и былая метакультурная «идентичность» основателя затомиса Общечеловеческой метакультуры означают, что она будет содержать в себе многие элементы иранских религий, связанных с трансмифом религиозной веры, возвещенной Заратуштрой. Он был первым провозвестником «дуалистического монотеизма» – маздаяснийской веры, религии, в которой утверждалось бытие единого благого Бога, но при этом остро осознавалось существование Его непримиримого антагониста – духа зла. Гатический маздеизм Заратуштры акцентировал внимание не на всемогуществе Единого Бога, как это было в монотеистических религиях авраамистической традиции, а на Его абсолютной непричастности к искажениям, присутствующим в этом мире.
Для того, чтобы могла быть осуществлена новая метакультура, в сегодняшнем (а тем более завтрашнем) мире, уже не нужно тех тысячелетий, которые были необходимы первым метакультурам человечества. В прошлом даже становление в течение нескольких тысячелетий не избавляло метакультуру от участи остаться трагически недостроенной в Энрофе. В современном информационном и предельно населенном мире общечеловеческой метакультуре при благоприятных условиях понадобится сравнительно немного времени для широкого распространения. Поэтому в принципе неудивительно, что Аримойя сможет стать могучим синклитом и достигнет полноты своих сил за сравнительно небольшой промежуток времени.
Религия Розы
Попробуем представить себе, отталкиваясь от одной из логических линий мифа Андреева, как Общечеловеческая (Планетарная) метакультура будет реализовывать себя в Энрофе. Андреев нигде не говорит о том, что другие метакультуры в тот период прекратят свое существование. Вместе с тем он отмечает факт сосуществования метакультур в одном и том же политико-географическом пространстве. Так, например, Северо-буддийская метакультура сосуществует с Китайской метакультурой и, отчасти, Японской (отчасти – потому что эта метакультура осталась трагически недостроенной в Энрофе).
Религиозная жизнь в эпоху Розы Мира оказывается связанной не только с Аримойей. По отношению к религиозной системе Розы Мира Андреев использовал термины «интеррелигия» (РМ, ), «религия итога», «сверхрелигия» (ЖМ, 286), «панрелигия» (РМ, ). Андреев применяет эти названия за неимением лучших (РМ, ), и, действительно, они могут ассоциироваться с идеей некоей новой мировой синкретической религии, т.е. с идеей, которой у Андреева нет. В «Розе Мира» отсутствует концепция слияния всех религий мира в одну, нет идеи упразднения существующих ныне вероисповеданий ради создания новой религии, эклектически объединяющей в себе культы разных религий. В «Розе Мира» представлены две религиозные модели грядущего.
Суть первой – в объединении всех христианских церквей и в заключении ими унии со всеми религиями «правой руки» (РМ, ). Религии человечества в эпоху Розы Мира не растворятся в ней, а остаются связанными с теми метакультурами, с которыми они и были связаны раньше.
Другая модель, представленная в «Розе Мира», существенно отличается от первой. В «Розе Мира» Андреев создает панораму новой христианской (хотя и отличающейся от прежнего исторического христианства) религии, отнюдь не синкретичной, со своей догматикой, культом, религиозным искусством . Догматике Андреев уделяет довольно скромное место, но относительно подробно описывает культ грядущей религии Розы Мира. Этот единый культ включает в себя пять культов, три из которых имеют «универсальный, космический смысл; по самому существу своему они могут и должны быть едиными для всего человечества» (РМ, 556): Бога-Отца, Триединого Бога, чтимого под символом Солнца Мира (РМ, 556); Приснодевы-Матери (Вечной Женственности); Бога-Сына (храмы этого культа в основном посвящены образу Иисуса Христа – РМ, 555).
Среди пяти культов Розы Мира один будет обращен «только к одному сверхнароду, к людям одной культуры» (РМ, 556). Следовательно, этот «аспект единого учения» является творчеством тех метакультур, которые будут тогда существовать в Энрофе. В качестве примера Андреев приводит Японскую, Еврейскую, Северо-Западную, Индийскую и Российскую метакультуры (РМ, 556).
Согласно Андрееву, три культа (и еще один – культ стихиалей) Розы Мира, общие для всего человечества, будут относиться к творчеству затомиса общечеловеческой метакультуры – Аримойи. Создание этой новой христианской религии и будет ее задачей. Грядущая религия архитектурно и эмблематически оказывается соединенной с Аримойей. В таком случае, можно ожидать, что Российская и общечеловеческая метакультуры в плане духовного и религиозного преемства во многом могут соотноситься так же, как Еврейская и христианские метакультуры, возникшие в начале новой эры. Еврейская метакультура стала той средой, в которой произошло воплощения Планетарного Логоса. Но метакультуры, в лоне которых вскоре стало происходить становление христианства как религии, были уже иными (Византийская и Романо-католическая).
Мы можем, опираясь на откровение Андреева, только предполагать, какой реально может быть грядущая общечеловеческая метакультура, в каких цивилизационных формах она может осуществиться. У Андреева представлены две сменяющие друг друга модели: идеализированная картина довольно развитой цивилизации, со своими религиозными, художественными и социальными формами – то, что Андреев называл эпохой господства Розы Мира, и гонимая община в эпоху Антихриста.
В первом случае грядущая метакультура оказывается подобной тем метакультурам, которые существовали в древности: Египетской, Античной, Византийской, метакультуре Юго-Восточной Азии. Красочное описание соборов и культов эпохи Розы Мира вызывает ассоциации с грандиозными комплексами Карнакского храма, Афинского Акрополя или Ангкор-вата.
