Оригинал текста - на сайте Exitum
В представленной Даниилом Андреевым метаисторической1 панораме Восточно-славянская метакультура2 (в дальнейшем мы не будем пользоваться андреевским названием этой метакультуры – “Российская” – как недостаточно репрезентативным) не исчерпывается собственно Россией. Частью этой метакультуры являются не только русские, но и другие восточно-славянские народы, христианизированные народности Поволжья и Сибири и даже народы, когда-то бывшие частью сверхнарода Ориентально-христианской (“Византийской” у Андреева) метакультуры (армяне, грузины).
Предложенное нами название этой метакультуры – “Восточно-славянская” – конечно же, не исчерпывает всего ее этно-культурного многообразия. Однако именно восточно-славянская общность с самого начала становления метакультуры была ее этно-лингвистической основой. И сегодня три восточно-славянских этноса составляют наиболее многочисленный и наиболее деятельный массив этой метакультуры.
Согласно мифу “Розы мира”, одним из народов, составляющих сверхнарод Восточно-славянской метакультуры, являются украинцы. Андреев сообщает, что над украинским народом надстоят его дух-народоводитель и соборная душа3.
Андреев оказывается как бы “по ту сторону” от многословного спора части восточных славян между собою о том, являются ли украинцы отдельным народом. В метаисторической картине Андреева украинцы – это народ, над которым надстоят его светлая диада4 и синклит5, но при этом этот народ является частью сверхнарода6 метакультуры, названной Андреевым “Российской”.
Здесь сразу же нужно сказать несколько слов об особенностях андреевского визионерского мета-космоса. Очень часто Андреев склонен создавать конструкции, в которых иномерное бытие представлено в виде иерархической системы. Это касается и его метаисторической и метакультурной панорамы. Демиурга и Соборную душу всей метакультуры Андреев относит к богорожденным монадам, а духов-народоводителей и соборных душ, входящих в сверхнарод, он называет богосотворенными монадами. Поскольку у русских, согласно “Розе мира”, нет своей “малой” диады, создается впечатление, что русские – это своего рода “главный” народ метакультуры, а другие ее народы со своими “локальными” диадами – это онтологически “младшие братья” русского народа. Примерно так видел историю сам Д. Андреев: “Сложившись из пестрых этнических элементов, как в свое время народ Египта, русская нация оказалась, как и он, сильнейшей творческой силой в кругу сочетавшихся с ней в единой культуре меньших народов. (Речь идет о прошлом и настоящем. Не исключена возможность, что в будущем положение изменится)” (РМ, 265).
Но андреевские тексты дают нам возможность иных прочтений (или, по крайней мере, интерпретаций) его визионерского опыта. Например, из текста Андреева следует, что современный русский народ является этнической, лингвистической и социально-политической общностью, сформированной не только Великой Диадой метакультуры, но и тремя ее уицраорами7. Ведь русские в течение восьми веков были не объектом, а субъектом российской великодержавной системы. Другие народы Восточно-славянской метакультуры, в отличие от русских, такими субъектами не были, а потому и участие российских уицраоров в их формировании было существенно меньшим.
Не менее важный и сложный момент – это взаимодействие Великой диады метакультуры и диады отдельного народа, входящего в нее. Здесь, полагаю, нам следует преодолеть иерархизм Д. Андреева. Локальные народы со своими диадами одновременно взаимодействуют с Диадой всей метакультуры. И в этом смысле любой “локальный” народ не выше и не ниже доминирующего в метакультуре этноса. Тем более, что это доминирование может быть связано с существованием отнюдь не провиденциальных сущностей – в частности, пресловутых уицраоров. Русскоязычность Толстого и Чайковского, Достоевского и Бердяева объясняется не тем, что русский народ более одарен, чем украинцы или армяне, а тем, что русский язык доминировал на тот момент в метакультуре. Русскоязычие обеспечивало максимально широкое распространение провиденциальных смыслов во всем пространстве метакультуры. Доминирование же русского языка в Восточно-славянской метакультуре, как уже отмечалось, было обусловлено не только провиденциальными факторами.
Д. Андреев называет духа-народоводителя Украины юным (РМ, 134). При этом сам Андреев считал свои же представления о возрасте, поле и других аспектах существования иномерных сущностей условными. Вряд ли имеет смысл на основании приведенного высказывания Д. Андреева определять точный “возраст” украинского народа. Можно сказать, что этот народ имеет как бы две стартовые точки в истории и метаистории. Первая соотносима с зарождением Киевской Руси и избранием ею своего религиозного оформления в 988-989 гг. Определить вторую точку сложнее. И все же мы можем попытаться это сделать.
Катастрофа монгольского вторжения привела к тому, что средоточие Восточно-славянской метакультуры сместилось на северо-восток. Тогда же в ответ на монгольскую агрессию в ней родился первый уицраор, первым проводником воли которого стал Александр Невский, а последующими – его прямые потомки, правившие в Москве.
А юго-западный политико-географический регион Восточно-славянской метакультуры стал объектом интенсивного военно-политического давления агрессивных соседей – Польши, Литвы, Улуса Джучи. К 1387 г. Галицичина, Подолия и Киевская земля оказываются в составе Польши и Литвы, которые в 1387 г. объединяются в союзное дуалистическое государство. При этом южно-русские земли, которые оказались в подчинении у Литвы (прежде всего, Киев), долго сохраняли свою автономию, пусть и ограниченную.
В конце XV в. в восточноевропейском регионе происходит резкое изменение геополитической ситуации. В 1471 г. польский король и литовский князь Казимир ликвидирует последнее полуавтономное образование, сохранявшее политические традиции Киевской Руси – Киевское княжество. На языке мифа Д. Андреева это событие можно интерпретировать как завершение поглощения польско-литовским эгрегором8 (точнее, двумя союзными эгрегорами) одной из остаточных частей эгрегора Киевской Руси.
Польско-литовское государство было политией Романо-католической метакультуры. Ликвидация в подконтрольном ему регионе Восточно-славянской метакультуры политических институтов, которые обеспечивали частичное поддержание русской цивилизационной идентичности, неизбежно вели к превращению местных русских в этнический материал, готовый к постепенной, но поступательной культурно-религиозной ассимиляции.
Эта угроза для Восточно-славянской метакультуры – в целом, и для ее юго-западной периферии – в частности, тогда была не единственной. В 1475 г. вассалом Османского султаната стало Крымское ханство. В 1482 г. после татарского нападения на Киев, все еще остававшийся духовным и культурным центром южно-русских земель, этот город на долгие десятилетия пришел в упадок. В 1484 г. Османы присоединили южную часть Бессарабии, а междуречье Днепра и Днестра перешло под контроль Крымского ханства (после 1526 г. эти земли перешли непосредственно под власть османского султана). Между этими двумя государствами возникла сухопутная граница в Европе, что значительно укрепляло их позиции. В 90-е гг. XV в. крымско-татарские и османские отряды разоряли Киевщину, Подолию, Галичину и другие приднепровские земли. Крымско-османские нашествия продолжались и в первой половине XVI в. К середине XVI в. территория бассейнов Южного Буга и нижнего Днепра из-за этих набегов практически обезлюдела.
Политической системой, которая должна была обеспечивать защиту Восточно-славянской метакультуры от внешних угроз, была московская государственность, инспирировавшаяся первым уицраором. Однако власть московских великих князей не распространялась на юго-западные русские земли.
Московское государство в период правления Ивана III стремительно набирало силу. Москва добивалась свержения ордынского суверенитета, вела наступление в сторону сохранявших самостоятельность русских земель и княжеств северной и северо-восточной Руси, наращивала конфронтацию с Великим Княжеством Литовским.
Москва укреплялась одновременно с ослаблением Большой Орды. К 1480 г. была ликвидирована зависимость Великого княжества Московского от Большой Орды. Итог ордынской государственности подвели крымцы, разгромившие ее становища около 1504-05 гг. Экспансия Москвы в западном направлении была довольно успешной. В 1503 г. Иван III отвоевал у Великого княжества Литовского Черниговщину и Новгород-Северщину.
Политическая интеграция северной и северо-восточной Руси вокруг Москвы в конце XV в. подходила к концу. В истории это отразилось в захвате московскими великими князьями самостоятельных русских земель и княжеств. В 1478 г. была окончательно упразднена самостоятельность Новгорода, в 1485 г. – Твери, в 1510 г. была аннексирована Псковская земля, в 1520-21 гг. ликвидировано Рязанское княжество.
В случае с Новгородом и Псковом это было не просто поглощение одним государством другого. Тяжеловесная московская деспотия уничтожила оригинальную вечевую культуру Новгорода и Пскова. Тогда же в России произошли первые массовые политические депортации – знатные новгородские семьи выселялись из своих владений, а их имущество передавалось московским служилым людям. Эти реквизиции обеспечили московский режим колоссальными земельными ресурсами и заложили экономические основы российской державной деспотии.
Помимо уничтожения островов политической свободы – Новгорода и Пскова, в Москве происходили другие негативные внутренние трансформации. В 1492 г. в Московском государстве начался процесс закрепощения крестьянства (т.н. «Судебник» Ивана III). Нарастание деспотической тенденции в Московском государстве, гибель новгородской государственности и запуск процесса закрепощения всего общества (не только крестьянства) лишали Восточно-славянскую метакультуру необходимого ей “окна” политической свободы. В это же время обозначился острый церковный кризис, связанный с противостоянием провиденциальной и эгрегориальной тенденций (как их определил Андреев) в русской (московской) церкви, наиболее яркими представителями которой в это время были Нил Сорский и Иосиф Волоцкий.
В этих условиях в Восточно-славянской метакультуре стала формироваться новая этническая общность, новый не обремененный державной государственностью народ, который мог бы в будущем, уже на иной стадии развития этой метакультуры, отстаивать идею неимперского социально-политического устройства. Географическим пространством, в котором началось это формирование, стали территории Восточно-славянской метакультуры, находящиеся за пределами власти Московского государства и подконтрольные инометакультурым государствам – Польше и Литве.
Первое упоминание о запорожских казаках относится как раз к 1480-м гг., то есть примерно к тому времени, когда Москвой была ликвидирована Новгородская республика, и затем был запущен процесс закрепощения крестьян. Украинское казачество оказалось силой, способной выражать метакультурные ценности и защитить их как от внешних, так и от внутренних агрессий.
