В 1993 г. III Российской мета-державой совершался выбор между двумя моделями президентско-олигархической и советско-парламентской (с сильными позициями региональных элит). Мета-держава предпочла тот вариант, который в максимальной степени способствовал сохранению централизации и блокировки формирования «среднего класса». Но в 1996 г. этой проблемы перед III мета-державой уже не существовало. Казалось бы, в 1996 г. в случае победы на выборах лидер КПРФ Г. Зюганов мог получить в свое распоряжение готовую гипер-президентскую республику. Президентская вертикаль была вполне выраженной и вместо «олигархов» в качестве скрепляющей государство силы могли быть задействованы КПРФ, другие умеренные «лево-патриотические» группировки и те же чекисты, которые оказались на верху «вертикали власти» в 1999 г.
Могла ли победа Зюганова на президентских выборах в РФ в 1996 г. изменить политический тренд на Украине? Могла ли она содействовать еще большему успеху КПУ на парламентских выборах в марте 1998 г. и победе П. Симоненко на президентских выборах 1999 г.? Ведь в этом случае на пост-советском пространстве мог быть восстановлен «братский союз» трех (по крайней мере) «розовых» (лево-центристских) (полу)авторитарных режимов. Разве такое развитие событий не представляется оптимальным для III Российской мета-державы? Почему же уже в начале 1996 г. эта мета-держава взяла курс на сохранение президентско-олигархической модели, то есть режима Ельцина?
Одной из основных причин этого стала именно неспособность использовать «левый проект» в России для вовлечения в более тесный союз с нею Украины.
В 90-е гг. политическая жизнь в РФ и Украине были взаимосвязаны. И электоральные события не являются в данном случае исключением. Во многом именно характер украинской политической жизни был тем внешним фактором, который повлиял на исход президентских выборов в РФ в 1996 г. И здесь нам нужно обратить внимание на украинские президентские выборы 1994 г., на которых во втором туре победил Кучма.
Почему шедший на выборы с пророссийскими лозунгами Л. Кучма, став президентом в 1994 г., в период своего первого срока не установил режим, аналогичный тому, который появился в Беларуси при А. Лукашенко? Ответ нужно искать в уровне влияния национал-демократической идеи на украинское и белорусское общества. На Украине существовало сильное национальное движение, которое к тому же региональную опору (Западную Украину, или еще уже – Галичину). Кучма был не в состоянии сделать то, что так легко удалось Лукашенко в Беларуси – он просто не мог подавить украинскую этно-национальную идею.
Посмотрим, что происходило на Украине в 1994-95 гг. Одной из главных проблем Украинского государства было сохранение территориальной целостности. Весь 1994 г. прошел под знаком «крымского вопроса». И центральная власть Украины не могла согласиться на отделение Крыма.
III Российская мета-держава находилась на стадии деградации, от интернациональной марксистской идеологии ей в 1989-91 гг. пришлось отказаться (см. …), возможности ее маневра были весьма ограничены. Она не могла расширять свое влияние на пост-советском пространстве, она могла лишь сдерживать центробежные тенденции, удерживать в своей орбите разбегавшиеся от нее бывшие советские республики – как союзные, так и автономные. В случае с Украиной и Крымом в 1994 г. III мета-держава была вынуждена выбирать между двумя одинаково неприятными для нее ситуациями. Она могла взять курс на отторжение Крыма – то есть поддержать его «независимость». Или хотя бы содействовать возникновению Крымского «непризнанного государства» - аналогично Приднестровью или отделившимся автономиям Грузии. Это позволяло III мета-державе удерживать урезанные республики в орбите своего влияния. Любая попытка дистанцирования от Москвы могла привести к признанию ею независимости мятежных провинций (что и произошло в 2008 г. в Грузии).
Однако у этого варианта было несколько негативных последствий. Во-первых, отделение Крыма от Украины уменьшало численность пророссийского электората. III мета-держава стремилась удержать под своим контролем всю Украину – вместе с Крымом, а не только крохотный Крым – без Украины. И Крым в данном случае играл роль «якоря», удерживающего Украину от дрейфа в сторону от РФ. Во-вторых, отторжение Крыма должно было резко усилить национально-демократический импульс в украинском обществе, возмущенном аннексией, – как в системе существующей государственной власти, так и за ее пределами. Кризис этой системы власти неизбежно должен был привести к появлению на месте Кучмы национально-ориентированного политика, или же в занятии самим Кучмой выраженной национальной позиции. Это было особенно опасно в связи с тем, что на территории Украины до 1996 г. оставалось ядерное оружие, которое могло использоваться в дипломатическом противоборстве с РФ.
Примечательно, что одновременно с крымским кризисом обострялась проблема Чечни. И руководство РФ предпочло развязать войну в Чечне, а не вовлекаться в события в Крыму. Возвращение в Инометакультурная, ино
Или же III Российская мета-держава могла проигнорировать стремление русскоязычного населения Крыма к независимости от Украины. В этом случае все равно система украинской государственности трансформировалась в неблагоприятном для III мета-державы направлении, хотя и с меньшей интенсивностью. В борьбе за сохранение Крыма в составе Украины центральная власть в Киеве и ее персонификация – Кучма, содействовали (вольно или невольно – в данном случае это неважно) возрастанию в стране этно-национальных настроений. Кучма, как глава государства, был вынужден бороться с крымско-русским сепаратизмом, а значит и содействовать усилению этно-национального компонента в государственности Украины. В итоге Ю. Мешков и его политический проект, поддержанный большинством крымского населения, был обречен на провал: на рубеже 1994-95 гг. автономия Крыма была резко ограничена, в марте 1995 г. Мешков был смещен с поста президента.
Усиление института президентской власти на Украине в 1994-96 гг. имело совсем иной характер в этно-национальном плане, нежели в Беларуси того же периода. Если Лукашенко устанавливал авторитарный режим «личной власти» в сочетании с подавлением беларуского этно-национального элемента, то Кучма усиливал президентскую власть, опираясь на этно-национальную украинскую идею. Конфликт президентской и парламентской ветвей власти на Украине в 1994-96 гг. (и позднее) протекал на весьма интересном фоне: и Кучма, и глава парламента Мороз не пытались взять курс на подавление этой идеи.
В этих условиях победа Зюганова на президентских выборах в РФ летом 1996 г. не могла обеспечить сближения РФ и Украины, более того, она могла привести к резкому дистанцированию Украины от РФ, а значит и от III Российской мета-державы. Вне зависимости от того, какой режим мог установиться в РФ в 1996 г., коммунисты не могли победить на Украине в 1999 г. по той же причине, по какой Кучма после 1994 г. не мог проводить курс, аналогичный курсу «батьки» Лукашенко. Этому мешало национально-демократическое устремление украинцев, усилившееся в 1994-96 гг. Украину уже невозможно было вернуть в стилистику советизма.