Но Андреев специально оговаривается, что Роза Мира в будущем может оказаться едва терпимой общностью. И в связи с этим мы можем вспомнить религию, призванную (согласно Андрееву) стать мировой, но оказавшейся в роли всемирной секты – всюду преследуемой и отторгаемой. Речь идет о манихействе. Заметим, что эта религия родилась согласно Андрееву в лоне Иранской метакультуры, с которой некогда был связан Заратуштра – создатель Аримойи. Манихейство в каждой метакультуре довольно легко адаптировалось к местным религиозным и культурным формам. Даже имя основателя – пророка Мани – в некоторых странах вообще не почиталось. Маздакиты, хуррамиты, тондракиты, павликиане, богомилы, катары, патарены – все эти группы легко усваивали местные культурные коды и пытались распространять свое учение в форме, близкой к соответствующей локальной религиозно-культурной традицией, при этом радикально ее переосмысливая. Даже в Китае существовали манихейские группы, использовавшие для своей проповеди буддийские и даосские базовые понятия. Все это очень напоминает идею Андреева о том, что один из пяти культов Розы Мира в каждой метакультуре будет иметь свой особенный стиль. Гонение же на манихеев как на еретиков во всех странах – от Лангедока до Великой Китайской стены – вполне напоминает преследование Антихристом Розы Мира.
Метафизика изнанки
В футурологической части мифа Андреева сообщается о том, что в эпоху «Антихриста» в Энрофе усилиями Антихриста воплотятся полу-игвы. Но откуда именно, из какого слоя они смогут ворваться в наш слой? Андреев упоминает о слое объединенных шрастров (РМ, ). Однако он пишет, что населенные игвами шрастры не могут существовать без уицраоров. Здесь нужно подробно рассмотреть обширную цитату из «Розы Мира», состоящую из двух абзацев:
«После того как метакультура завершает цикл своего существования в Энрофе, ее шрастр влачит унылые дни, похожие на постоянную голодную агонию. Такие шрастры больше не нужны Гагтунгру, брошены на произвол» (РМ, 183).
В примечании к этому абзацу Андреев перечисляет погибшие шрастры метакультур, при этом далеко не все из связанных с этими шрастрами метакультур полностью угасли в Энрофе. Например, Византийская, Еврейская и даже Иранская (Маздеистская) метакультуры согласно Андрееву продолжают свое присутствие в Энрофе.
В следующем абзаце у Андреева речь идет уже о шрастрах не прекративших свое становление метакультур, а тех, метакультуры которых продолжают активное развитие в Энрофе:
«Игвы и раругги деградируют, поступательное движение науки и техники прекращается. Уничтожение соответствующих агрессивных государственных образований в Энрофе влечёт за собой прекращение притока основного вида пищи уицраоров и игв, – пищи, о которой я подробнее скажу чуть-чуть ниже. Вырождающиеся обитатели шрастров вынуждены перебиваться мелким хищничеством, попросту выкрадывая пищу у более удачливых соседей, либо прозябать на «вегетарианском столе». Такова же судьба некоторых шрастров, метакультуры которых ещё существуют в Энрофе, но уицраоры которых уничтожены в ходе взаимной борьбы, а великие подземные города разрушены».
И здесь в примечании Андреев говорит именно о тех метакультурах, становление которых в Энрофе продолжается. Это Индо-Малайская, Мусульманская и Индийская метакультуры.
Из всего вышесказанного следует, что для того, чтобы шрастры существовали и обладали потенцией выхода в Энроф, им необходимо и существование уицраоров. Эти уицраоры могут быть ослаблены, неагрессивны, но они должны жить и продолжать инвольтировать наш слой.
Но ведь согласно Андрееву в эпоху господства Розы Мира ни одного уицраора не останется в живых. Каким же образом будут подпитываться шрастры? Да еще и в условиях такого тотального духовного совершенства всех землян, охваченных высокодуховной заботой «этической инстанции»? Каким же образом будет функционировать слой объединенных шрастров, не имеющий средств производства и доставки шавва ни в Энрофе, ни в слое уицраоров?
Мы можем сделать промежуточный вывод. Появление полу-игв в Энрофе возможно только в условиях сохранения ныне существующих уицраоров. Они необходимы шрастрам как, своего рода, дойные коровы – неагрессивные и не склонные к конфронтации. Именно в условиях мирного сосуществования шрастры могут координировать свои усилия по проникновению в наш слой. Планетарный демон сейчас заинтересован не в глобальных кровопролитиях, а в мирном сосуществовании уицраоров, причем ему не нужна гибель ни одного из них. И действительно, с 1946 г. и по сей день ни один из уицраоров не погиб – даже II Сербский. Это, в свою очередь, означает, что: 1) либо новая метакультура будет с большим трудом осуществлять свое становление на фоне продолжающегося существования великодержавных систем, инициируемых шрастрами и уицраорами; 2) либо она достигнет своего расцвета, когда все уицраоры погибнут и шрастры зачахнут; 3) либо игвы устремятся в Энроф в тот исторический и метаисторический момент, когда уицраоры и их проекции в нашем слое прекратят свое существование.
В любом случае задача Планетарного демона (насколько она может быть вообще нами представлена) состоит сейчас в том, чтобы рождение Звенты-Свентаны, равно как и начало творчества новой метакультуры в Энрофе, произошло как можно позже.
Январь 2014
Продолжение следует