1 “Метаистория — 1. Ныне находящаяся вне поля зрения науки и вне её методологии совокупность процессов, протекающих в тех слоях иноматериального бытия, которые, пребывая в других видах пространства и других потоках времени, просвечивают иногда сквозь процесс, воспринимаемый нами как история. 2. Религиозное учение об этих процессах”. Д. Андреев.
2 Метакультуры - термин, введенный Даниилом Андреевым. Метакультуры в мифологии Андреева представляют собой сегменты многослойного “планетарного космоса”. Метакультуру, соответственно, можно было бы назвать “культурным космосом”. Ныне существующие метакультуры имеют два полюса - “затомис” (небесную страну метакультуры, обитель ее просветленных) и “шрастр” (цитадель антипровиденциальных сил в метакультуре). Земная метакультура - плод взаимодействий и борьбы различных сил внутри метакультуры и между метакультурами.
3 Дух-народоводитель и соборная душа - соответственно, мужественное и женственное высокосознательные существа, обитающие на более высоких уровня реальности (“слоях”), задачей которых в планетарном космосе является “водительство” народами и метакультурами (дух-народоводитель) и соединение отдельных представителей народа в целостную общность (соборная душа).
4 Светлая диада - демиург и соборная душа.
5 Сообщество просветленных душ метакультуры, обитающих в ее небесной стране (“затомисе”).
6 “Группа наций или народностей, объединенная между собой общей, совместно создаваемой культурой”. Даниил Андреев.
7 Уицраоры - в мифологии Андреева демоны великодержавной государственности. Обитают в мирах, смежных со “шрастрами” - обителями античеловечества. Поддерживают жизненные силы, стимулируя в человечестве излучения государственно-патриотического комплекса чувств.
8 Эгрегоры - иноматериальные, существующие в иных реальностях образования, связанные с психическими излучениями человеческих коллективов. В той или иной степени определяют эмоции, мысли и состояния сознания людей, когда те ощущают себя частью того или иного коллектива. Термин взят из иудаистской (каббалистической) философии, используется в различных учениях New Age.
Полная версия: Заметки о метаистории Украины. Фёдор Синельников
“Тогда же в ответ на монгольскую агрессию в ней родился первый уицраор, первым проводником воли которого стал Александр Невский”,Т.е. Александр Невский и его “хозяин” противостояли монгольской агрессии и монгольскому уицраору!?
Тогда уж скорее Жругр №1 был порождением монгольского уицраора, как Лай-Джой и Чармич - порождения Жругра. Т.е. появляются они, как союзник и опора, но неизбежно по уицраориальной природе рано или поздно восстают. Т.е. Александр Невский по отношению к Батыю - это как Мао к Сталину. Или довоенный и военный Тито. И противостояли Западу, как А.Невский
В мифе Андреева введение опричнины в Московском государстве на рубеже 1564-65 гг. стало выражением усиления демонической основы в российском уицраоре и причиной снятия с него «демиургической санкции». В свою очередь, введение опричнины было вызвано стремлением Ивана Грозного максимально консолидировать государство и экспроприировать дополнительные материальные ресурсы – в условиях нараставших неудач Ливонской войны. Можно сказать, что опричнина стала следствием Ливонской войны. Само ее развязывание Иваном Грозным противоречило задачам Восточно-славянской метакультуры. Здесь мы не будем останавливаться на причинах выбора именно этого вектора военно-политической активности Московского государства (а не крымского, например) и всех его негативных последствиях. Отметим лишь, что эта война резко ухудшила положение значительной части восточных славян Великого княжества Литовского. ВКЛ не могло противостоять Москве, поэтому оно было вынуждено пойти на более тесный союз с Польской короной и передать ей свои южные территории (по условиям Люблинской унии 1569 г.). Это обернулось резким усилением инометакультурного давления на восточных славян, особенно после заключения церковной Брестской унии в 1596 г.
В годы восстания Богдана Хмельницкого против Речи Посполитой московское правительство стремилось не к созданию автономного казачьего гетманского государства, а к полному поглощению этих территорий. Москва предпочитала присоединить меньшую часть Украины, нежели поддержать создание обширного самостоятельного Гетманского государства. Именно поэтому Москва в период 1655-57 гг. часто действовала в ущерб как украинским интересам, так и всей Восточно-славянской метакультуре. Результатом этой политики стала междоусобица на Украине (Руина) и фактический раздел украинских земель между Москвой и Речью Посполитой по Андрусовскому перемирию 1667 г. и «Вечному миру» 1686 г.
Здесь нам хотелось бы отойти от визионерской лексики Д. Андреева с его мистическим персонализмом и ввести понятия, позволяющие рассматривать метаисторические процессы не как следствие волюнтаристских акций той или иной метафизической сущности, а как поток причинно-следственных связей, открытых для рационального постижения.
В предыдущих метаисторических исследованиях для обозначения интеллигибельной структуры, надстоящей над некоторыми государственными системами, использовался термин «держава». В дальнейшем для того, чтобы избежать коннотации нашей идеи с привычным представлением о державах, мы будем использовать понятие «империум» или «метадержава».
Внешнеполитические успехи Российского государства в период первых Романовых объясняются тем, что II Российская метадержава находилась тогда на стадии эскалации. И у этносов Восточно-славянской метакультуры, в том числе и украинцев, не было реальных шансов создать независимое от России государство.
Кроме того, украинское общество в XVII веке еще не достигло состояния, позволяющего сформировать политическую (гражданскую) нацию. В свою очередь, российская экспансия затормозила этот процесс на несколько веков. Подавление казацкого самоуправления, введение крепостничества, наконец, депортация запорожцев – все эти акты представляют собой направленную систему акций, целью которых было недопущение создания Украинского государства. На Украину транслировались те же самые унифицированные порядки социальных отношений, которые господствовали в России.
С 1855 г. II Российская метадержава вступила на стадию деградации. Однако это еще само по себе не могло обеспечить обретения украинцами собственных политических институций. Административная структура Российской империи и ее политическая модель (до 1905 г.) препятствовали кристаллизации любых политических наций, а тем более их демократического оформления.
В XVIII-XIX вв. Россия формировалась как континентальная империя – в отличие от других европейских государств, имевших заморские колонии. В XIX в. русские (великороссы) составляли около 50% населения страны. С этим было связано затягивание политической элитой процесса образования политической нации и институционализации национального представительства. Не только национальное, но даже сословное представительство не возникло в России: Уложенная комиссия Екатерины II была распущена, а конституционные проекты времен Александра I (в частности, «конституция Новосильцева») не были воплощены.
Импульс трансформации сословного государства и общества в национальные был дан лишь вместе с отменой крепостного права в 1861 г. И произошло это только потому, что старая система продемонстрировала свою полную несостоятельность в Крымской войне, где России противостояли государства, включавшие в свои политические модели институции национального представительства – Великобритания и Франция. Но и после «великих реформ» Александра II национального представительства в России не возникло. Робкие попытки введения его даже в урезанной форме не осуществились. Имеется в виду проект министра внутренних дел Лорис-Меликова о создании двух совещательных комиссий при императоре, в которые входили бы представители земств и городов. Он был одобрен Александром II в 1881 г., но после его убийства так и не вступил в силу. И только в 1905 г. в России появляется постоянный орган избираемого национального представительства – Государственная Дума (которая, однако, не имела влияния на формирование правительства).
Почему российская элита не пыталась усилить собственные позиции путем дополнения монархии полноценным национальным представительством? Это во многом объясняется тем, что в условиях континентальной полиэтнической и поликонфессиональной империи формирование единой политической нации было крайне затруднено. При этом развитие национально-гражданского общества в России неминуемо вело к формированию «малых» политических наций на основе этносов, входивших в ее состав. А это, в свою очередь, было чревато развитием национал-сепаратистских движений и распадом империи.
В условиях торможения царским правительством национального и гражданского процессов в России оказались востребованными идеологии не только национальные, но конфронтационные по отношению к существующему режиму. Когда в феврале 1917 г. II Российская метадержава вошла в состояние агонии, таких движений, к тому же несущих в себе ядра новой державной государственности, было четыре: 1) октябристско-кадетское, 2) эсеровское, 3) большевистское, 4) анархистское.
Короткая агония II Российской метадержавы в 1917-18 гг. сменилась утверждением на ее месте новой, III метадержавы. Почему же победу в России одержали именно большевики?
Стратегическое преимущество имело то движение, которое могло бы сохранить государство в прежних границах и даже его расширить. В условиях начавшегося на обломках царской России стремительного формирования политических наций таковым было то движение, в котором идея интернационализма была разработана наиболее основательно. А таковым был именно марксизм. Отказывая «буржуазным» нациям в праве на существование, большевики выступали за содружество «пролетарских» (социалистических) наций, необходимым условием существования которых является обобществленный характер производства.
Интернационализм мог быть эффективным элементом интеграционной идеологии державного государства только при условии, что он будет дополняться тотальным ограничением свободы экономической жизни. Частная собственность неизбежно ведет к укреплению среднего класса, который и является носителем идеи политической нации.
Свободный рынок неразрывно связан с существованием гражданских наций как таковых, за исключением их социалистической разновидности. Экономические свободы представляют собой аспект свобод личных. А политически свободные личности естественным образом стремятся консолидироваться для отстаивания и расширения своих экономических прав и интересов. Нация и формируемое на ее основе демократическое государство являются единственной макро-социальной формой, которая обеспечивает коллективное развитие свободных (в политическом отношении) индивидов.
Созданный в 1922 г. Советский Союз де-факто был унитарным государством и мог существовать только в условиях монопартийной диктатуры и «социалистической» экономики. Советский Союз, если он хотел сохраниться как целостный организм, не мог быть демократическим государством со свободной экономикой. Демократия неизбежно вела к отказу от «социалистической» нации. А свободные нации могут объединяться только в федерации, где ни одна из них не имеет преимущества. СССР же, при всей его интернациональной риторике, был государством, в котором ведущее положение принадлежало русским. Как только в СССР в 1989 г. вынужденно началась реальная демократизация и отказ от «социализма», он немедленно развалился.
Если мы вернемся к Украине 1920-х гг., то естественно возникает вопрос о том, зачем большевикам понадобилось проводить политику «коренизации» (в случае с Украиной – «украинизации»)? Почему сразу после завершения Гражданской войны не был взят курс на русификацию автономных республик, возникших в годы революции и гражданской войны?
В годы восстания Богдана Хмельницкого против Речи Посполитой московское правительство стремилось не к созданию автономного казачьего гетманского государства, а к полному поглощению этих территорий. Москва предпочитала присоединить меньшую часть Украины, нежели поддержать создание обширного самостоятельного Гетманского государства. Именно поэтому Москва в период 1655-57 гг. часто действовала в ущерб как украинским интересам, так и всей Восточно-славянской метакультуре. Результатом этой политики стала междоусобица на Украине (Руина) и фактический раздел украинских земель между Москвой и Речью Посполитой по Андрусовскому перемирию 1667 г. и «Вечному миру» 1686 г.
Здесь нам хотелось бы отойти от визионерской лексики Д. Андреева с его мистическим персонализмом и ввести понятия, позволяющие рассматривать метаисторические процессы не как следствие волюнтаристских акций той или иной метафизической сущности, а как поток причинно-следственных связей, открытых для рационального постижения.
В предыдущих метаисторических исследованиях для обозначения интеллигибельной структуры, надстоящей над некоторыми государственными системами, использовался термин «держава». В дальнейшем для того, чтобы избежать коннотации нашей идеи с привычным представлением о державах, мы будем использовать понятие «империум» или «метадержава».
Внешнеполитические успехи Российского государства в период первых Романовых объясняются тем, что II Российская метадержава находилась тогда на стадии эскалации. И у этносов Восточно-славянской метакультуры, в том числе и украинцев, не было реальных шансов создать независимое от России государство.
Кроме того, украинское общество в XVII веке еще не достигло состояния, позволяющего сформировать политическую (гражданскую) нацию. В свою очередь, российская экспансия затормозила этот процесс на несколько веков. Подавление казацкого самоуправления, введение крепостничества, наконец, депортация запорожцев – все эти акты представляют собой направленную систему акций, целью которых было недопущение создания Украинского государства. На Украину транслировались те же самые унифицированные порядки социальных отношений, которые господствовали в России.
С 1855 г. II Российская метадержава вступила на стадию деградации. Однако это еще само по себе не могло обеспечить обретения украинцами собственных политических институций. Административная структура Российской империи и ее политическая модель (до 1905 г.) препятствовали кристаллизации любых политических наций, а тем более их демократического оформления.
В XVIII-XIX вв. Россия формировалась как континентальная империя – в отличие от других европейских государств, имевших заморские колонии. В XIX в. русские (великороссы) составляли около 50% населения страны. С этим было связано затягивание политической элитой процесса образования политической нации и институционализации национального представительства. Не только национальное, но даже сословное представительство не возникло в России: Уложенная комиссия Екатерины II была распущена, а конституционные проекты времен Александра I (в частности, «конституция Новосильцева») не были воплощены.
Импульс трансформации сословного государства и общества в национальные был дан лишь вместе с отменой крепостного права в 1861 г. И произошло это только потому, что старая система продемонстрировала свою полную несостоятельность в Крымской войне, где России противостояли государства, включавшие в свои политические модели институции национального представительства – Великобритания и Франция. Но и после «великих реформ» Александра II национального представительства в России не возникло. Робкие попытки введения его даже в урезанной форме не осуществились. Имеется в виду проект министра внутренних дел Лорис-Меликова о создании двух совещательных комиссий при императоре, в которые входили бы представители земств и городов. Он был одобрен Александром II в 1881 г., но после его убийства так и не вступил в силу. И только в 1905 г. в России появляется постоянный орган избираемого национального представительства – Государственная Дума (которая, однако, не имела влияния на формирование правительства).
Почему российская элита не пыталась усилить собственные позиции путем дополнения монархии полноценным национальным представительством? Это во многом объясняется тем, что в условиях континентальной полиэтнической и поликонфессиональной империи формирование единой политической нации было крайне затруднено. При этом развитие национально-гражданского общества в России неминуемо вело к формированию «малых» политических наций на основе этносов, входивших в ее состав. А это, в свою очередь, было чревато развитием национал-сепаратистских движений и распадом империи.
В условиях торможения царским правительством национального и гражданского процессов в России оказались востребованными идеологии не только национальные, но конфронтационные по отношению к существующему режиму. Когда в феврале 1917 г. II Российская метадержава вошла в состояние агонии, таких движений, к тому же несущих в себе ядра новой державной государственности, было четыре: 1) октябристско-кадетское, 2) эсеровское, 3) большевистское, 4) анархистское.
Короткая агония II Российской метадержавы в 1917-18 гг. сменилась утверждением на ее месте новой, III метадержавы. Почему же победу в России одержали именно большевики?
Стратегическое преимущество имело то движение, которое могло бы сохранить государство в прежних границах и даже его расширить. В условиях начавшегося на обломках царской России стремительного формирования политических наций таковым было то движение, в котором идея интернационализма была разработана наиболее основательно. А таковым был именно марксизм. Отказывая «буржуазным» нациям в праве на существование, большевики выступали за содружество «пролетарских» (социалистических) наций, необходимым условием существования которых является обобществленный характер производства.
Интернационализм мог быть эффективным элементом интеграционной идеологии державного государства только при условии, что он будет дополняться тотальным ограничением свободы экономической жизни. Частная собственность неизбежно ведет к укреплению среднего класса, который и является носителем идеи политической нации.
Свободный рынок неразрывно связан с существованием гражданских наций как таковых, за исключением их социалистической разновидности. Экономические свободы представляют собой аспект свобод личных. А политически свободные личности естественным образом стремятся консолидироваться для отстаивания и расширения своих экономических прав и интересов. Нация и формируемое на ее основе демократическое государство являются единственной макро-социальной формой, которая обеспечивает коллективное развитие свободных (в политическом отношении) индивидов.
Созданный в 1922 г. Советский Союз де-факто был унитарным государством и мог существовать только в условиях монопартийной диктатуры и «социалистической» экономики. Советский Союз, если он хотел сохраниться как целостный организм, не мог быть демократическим государством со свободной экономикой. Демократия неизбежно вела к отказу от «социалистической» нации. А свободные нации могут объединяться только в федерации, где ни одна из них не имеет преимущества. СССР же, при всей его интернациональной риторике, был государством, в котором ведущее положение принадлежало русским. Как только в СССР в 1989 г. вынужденно началась реальная демократизация и отказ от «социализма», он немедленно развалился.
Если мы вернемся к Украине 1920-х гг., то естественно возникает вопрос о том, зачем большевикам понадобилось проводить политику «коренизации» (в случае с Украиной – «украинизации»)? Почему сразу после завершения Гражданской войны не был взят курс на русификацию автономных республик, возникших в годы революции и гражданской войны?
Вадим Булычев
С общим общей темой статьи согласен. Зачем здесь изобретать велосипед (и несуществующие мифические нации) - пожалуй, так оно и было. Малороссийский (малорусский) этнос формировался из бежавших из Московского царства пассионариев, либо из людей никогда не живших под правлением московских Великих Князей. Из этого факта (возможно) исходит глубинный психологический (едва ли не на уровне “юнговского архитипа”) стихийный украинский анархизм. На Украине есть поговорка: где два украинца собираются вместе, там уже три гетмана. При этом стихийный анархизм как-то уживается с мелкой собственнической расчетливостью, так же немного чуждой через-чур безграничной русской душе. Отсюда, кстати, все анекдоты “про хохлов”.
У меня замечание такое. Вы пишите:
…Здесь сразу же нужно сказать несколько слов об особенностях андреевского визионерского мета-космоса. Очень часто Андреев склонен создавать конструкции, в которых иномерное бытие представлено в виде иерархической системы. Это касается и его метаисторической и метакультурной панорамы. Демиурга и Соборную душу всей метакультуры Андреев относит к богорожденным монадам, а духов-народоводителей и соборных душ, входящих в сверхнарод, он называет богосотворенными монадами. Поскольку у русских, согласно “Розе мира”, нет своей “малой” диады, создается впечатление, что русские – это своего рода “главный” народ метакультуры, а другие ее народы со своими “локальными” диадами – это онтологически “младшие братья” русского народа….
А Вы представляете Духовный Божественный Космос (совокупность светлых миров) вне Иерархии? А как это? Как поток текущий из неоткуда в никуда - без верха и низа, без большего и меньшего (этакая духовная унификация). Но духовная Иерархия совсем ни есть земное отношение “начальник - подчиненный” (я начальник - ты дурак). Иерархия духовного мира естественна (об этом говорят почти все мистические системы). Если я встречаю в своей жизни какого-то святого, человека достигшего высот духовной жизни, я вполне ЕСТЕСТВЕННО склоняю перед ним голову. Принуждения в этом нет…. Более того (это уже по поводу “русских как старших братьев”) - и Андреев пишет неоднократно, что более высшее положение всегда предполагает большую ответственность. И ничего другого. И русские заплатили немалую цену за свое “старшебратсво”. То, что прощается более меньшей нации, никогда не прощается русским. Или Вы считаете что все народы должны быть интернационально равны? Но это утопия, на мой взгляд. К тому же русский ни есть какая-то племенная, этническая особенность (разрез глаз, форма носа) - это в первую очередь духовно-культурное состояние, ощущающее пульс всей российской метакультуры. Русским вполне может быть и представитель другой нации. Да и никакой русской нации, как нации (о чем кричат так называемые националисты), быть не может по определению.
И еще. Создание московской государственности (рождение уицраора) безусловно явилось трагедией для Души народа. Но ведь уже ранее были созданы такие же государственные образования. Демиург России пошел на этот шаг не потому что он “недемократ”. А потому что это трагический рок всей мировой истории. В противном случае сосуд Российской Метакультуры был бы уничтожен. В историческом плане не стало бы, соответственно, России - и само собой Украины.
Последний штрих. При Иване III Великий Новгород еще сохранял некоторую автономию. Конец этому положил Иван Грозный. И до сих пор Грозный, мягко говоря, не слишком любимая фигура в Новгороде (в памятной композиции “Тысячелетие России” среди множества царей фигуры Грозного нет). Кстати, крепостное право бралось как аналог с западного феодального строя, Макиавелли был одним из любимых авторов у Ивана Грозного, а сам Иосиф Волоцкий любил ссылаться на “короля шпанского”. Так что у молодой русской государственности было у кого учиться.
Фёдор Синельников
Вадим, спасибо за Ваш отклик.
1) Начну с Новогорода. Никакой “автономии” у Новгорода после 1478 г. не было. Вече прекратило свое существование равно как и институции посадника и тысяцкого. Иван Грозный репрессировал не столько новгородцев (практически все новгородское боярство было депортировано или казнено Иваном III), сколько служилых людей, предки которых прибыли туда из Москвы по повелению Ивана III. В этом как раз и состоял парадокс и иррациональность опричного террора против новгородцев. О призраке “автономии” Новгорода еще можно говорить в период между Шелонской битвой 1471 г. и 1477/78 гг.
2) Вопрос “демократичности” или “недемократичности” демиурга метакультуры, насколько я еще помню свой текст, в статье не рассматривался. Я вообще стараюсь воздерживаться от андреевской персоналистической терминологии, потому что в ней и так много “слишком человеческого”. “Демиург” - это всего лишь знак, символ той сущности, которая не может быть полностью осознана и прочувствована нами - в этом мире. Тем более смехотворными были бы наши суды над ними или оправдания. Речь в статье шла совсем не об этом.
3) О терминологии. В статье ни разу не употреблялся термин “нация” - ни в этническом, ни в каком-либо еще смысле.
4) Отсутствие иерархии не означает унификации. Естественно, что существуют временно-пространственные слои, различающиеся по количеству измерений пространства и потоков времен. Естественно, что в них присутствуют сущности, различающиеся по уровню духовного развития. Но из этого совсем не следует существование “иерархии”. Потому что там где есть Свобода, иерархии нет. И словосочетание “естественная иерархия”, как отметил мой друг Дмитрий Ахтырский, критикуя К. Уилбера, это оксюморон. То, что кто-то естественно склоняет перед святым голову в этом мире, еще не значит, что святой этот в другом мире будет “умывальников начальник и мочалок командир”. Андреев описывает поразительный случай встречи с Серафимом Саровским во время богослужения - для него оказалось естественно опуститься перед ним на колени. Но из этого совсем не следует, что в мире без эйцехоре есть иерархия.
5) Вы пишите: “При этом стихийный анархизм как-то уживается с мелкой собственнической расчетливостью, так же немного чуждой через-чур безграничной русской душе. Отсюда, кстати, все анекдоты ”про хохлов“.
А теперь представьте на секунду, что представитель какого-нибудь одного народа даст универсальную характеристику другому: ”При этом хамское панибратство и агрессивность, выдаваемые за безграничность души, как-то уживаются с рабской покорностью первому попавшемуся мелкотравчатому диктатору". Как бы Вы определили (с этической точки зрения) характер данного высказывания?
Взято с форума ВОЗ.
Ярослав Таран
По статье Фёдора Синельникова.
Всё, увы, предсказуемо: тот же набор идей, варьируемых из статьи в статью:
1. Визионерский опыт Даниила Андреева (объективный), а осмысление этого опыта Даниилом Андреевым (субъективное) и, как правило, ложное.
2. Представления Андреева об иерархичности космоса ложные, визионерский опыт Андреева можно интерпретировать без всякой иерархичности (наложить на постмодернисткую идеологему) - не только без потерь, но с прибылью.
3. Все равны. Нет ни верха, ни низа. Чувство сакрального - чувство рабское. Ничего святого нет. Это и есть свобода.
Вот три основных идеи, вокруг которых строится вся метаистория и философия в статьях Фёдора Синельникова, включая фундаментальную “Мир власти в Розе Мира”, где скрупулёзно доказывается, что Верховный Наставник и есть антихрист (Великий Инквизитор), а Роза Мира (по Андрееву) и есть утопия Великого Инквизитора; но слава Богу, никакого антихриста не будет и никакой Розы Мира (в андреевском понимании) тоже, потому что секулярная демократия есть предел мечтаний человечества, лучший из возможных вариантов социального устройства, бесконечный прогресс и самая надёжная гарантия от всяких “андреевских иерархических утопий”.
Если отвлечься от постмодернистских клише в разговоре о судьбе Украины, то сразу возникают такие вопросы:
1. Та половина населения, что поддерживает “оранжевые майданы” - это выразительница свободы и провиденциальности, следовательно другая половина - это люди с рабским мировоззрением, пленённые демоном российского великодержавия. К чему приводит история страны, разделившиеся в себе по такому бинарному принципу (красные и белые)? - вопрос, не укладывающийся (и не интересует) в жёсткую идеологическую схему, включая постмодернистскую.
2. Почему именно свободная (“оранжевая”) половина включает в себя все националистические и ультранационалистические партии (а рабская половина свободна от них)? Как это согласуется с не терпящей никакого патриотизма и национализма постмодернистской идеологией? Как это согласуется с “общечеловеческим пафосом”?
3. Какое место в Единой Европе уготовано (если вообще примут; Грузию до сих пор принимают…) свободной Украине? Сразу после Греции или где?
4. Народы Белоруссии и Казахстана более рабские по своей сути?
5. Свобода “оранжевых” и националистов дороже свободы народов востока и юга Украины? Почему?
6. Опыт победы и правления “оранжевых” принёс Украине свободу и процветание, вхождение в Единую Европу? и почему туда никак не могла войти Грузия? Почему “оранжевые” проиграли выборы? Подтасовка? Рабское большинство одолело? В чём причина прошлой неудачи “оранжевых” и почему теперь их победа сулит Украине свободу и европейский путь развития? Что изменилось?
Главный вопрос: кроме бинара “либо-либо”, существует ли какой-то другой путь, который не приведёт к расколу страны и к победе одной половины над другой, но к согласию?
А это уже лично я о тексте Ярослава - на форуме ВОЗ:
Поразительный анализ. Прочел первые два абзаца и потерял дар речи. Надеюсь, автор сего анализа утрудит себя доказать свои мысли конкретными цитатами. Особенно интересует тезис, что, с точки зрения Федора Синельникова, “секулярная демократия есть предел мечтаний человечества”. Федор будет очень удивлен, узнав, что он - постмодернист. Постмодернизм следует преодолевать, используя его лучшие стороны. Впрочем, ты, Ярослав, и Модерн не очень жалуешь. Однако именно постмодерн допускает плюрализм мышления и новые формы религиозности.
Короче, констатирую предвзятую односторонность, огрубление и вульгаризацию тезисов оппонента, вплоть до прямых подмен. Опровергать такое не вижу смысла. Пускай сначала автор анализа докажет их сам.
Поразительный анализ. Прочел первые два абзаца и потерял дар речи. Надеюсь, автор сего анализа утрудит себя доказать свои мысли конкретными цитатами. Особенно интересует тезис, что, с точки зрения Федора Синельникова, “секулярная демократия есть предел мечтаний человечества”. Федор будет очень удивлен, узнав, что он - постмодернист. Постмодернизм следует преодолевать, используя его лучшие стороны. Впрочем, ты, Ярослав, и Модерн не очень жалуешь. Однако именно постмодерн допускает плюрализм мышления и новые формы религиозности.
Короче, констатирую предвзятую односторонность, огрубление и вульгаризацию тезисов оппонента, вплоть до прямых подмен. Опровергать такое не вижу смысла. Пускай сначала автор анализа докажет их сам.
Взято с форума ВОЗ:
И отсюда с ВОЗа:
И еще отсюда с ВОЗа:
Ярослав Таран
Я не раз предлагал провести сравнительную и предметную полемику. Не получилось. Можешь расценивать мой пост как дружеский шарж. Хочешь верь, хочешь нет, но ни капли злобы в нём нет. Более того, я очень ценю те работы Фёдора, где он глубок, где он пишет из глубины сердца. Например, его работу “Образ Бога в творчестве Бердяева и Андреева” я считаю одной из самых глубоких и серьёзных статей, написанных об Андрееве вообще, и хочу её включить в Сборник избранных статей, посвящённый Вехам. А вот работы, где Фёдор пишет, скажем мягко, от игры разума и исповедует заезженные клише постмодернизма, ценю гораздо ниже.
Книга же “Мир власти в Розе Мира” состоит как раз из прямых подмен и приписывания Андрееву духа и мыслей, которые ему глубоко враждебны. В своей книге, я как мог, опроверг эти (опять скажем мягко) “допуски”. И предлагал провести дискуссию и сравнительный анализ глав, посвящённых вопросам власти и Великому Инквизитору через призму идей Розы Мира. От этой дискуссии вы с Фёдором, увы, уклонились. Я написал несколько серьёзных, хотя небольших постов на эту тему и закончил дружеским шаржем - на грани фола (провокации), как любишь делать ты, Митя, у нас, чего, надеюсь, отрицать не станешь?
Считай, что это было зеркалом твоих же приёмов. Судя по твоей реакции, ты такие “приёмы приемлешь” по отношению к кому и чему угодно, кроме как к близким тебе идеям и людям. Так, нет?
Не злись: просто я терпеть не могу лозунгов, даже в философской и метаисторической обёртке. На дух не переношу. И не могу иногда удержаться от пародии на такого рода “откровения”, сплошь сшитые из набивших оскомину и совсем не оригинальных идей.
И отсюда с ВОЗа:
Ярослав Таран
А теперь (чтобы показать - не совсем уж безоснователен мой шарж) лишь один пример из статьи: Фёдор предлагает заменить андреевское имя метакультуры Российской на Восточно-славянскую. И как ему кажется, этим расширяет андреевское визионерство и освобождает его от налёта государственности. Посмотрим, так ли это? и что на самом деле выходит?
А выходит вместо расширения сужение, причём - в расовую сторону. Как должны себя чувствовать грузины и армяне, чудь, мордва, коми, пермь, якуты, буряты, волжские татары и друг степей калмык? Они принадлежат СЛАВЯНСКОЙ метакультуре? Или они выпадают из неё? или принадлежат какой-то другой? или сами по себе? Или их вклад в Российскую метакультуру по сравнению со славянами ничтожен и его можно не учитывать как допустимую погрешность ради того, чтобы “подправить” Андреева, не сумевшего осмыслить своего же “визионерства”?
Такое “расовое расширение” впрямую смыкается и с национализмом украинским, который выдаётся за новую степень свободы и вселенскости (и по факту, и философски). И таких “проколов” - по совокупности - у Фёдора пруд пруди, когда он пытается во что бы то ни стало спроецировать Андреева на определённый набор идеологем, вопреки чётким утверждениям самого Андреева, вопреки фактам и даже вопреки логике.
Так всегда бывает, когда мыслителем овладевает какая-то идеология. Любая. А идеология, которая просто выпирает из последних работ Фёдора, такая же схематичная и жёсткая, как любая идеология. Точно так же подгоняли реальность под свои “универсальные схемы” Маркс, Фрейд, Лев Гумилёв и прочие “соционики” помельче. Идеологических схем мыслитель должен бояться пуще любой внешней власти. Последнюю можно обойти, схему, если она овладела мыслителем, не обойдёшь: она тотальна.
И еще отсюда с ВОЗа:
Ярослав Таран
Доп.
По поводу того, что Киевская Русь - это Украина. Противоречие в терминах. Киевская Русь не могла быть “окраиной” (“украиной”) для самой себя. Русь, она и есть Русь, тут уж, что написано пером (или перстом Божьим)… Киевской Русью правили князья и Новгородские, и Муромские, и Ростовские. Какая же это Украина? После Батыя - стала украиной, окраиной. Но как же быть с МалоРОССИЕЙ, НовоРОССИЕЙ, Белой Русью? Это общая судьба одного свернарода. И вряд ли влияние своего уицраора сказалось на русских пагубнее, чем влияние уицраора Польши или Османской империи на украинцах. Досталось всем. СССР же правили и евреи, и грузины, и выходцы с Украины: Хрущев, Брежнев. Россия жила ничуть не богаче и не жирнее, чем все республики. Общее горе, общий выбор. Что теперь искать виноватого…
Ладно, это так. Обывательские сопли.
Ярослав Таран пишет:
По статье Фёдора Синельникова.
Всё, увы, предсказуемо: тот же набор идей, варьируемых из статьи в статью:
1. Визионерский опыт Даниила Андреева (объективный), а осмысление этого опыта Даниилом Андреевым (субъективное) и, как правило, ложное.
2. Представления Андреева об иерархичности космоса ложные, визионерский опыт Андреева можно интерпретировать без всякой иерархичности (наложить на постмодернисткую идеологему) - не только без потерь, но с прибылью.
3. Все равны. Нет ни верха, ни низа. Чувство сакрального - чувство рабское. Ничего святого нет. Это и есть свобода.
Вот три основных идеи, вокруг которых строится вся метаистория и философия в статьях Фёдора Синельникова, включая фундаментальную “Мир власти в Розе Мира”, где скрупулёзно доказывается, что Верховный Наставник и есть антихрист (Великий Инквизитор), а Роза Мира (по Андрееву) и есть утопия Великого Инквизитора; но слава Богу, никакого антихриста не будет и никакой Розы Мира (в андреевском понимании) тоже, потому что секулярная демократия есть предел мечтаний человечества, лучший из возможных вариантов социального устройства, бесконечный прогресс и самая надёжная гарантия от всяких “андреевских иерархических утопий”.
Митя Ахтырский пишет:
А это уже лично я о тексте Ярослава:
Поразительный анализ. Прочел первые два абзаца и потерял дар речи. Надеюсь, автор сего анализа утрудит себя доказать свои мысли конкретными цитатами. Особенно интересует тезис, что, с точки зрения Федора Синельникова, “секулярная демократия есть предел мечтаний человечества”.
…
Короче, констатирую предвзятую односторонность, огрубление и вульгаризацию тезисов оппонента, вплоть до прямых подмен. Опровергать такое не вижу смысла. Пускай сначала автор анализа докажет их сам.
Может кто-то удивится, но я в отличии от Мити Ахтырского разделяю с моим другом Ярославом оценку взглядов Федора Синельникова на “РМ” и Даниила Андреева. Только Ярослав не согласен с пересказанными им положениями Федора, а я наоборот согласен!
Разумеется, с учетом того, что пересказ Ярослава утрирован, о чем Ярослав честно сообщает.
Вот ссылка на ветку “Поговорим об Украине”, откуда приведены цитаты здесь. Дискуссия продолжается.
Не исключено, что она ещё в самом начале и у ветки есть потенция вырасти в хороший коллективный текст. Для статистики: на сайте Сборная в Избранные диалоги включены только два десятка тем из полутора тысяч за четыре года форумной полемики. И это только ветки, оставленные в анонсируемых разделах, а общее число тем, открытых за эти годы, около трёх с половиной тысяч (это к пропорции пустой породы на форумах, даже на таких “строгих и авторитарных” как форум Замка).
Не исключено, что она ещё в самом начале и у ветки есть потенция вырасти в хороший коллективный текст. Для статистики: на сайте Сборная в Избранные диалоги включены только два десятка тем из полутора тысяч за четыре года форумной полемики. И это только ветки, оставленные в анонсируемых разделах, а общее число тем, открытых за эти годы, около трёх с половиной тысяч (это к пропорции пустой породы на форумах, даже на таких “строгих и авторитарных” как форум Замка).
ВАДИМ БУЛЫЧЕВ:
“Здравствуйте, Фёдор!
По поводу отмены новгородского Вече Вы правы. Да, это произошло при Иоанне III.
Вы пишите:
Я вообще стараюсь воздерживаться от андреевской персоналистической терминологии, потому что в ней и так много ”слишком человеческого“. ”Демиург“ - это всего лишь знак, символ той сущности, которая не может быть полностью осознана и прочувствована нами - в этом мире. Тем более смехотворными были бы наши суды над ними или оправдания.
Я считаю, что не в андреевской персоналистической терминологии много человеческого - а в толковании этой терминологии БУКВАЛЬНО (так называемое сведение мистики в буквальный натурализм). Когда мы говорим о таких иерархиях как Соборные Души, Демиурги, Духи Народоводители - надо всегда понимать, что все наши размышления относительны, на уровне мифа, символа.
Вы пишите:
Естественно, что в них присутствуют сущности, различающиеся по уровню духовного развития. Но из этого совсем не следует существование ”иерархии“. Потому что там где есть Свобода, иерархии нет. И словосочетание ”естественная иерархия“, как отметил мой друг Дмитрий Ахтырский, критикуя К. Уилбера, это оксюморон.
Что Вы понимаете под словом - иерархия? Если мыслить Небесные Иерархии в земных понятиях: ниже - выше, меньше - больше…. это тот же самый мистический натурализм. Вся Небесная Иерархия основана исключительно на Любви. И тот, кто выше восходит в этой Иерархии, тот больше и ОТДАЕТ (а не забирает, как в земном случае). Небесная Иерархия - это и есть тот самый Евангельский пример, поданный Христом - Учитель умывает ноги ученикам. Вот же Вы сами приводите пример из ”Розы Мира“:
Андреев описывает поразительный случай встречи с Серафимом Саровским во время богослужения - для него оказалось естественно опуститься перед ним на колени.
Как Вы думаете, будет ли в таком случае этот святой, для преклонившего колени, там, в посмертии - ”умывальников начальник и мочалок командир“? Вы же понимаете, что есть огромная разница в коленопреклонении перед земным начальником (оно и совершается, как правило, исходя из сиюминутных корыстных побуждений: страх, карьерный рост и т.п.) и коленопреклонении перед святым, Божественным. Если такое преклонение совершается исключительно из-за переполняющего душу чувства Любви, Благоговения - это и есть отблеск Небесной Иерархичности.
Вы пишите:
А теперь представьте на секунду, что представитель какого-нибудь одного народа даст универсальную характеристику другому: ”При этом хамское панибратство и агрессивность, выдаваемые за безграничность души, как-то уживаются с рабской покорностью первому попавшемуся мелкотравчатому диктатору“. Как бы Вы определили (с этической точки зрения) характер данного высказывания?
Федор, да я постоянно такое слышу. Все 22 года «незалежности»! Зайдите на любой националистический сайт, откройте любую «бандеровскую» газету. Я уже и привык.
Ладно, ради того чтобы восторжествовала ”историческая справедливость“, скажу. Настоящие украинцы называют русских кацапами, что, буквально, значит ”как баран“. Эта достойное прозвище безусловно отражает суть русской души.
Последнее. О широте русской души мне говорили даже выходцы из Западной Украины. Сильно при этом ругая «клятых москалей» за эту неразборчивую импульсивную широту и, одновременно, за рабскую покорность”.
“Здравствуйте, Фёдор!
По поводу отмены новгородского Вече Вы правы. Да, это произошло при Иоанне III.
Вы пишите:
Я вообще стараюсь воздерживаться от андреевской персоналистической терминологии, потому что в ней и так много ”слишком человеческого“. ”Демиург“ - это всего лишь знак, символ той сущности, которая не может быть полностью осознана и прочувствована нами - в этом мире. Тем более смехотворными были бы наши суды над ними или оправдания.
Я считаю, что не в андреевской персоналистической терминологии много человеческого - а в толковании этой терминологии БУКВАЛЬНО (так называемое сведение мистики в буквальный натурализм). Когда мы говорим о таких иерархиях как Соборные Души, Демиурги, Духи Народоводители - надо всегда понимать, что все наши размышления относительны, на уровне мифа, символа.
Вы пишите:
Естественно, что в них присутствуют сущности, различающиеся по уровню духовного развития. Но из этого совсем не следует существование ”иерархии“. Потому что там где есть Свобода, иерархии нет. И словосочетание ”естественная иерархия“, как отметил мой друг Дмитрий Ахтырский, критикуя К. Уилбера, это оксюморон.
Что Вы понимаете под словом - иерархия? Если мыслить Небесные Иерархии в земных понятиях: ниже - выше, меньше - больше…. это тот же самый мистический натурализм. Вся Небесная Иерархия основана исключительно на Любви. И тот, кто выше восходит в этой Иерархии, тот больше и ОТДАЕТ (а не забирает, как в земном случае). Небесная Иерархия - это и есть тот самый Евангельский пример, поданный Христом - Учитель умывает ноги ученикам. Вот же Вы сами приводите пример из ”Розы Мира“:
Андреев описывает поразительный случай встречи с Серафимом Саровским во время богослужения - для него оказалось естественно опуститься перед ним на колени.
Как Вы думаете, будет ли в таком случае этот святой, для преклонившего колени, там, в посмертии - ”умывальников начальник и мочалок командир“? Вы же понимаете, что есть огромная разница в коленопреклонении перед земным начальником (оно и совершается, как правило, исходя из сиюминутных корыстных побуждений: страх, карьерный рост и т.п.) и коленопреклонении перед святым, Божественным. Если такое преклонение совершается исключительно из-за переполняющего душу чувства Любви, Благоговения - это и есть отблеск Небесной Иерархичности.
Вы пишите:
А теперь представьте на секунду, что представитель какого-нибудь одного народа даст универсальную характеристику другому: ”При этом хамское панибратство и агрессивность, выдаваемые за безграничность души, как-то уживаются с рабской покорностью первому попавшемуся мелкотравчатому диктатору“. Как бы Вы определили (с этической точки зрения) характер данного высказывания?
Федор, да я постоянно такое слышу. Все 22 года «незалежности»! Зайдите на любой националистический сайт, откройте любую «бандеровскую» газету. Я уже и привык.
Ладно, ради того чтобы восторжествовала ”историческая справедливость“, скажу. Настоящие украинцы называют русских кацапами, что, буквально, значит ”как баран“. Эта достойное прозвище безусловно отражает суть русской души.
Последнее. О широте русской души мне говорили даже выходцы из Западной Украины. Сильно при этом ругая «клятых москалей» за эту неразборчивую импульсивную широту и, одновременно, за рабскую покорность”.
ФЁДОР СИНЕЛЬНИКОВ:
“Вадим, здравствуйте!
1) Вы пишете: ”Я считаю, что не в андреевской персоналистической терминологии много человеческого - а в толковании этой терминологии БУКВАЛЬНО (так называемое сведение мистики в буквальный натурализм). Когда мы говорим о таких иерархиях как Соборные Души, Демиурги, Духи Народоводители - надо всегда понимать, что все наши размышления относительны, на уровне мифа, символа“.
Во многом мы с Вами говорим об одном и том же. Позволю привести для сравнения самоцитату: ”Демиург“ - это всего лишь знак, символ той сущности, которая не может быть полностью осознана и прочувствована нами - в этом мире”.
Однако этот “буквальный натурализм” возникает не на пустом месте. Когда, например, Андреев пишет, что “Демиург ударил в ярости жезлОм по камню цитадели…”, то как Вы предложите избежать этого самого “буквального натурализма”? В стиле “пусть ярость благородная вскипает как волна”? Мне кажется как раз, что Андреев нередко использовал образы, снижающие его откровение. Его лексика - это отдельная тема. Об этом писал и Эпштейн, и я в “Мире власти”. Кроме того, персоналистическое мироощущение представлется мне уводящим от поиска логики событий, закономерностей, понимания развития макроструктур. Если все время апеллировать к образам неких сверхсущностей, произвольно определяющих движение мироздания, то даже имея визионерский опыт, можно никогда не выйти на уровень понимания логики событий, внутри которой действуют данные сущности. Так и будем топтаться на уровне средневекового провиденциализма. Задача перед нами, полагаю, совсем другая стоит.
2) Вы пишите: “Вся Небесная Иерархия основана исключительно на Любви”.
Вспомните потрясающий момент в “Железной Мистерии”, когда Яросвет просит у Планетарного Логоса помощи в принятии правильного решения. Планетарный Логос отвечает: “Знаком свободу не связываю”. Даже знаком! Вот это и есть одна из вершин андреевского мифа. Слово “иерархия” - священноначалие - для обозначения Любви? Зачем? Какое расширение в андреевскую триаду “Свобода - Любовь - Творчество” привносит “иерархия”? Это как папская тиара на Распятом или Воскресшем Боге Любви, о Котором Вы говорите (здесь я, пожалуй, перебрал с количеством заглавных букв,но что уж поделать).
3) Вы пишите: “Вы же понимаете, что есть огромная разница в коленопреклонении перед земным начальником (оно и совершается, как правило, исходя из сиюминутных корыстных побуждений: страх, карьерный рост и т.п.) и коленопреклонении перед святым, Божественным. Если такое преклонение совершается исключительно из-за переполняющего душу чувства Любви, Благоговения - это и есть отблеск Небесной Иерархичности”.
Вадим, если бы я не понимал, то не приводил бы сам пример с Даниилом и Серафимом. Но в нашем мире стремление пасть на колени перед тем, что мы считаем святым и божественным, полагаю, вызвано не только осознанием этой святости, но и присутствием в нас эйцехоре. Не думаю, что в мирах, где оно отсутствует, есть телесно выражаемое преклонение перед существами, достигшими большей одухотворенности. Представьте, что перед Вами встает на колени любимый Вами человек, или Ваш ребенок. В Вас не возникнет потребность поднять его? Иисус не случайно умыл ноги ученикам - причем этот жест следует рассматривать в контексте ближневосточной (конкретно - иудейской) ментальности того времени. Учитель моет ноги ученикам! Так он еще и Бога звал Папой. Какая уж тут иерархия… Если уж только совсем перевернуть смысл этого слова - как это сделал Бердяев, сказав, что высшее иерархическое положение в мире - быть распятым. Но Бердяев здесь как раз своим парадоксализмом дезавуирует этот чудесный термин - “священноначалие”.
4) вернемся к нашим кацапам…
Любое негативное обобщение по отношению к какому-либо этническому и расовому сообществу со стороны не относящегося к ним индивида не имеет состоятельности. Такие реплики унижают не тот народ, которому они адресованы, а произносящего их индивида (индивидов) - но не тот народ, представителями которого он (они) себя считают. Можно, например, сказать про свой народ - “мы ленивы и нелюбопытны”, но недопустимо говорить такое о другом народе".
“Вадим, здравствуйте!
1) Вы пишете: ”Я считаю, что не в андреевской персоналистической терминологии много человеческого - а в толковании этой терминологии БУКВАЛЬНО (так называемое сведение мистики в буквальный натурализм). Когда мы говорим о таких иерархиях как Соборные Души, Демиурги, Духи Народоводители - надо всегда понимать, что все наши размышления относительны, на уровне мифа, символа“.
Во многом мы с Вами говорим об одном и том же. Позволю привести для сравнения самоцитату: ”Демиург“ - это всего лишь знак, символ той сущности, которая не может быть полностью осознана и прочувствована нами - в этом мире”.
Однако этот “буквальный натурализм” возникает не на пустом месте. Когда, например, Андреев пишет, что “Демиург ударил в ярости жезлОм по камню цитадели…”, то как Вы предложите избежать этого самого “буквального натурализма”? В стиле “пусть ярость благородная вскипает как волна”? Мне кажется как раз, что Андреев нередко использовал образы, снижающие его откровение. Его лексика - это отдельная тема. Об этом писал и Эпштейн, и я в “Мире власти”. Кроме того, персоналистическое мироощущение представлется мне уводящим от поиска логики событий, закономерностей, понимания развития макроструктур. Если все время апеллировать к образам неких сверхсущностей, произвольно определяющих движение мироздания, то даже имея визионерский опыт, можно никогда не выйти на уровень понимания логики событий, внутри которой действуют данные сущности. Так и будем топтаться на уровне средневекового провиденциализма. Задача перед нами, полагаю, совсем другая стоит.
2) Вы пишите: “Вся Небесная Иерархия основана исключительно на Любви”.
Вспомните потрясающий момент в “Железной Мистерии”, когда Яросвет просит у Планетарного Логоса помощи в принятии правильного решения. Планетарный Логос отвечает: “Знаком свободу не связываю”. Даже знаком! Вот это и есть одна из вершин андреевского мифа. Слово “иерархия” - священноначалие - для обозначения Любви? Зачем? Какое расширение в андреевскую триаду “Свобода - Любовь - Творчество” привносит “иерархия”? Это как папская тиара на Распятом или Воскресшем Боге Любви, о Котором Вы говорите (здесь я, пожалуй, перебрал с количеством заглавных букв,но что уж поделать).
3) Вы пишите: “Вы же понимаете, что есть огромная разница в коленопреклонении перед земным начальником (оно и совершается, как правило, исходя из сиюминутных корыстных побуждений: страх, карьерный рост и т.п.) и коленопреклонении перед святым, Божественным. Если такое преклонение совершается исключительно из-за переполняющего душу чувства Любви, Благоговения - это и есть отблеск Небесной Иерархичности”.
Вадим, если бы я не понимал, то не приводил бы сам пример с Даниилом и Серафимом. Но в нашем мире стремление пасть на колени перед тем, что мы считаем святым и божественным, полагаю, вызвано не только осознанием этой святости, но и присутствием в нас эйцехоре. Не думаю, что в мирах, где оно отсутствует, есть телесно выражаемое преклонение перед существами, достигшими большей одухотворенности. Представьте, что перед Вами встает на колени любимый Вами человек, или Ваш ребенок. В Вас не возникнет потребность поднять его? Иисус не случайно умыл ноги ученикам - причем этот жест следует рассматривать в контексте ближневосточной (конкретно - иудейской) ментальности того времени. Учитель моет ноги ученикам! Так он еще и Бога звал Папой. Какая уж тут иерархия… Если уж только совсем перевернуть смысл этого слова - как это сделал Бердяев, сказав, что высшее иерархическое положение в мире - быть распятым. Но Бердяев здесь как раз своим парадоксализмом дезавуирует этот чудесный термин - “священноначалие”.
4) вернемся к нашим кацапам…
Любое негативное обобщение по отношению к какому-либо этническому и расовому сообществу со стороны не относящегося к ним индивида не имеет состоятельности. Такие реплики унижают не тот народ, которому они адресованы, а произносящего их индивида (индивидов) - но не тот народ, представителями которого он (они) себя считают. Можно, например, сказать про свой народ - “мы ленивы и нелюбопытны”, но недопустимо говорить такое о другом народе".
А это уже лично я:
Причем корень “арх” - “начало” - обозначает в таких сложных словах именно “власть”. Священная власть. Или власть священства. И рядоположно с “иерократия”.
Причем корень “арх” - “начало” - обозначает в таких сложных словах именно “власть”. Священная власть. Или власть священства. И рядоположно с “иерократия”.
Митя, на твоё тонкое лингвистическое замечание, что в слове иерархия есть “арх” (власть), следовательно, как я понимаю, любая иерархия является внешним насилием (властью), - можно ответить таким же мудрым лингвистическим примером: “педофилия” - “филия” (др.-греч. φιλία) - любовь. Следовательно (по твоей формальной логике) педофилия (любовь к детям) - это благо. (Это просто очередной пример ФОРМАЛИСТИЧЕСКОГО подхода к сущностным вещам, который приводит к абсурду.) Хочешь ты того или нет, но Божественный Космос устроен иерархически, а первым бунтарём против этой иерархичности был Люцифер. Его бунт зародился не в падшем и материальном мире, но в Духовной Вселенной, и стал началом всякого зла во всех мирах, включая то зло, против которого вы с Фёдором с таким пафосом боретесь.
Моя версия - именно Люцифер и устроил иерархичность в космосе. Не линии типа “атом-молекула-клетка”. А иерархии, где одна клетка оказывается “главнее”, “начальственнее” другой. Все наоборот. И пафос тебе свойственен уж никак не в меньшей степени, чем мне - и, тем более, Фёдору.
ЗЫ: Так ты же уже поставил ссылку отдельным постом. Тебе показалось мало? )))
ЗЫ: Так ты же уже поставил ссылку отдельным постом. Тебе показалось мало? )))
Митя Ахтырский" post=640Ложную иерархичность - обезличивающую подмену, обезьяну иерархичности. Я уже несколько раз показывал на примерах суть этой подмены: в подлинной иерархичности часть свободно принимает приоритет целого, а также место этой части в соборной иерархии целого является функцией духовного развития этой части.
Моя версия - именно Люцифер и устроил иерархичность в космосе.
В ложной (люциферианской) иерархичности всё наоборот: части навязывается приоритет не целого, но одной из частей, возомнившей себя главной. Место в иерархии является определяющим ценность части, а сама часть - функцией места (должности, чина), и потому заменима.
В подлинной иерархичности никакая часть незаменима и неповторима. И её место является её функцией.
Митя Ахтырский" post=640Это и есть ложная иерархичность. В подлинной - Целое не состоится без КАЖДОЙ части. И ни одна из частей не НАЧАЛЬСТВЕННЕЕ другой. У каждой просто разные сферы ответственности, вытекающие из дарования, призвания и развития каждой части в конкретный отрезок времени. Подлинная иерархичность соборна и личностна (персоналистична). Ложная - коллективна и индивидуалистична.
А иерархии, где одна клетка оказывается “главнее”, “начальственнее” другой.
Митя Ахтырский" post=640Я в слово “пафос” не вкладываю отрицательного смысла. Для меня это скорее доброе слово, чем ругательное. Хотя всё зависит от контекста, конечно. Для тебя, как я понял, есть плохие и хорошие слова безотносительно конкретного содержания, например: “власть”, “иерархия”, “пафос”. (Власть творческого замысла - это дурно? без ТАКОЙ власти возможно искусство вообще?)
Все наоборот. И пафос тебе свойственен уж никак не в меньшей степени, чем мне - и, тем более, Фёдору.
ФЁДОР СИНЕЛЬНИКОВ
Заметки о метаистории Украины - 3. Советский период до 1954 г.
В период 1917-1921 гг. происходил процесс активного структурирования украинской политической нации. Можно даже говорить, что тогда возникло сразу две ее разновидности. Собственно украинская нация получила оформление в институциях УНР, «Украинской державы» гетмана Скоропадского, Западно-украинской народной республики. Большевистским режимом им была противопоставлена альтернативная «Советская Украина», сложившаяся как государство (пусть и фантомное) в декабре 1917 – марте 1918 гг. Забегая вперед, отмечу, что эта двойственность украинской политической нации сохранилась до сегодняшнего дня (2013 г.).
УНР на основной части территории Украины была ликвидирована советскими войсками в 1920 г. Но украинский народ и украинская политическая нация, естественно, никуда не исчезли. Более того, НЭП способствовала оживлению этно-национального самосознания во всех советских республиках. Для того, чтобы можно было поддерживать Советскую власть в условиях НЭПа необходимо было вовлечь активную часть титульных наций советских «социалистических» республик в новую систему государственности. Это предполагало «коренизацию» социально-политических институций республик и автономий.
Для III Российской метадержавы ленинский план устройства союзного государства (номинально союз равноправных суверенных республик) по своим перспективам значительно превосходил сталинский (автономии в составе РСФСР). В 1922 г. в национальном вопросе Ленин выражал ее волю более адекватно, чем Сталин. III держава стремилась к экспансии, но при этом она была вынуждена действовать в условиях кристаллизации этно-национальных общностей, оформленных в национальные государства. Ликвидировать «буржуазные» нации было невозможно, но возможно было их переформатировать в «социалистические» (что и было осуществлено после Второй мировой войны в Восточной Европе). Для того, чтобы в этих условиях сохранить свою внешнеполитическую привлекательность, советский режим был вынужден не только пойти на создание СССР в 1922 г., но и в условиях НЭПа содействовать этнизации партийной элиты в союзных республиках.
С самого начала существования КПУ этнические украинцы составляли в ней меньшинство. Даже после завершения войны, в 1922 г., только 23% членов этой партии были этническими украинцами. К 1930 г. они составили более половины ее членов – 53%.
Украина имела (и продолжает иметь до сих пор) чрезвычайно большое значение для III метадержавы. Она была самой значительной по численности населения республикой СССР после РСФСР. Она, как и Белоруссия, занимала ключевое стратегическое положение: именно эти республики должны были стать плацдармом для возможного вторжения советских армий в Европу. Поэтому советский режим всегда вынужден был уделять Украине и украинцам самое пристальное внимание.
Украинцы были расселены на огромных пространствах бывшей Российской империи. Даже на Дальнем Востоке согласно данным переписи 1926 г. 18% населения указали своим родным языком украинский. Благодаря этому в 1920-х гг. можно было проводить политику украинизации в некоторых регионах РСФСР, в частности на Кубани. Это опять же делалось не из горячей любви советской власти к украинцам. Существование обширной диаспоры в СССР за пределами национальной республики дополнительно привязывало Украину к III метадержаве.
Этнизация административных систем союзных и автономных республик в 1920-х гг. привела к переформатированию политических наций союзных республик в ее «социалистическую» разновидность. Это позволило нейтрализовать опасные для советского режима последствия НЭПа. И после того, как в СССР был взят курс на сворачивание НЭПа, у советского режима отпала необходимость в продолжении политики «коренизации». Теперь для советской системы оптимальным стал курс на русификацию республик.
Русификация не вела к упразднению республик. Такая задача была нереальна и не могла быть поставлена. Советский режим стремился провести русификацию при формальном сохранении государственности союзных республик. До 1941 г. III метадержава нуждалась в сохранении номинального союза суверенных республик, поскольку стремилась к внешней экспансии, к тому, чтобы «к 16-ти гербам еще гербы добавились другие». Смерть Сталина стала отражением кризиса III державы, после которого она необратимо стала терять свою мощь. В этом состоянии она была уже не способна осуществить такой взрывоопасный проект, как упразднение союзных республик. Заметим, что Карело-Финская ССР была единственной союзной республикой, превращенной в автономную в составе РСФСР (в 1956 г.). Это было возможно только потому, что в ней подавляющее большинство населения составляли русские (приблизительно 60% против 17% карелов и финнов).
Главными жертвами советской политики русификации стали Украина, Белоруссия и Казахстан. В отношении Украины кроме насаждения русского языка эта политика имела еще несколько направлений. Самым зловещим актом стал Голодомор 1932-33 гг. Резкое сокращение украиноязычного сельского населения позволило не допустить его притока в украинские города и придать им соответствующий этнический облик. Городское население является средоточием национальных настроений. Поэтому для советского режима было важно, чтобы именно крупнейшие города Украины были преимущественно русскоязычными. В период индустриализации на Украине стремительно росло население ряда промышленных центров. И сегодня – спустя 22 года после обретения Украиной независимости – крупнейшие города Востока и Юга Украины (Харьков, Донецк, Днепропетровск, Одесса, Запорожье) остаются русскоязычными.
Передача Украине русскоязычного Крыма в 1954 г. нужно рассматривать в контексте истории III Российской метадержавы. Заметим еще раз, что после смерти Сталина в 1953 г. она пережила перенапряжение и приблизилась к переходу на стадию деградации. В этих условиях для поддержания эффективного контроля над Украиной она нуждалась в увеличении в ней русского элемента. Благодаря передаче Крыма Украине произошло одномоментное увеличение численности русских в этой стране приблизительно на 1 млн. И сегодня пророссийски настроенный Крым продолжает оставаться одним из самых весомых якорей, удерживающих Украину в сфере влияния РФ, а значит, и под контролем III метадержавы.
Одной из самых действенных форм русификации Украины, естественно, стало активное внедрение русского языка среди украинского населения. В результате в УССР появился массовый социальный феномен: человек, определяющий себя в этно-национальном плане украинцем, но общающийся в основном или только на русском языке. Именно такие украинцы, а также русские, проживающие на Востоке и Юге страны, являются основной базой Партии Регионов и КПУ. Которые, в свою очередь, являются основными проводниками российского влияния, а значит, и влияния III Российской метадержавы.
Заметки о метаистории Украины - 3. Советский период до 1954 г.
В период 1917-1921 гг. происходил процесс активного структурирования украинской политической нации. Можно даже говорить, что тогда возникло сразу две ее разновидности. Собственно украинская нация получила оформление в институциях УНР, «Украинской державы» гетмана Скоропадского, Западно-украинской народной республики. Большевистским режимом им была противопоставлена альтернативная «Советская Украина», сложившаяся как государство (пусть и фантомное) в декабре 1917 – марте 1918 гг. Забегая вперед, отмечу, что эта двойственность украинской политической нации сохранилась до сегодняшнего дня (2013 г.).
УНР на основной части территории Украины была ликвидирована советскими войсками в 1920 г. Но украинский народ и украинская политическая нация, естественно, никуда не исчезли. Более того, НЭП способствовала оживлению этно-национального самосознания во всех советских республиках. Для того, чтобы можно было поддерживать Советскую власть в условиях НЭПа необходимо было вовлечь активную часть титульных наций советских «социалистических» республик в новую систему государственности. Это предполагало «коренизацию» социально-политических институций республик и автономий.
Для III Российской метадержавы ленинский план устройства союзного государства (номинально союз равноправных суверенных республик) по своим перспективам значительно превосходил сталинский (автономии в составе РСФСР). В 1922 г. в национальном вопросе Ленин выражал ее волю более адекватно, чем Сталин. III держава стремилась к экспансии, но при этом она была вынуждена действовать в условиях кристаллизации этно-национальных общностей, оформленных в национальные государства. Ликвидировать «буржуазные» нации было невозможно, но возможно было их переформатировать в «социалистические» (что и было осуществлено после Второй мировой войны в Восточной Европе). Для того, чтобы в этих условиях сохранить свою внешнеполитическую привлекательность, советский режим был вынужден не только пойти на создание СССР в 1922 г., но и в условиях НЭПа содействовать этнизации партийной элиты в союзных республиках.
С самого начала существования КПУ этнические украинцы составляли в ней меньшинство. Даже после завершения войны, в 1922 г., только 23% членов этой партии были этническими украинцами. К 1930 г. они составили более половины ее членов – 53%.
Украина имела (и продолжает иметь до сих пор) чрезвычайно большое значение для III метадержавы. Она была самой значительной по численности населения республикой СССР после РСФСР. Она, как и Белоруссия, занимала ключевое стратегическое положение: именно эти республики должны были стать плацдармом для возможного вторжения советских армий в Европу. Поэтому советский режим всегда вынужден был уделять Украине и украинцам самое пристальное внимание.
Украинцы были расселены на огромных пространствах бывшей Российской империи. Даже на Дальнем Востоке согласно данным переписи 1926 г. 18% населения указали своим родным языком украинский. Благодаря этому в 1920-х гг. можно было проводить политику украинизации в некоторых регионах РСФСР, в частности на Кубани. Это опять же делалось не из горячей любви советской власти к украинцам. Существование обширной диаспоры в СССР за пределами национальной республики дополнительно привязывало Украину к III метадержаве.
Этнизация административных систем союзных и автономных республик в 1920-х гг. привела к переформатированию политических наций союзных республик в ее «социалистическую» разновидность. Это позволило нейтрализовать опасные для советского режима последствия НЭПа. И после того, как в СССР был взят курс на сворачивание НЭПа, у советского режима отпала необходимость в продолжении политики «коренизации». Теперь для советской системы оптимальным стал курс на русификацию республик.
Русификация не вела к упразднению республик. Такая задача была нереальна и не могла быть поставлена. Советский режим стремился провести русификацию при формальном сохранении государственности союзных республик. До 1941 г. III метадержава нуждалась в сохранении номинального союза суверенных республик, поскольку стремилась к внешней экспансии, к тому, чтобы «к 16-ти гербам еще гербы добавились другие». Смерть Сталина стала отражением кризиса III державы, после которого она необратимо стала терять свою мощь. В этом состоянии она была уже не способна осуществить такой взрывоопасный проект, как упразднение союзных республик. Заметим, что Карело-Финская ССР была единственной союзной республикой, превращенной в автономную в составе РСФСР (в 1956 г.). Это было возможно только потому, что в ней подавляющее большинство населения составляли русские (приблизительно 60% против 17% карелов и финнов).
Главными жертвами советской политики русификации стали Украина, Белоруссия и Казахстан. В отношении Украины кроме насаждения русского языка эта политика имела еще несколько направлений. Самым зловещим актом стал Голодомор 1932-33 гг. Резкое сокращение украиноязычного сельского населения позволило не допустить его притока в украинские города и придать им соответствующий этнический облик. Городское население является средоточием национальных настроений. Поэтому для советского режима было важно, чтобы именно крупнейшие города Украины были преимущественно русскоязычными. В период индустриализации на Украине стремительно росло население ряда промышленных центров. И сегодня – спустя 22 года после обретения Украиной независимости – крупнейшие города Востока и Юга Украины (Харьков, Донецк, Днепропетровск, Одесса, Запорожье) остаются русскоязычными.
Передача Украине русскоязычного Крыма в 1954 г. нужно рассматривать в контексте истории III Российской метадержавы. Заметим еще раз, что после смерти Сталина в 1953 г. она пережила перенапряжение и приблизилась к переходу на стадию деградации. В этих условиях для поддержания эффективного контроля над Украиной она нуждалась в увеличении в ней русского элемента. Благодаря передаче Крыма Украине произошло одномоментное увеличение численности русских в этой стране приблизительно на 1 млн. И сегодня пророссийски настроенный Крым продолжает оставаться одним из самых весомых якорей, удерживающих Украину в сфере влияния РФ, а значит, и под контролем III метадержавы.
Одной из самых действенных форм русификации Украины, естественно, стало активное внедрение русского языка среди украинского населения. В результате в УССР появился массовый социальный феномен: человек, определяющий себя в этно-национальном плане украинцем, но общающийся в основном или только на русском языке. Именно такие украинцы, а также русские, проживающие на Востоке и Юге страны, являются основной базой Партии Регионов и КПУ. Которые, в свою очередь, являются основными проводниками российского влияния, а значит, и влияния III Российской метадержавы.
Ярослав" post=642Бессодержательно прилагать к Богу категорию не только власти, но и силы - как совершенно точно отмечал Берядев. И это не означает, что Бог не имеет силы. Это означает лишь, что сила - амбивалентна этике. В отличие от, например, творчества. Или любви. Мы не можем сказать, что Бог “по ту сторону” любви. Ну если только не войдем в апофатический максимализм. Но Бог как Любовь, Бог как Свобода и Бог как Творчество - именно “по ту сторону” силы и бессилия. Любовь, Свобода и Творчество - сами по себе обладает силой, но силой в этическом плане уже определившейся. Совершенно излишне говорить о “власти творческого замысла” или даже “силе творческого замысла”. В этом обнаруживается как раз преклонение перед силой и властью, о которых писал Бердяев. То, что в нашем мире деятельность людей может быть связана с применением насилия, вовсе не означает, что тот же самый порядок существует в высших (в смысле этического уровня) по отношению к нам мирах. Об этом писал Франк, которого я цитировал в “Мире власти”. Человек, следуя своим этическим установкам, может применить насилие (например, оттолкнуть ребенка от горячего утюга или заступиться за слабого - в том числе и физическими действиями). Но из этого не следует, что сам акт насилия оправдан. Это не означает, естественно, что можно не останавлиать годовалого ребенка, тянущегося к горячей плите, или мягко увещевать бандита, насилующего женщину. Это лишь означает, что в этом мире мы находимся в трагической ситуации, когда нам может не хватать духовной чистоты, от соприкосновения с которой зло будет самопреодолеваться изнутри.
(Власть творческого замысла - это дурно? без ТАКОЙ власти возможно искусство вообще?)
О какой вообще иерархии может идти речь в мире, где даже не Бог, а всего лишь Планетарный Логос не связывает свободу знаком!? Дмитрий и я не отрицаем существования многослойности. Не отрицаем стадиального различия этических уровней. Но при чем тут власть? Чем выше этически слой и его обитатели, тем меньше там даже предложений тем, кто пока еще находится в не столь возвышенных мирах. Про приказы “свыше” и говорить стыдно. Но если у Бога нет не то что власти над “нижестоящими”, но даже знака им не дается, как поступать (личная совесть - вот и весь знак), какой смысл говорить об “иерархии”? Не достаточно ли “этической многослойности”?
В другом посте (в беседе с Вадимом Булычевым) я уже приводил слова Бердяева о том, что высшее иерархическое положение в этом мире - быть распятым. Отдельный вопрос, на который я не получаю ответа, - почему Он не взял в руки оружие или не преобразился у всех на глазах в храме?
Ты, Ярослав, отмечал, что ты понимаешь иерархию, как возрастающую возможность отдавать Свет (прости, если не совсем точно передал твою мысль). Но я ну никак не могу понять, зачем здесь нужна “иерархия”? Самоотдача Бога - очевидно - не имеет ничего общего с раздачей монархом привилегий своим подданным (за хорошую службу). Эта самоотдача достигает нас “изнутри”, а не “извне” (простите за упрощения, но как выразить мысль иначе, я не знаю). Иерархия - это всегда объективация, отказ от свободы и ответственности. Бог, если можно так выразиться, “ждет” (понятно, что он ничего не ждет, но уж примите мой скудный вокабюлЁр) от нас свободных решений, свободного творчества. Без подсказок, знаков, даже символов - с Его стороны.
Фёдор Синельников
Усыхание советско-российского империализма в 1989-2013 гг. в Восточной Европе и на пост-советском пространстве и Евро-Майдан 2013 г.
В 1989 г. пали все коммунистические режимы в Восточной Европе – сателлиты СССР. В августе 1991 г. рассыпался уже сам СССР, и из сферы влияния унаследовавшей его имперскую функцию РСФСР-РФ полностью вышли три прибалтийские республики – Литва, Латвия и Эстония. Частичная стабилизация российского империализма в 1993 г. не могла остановить убыль его влияния на восточно-европейском пространстве. К сентябрю 1994 г. российские войска были окончательно выведены из Восточной Германии и трех государств Прибалтики. В 1999 г. членами NATO стали Польша, Чехия и Венгрия. В августе 1999 г. в Болгарии был взорван мавзолей Димитрова.
В 1999 г. Югославия подверглась бомбардировкам NATO, и в следующем году пал полуавторитарный режим Милошевича, который был единственным союзником РФ в Европе за пределами пост-советского пространства.
Негативный для российского империализма тренд, естественно, никуда не исчез и на пост-советском пространстве. 2 апреля 1999 г. из ОДКБ вышли Азербайджан и Грузия. В ноябре 2003 г. произошла «революция роз» в Грузии. Тогда же, в ноябре 2003 г. был провален «меморандум Козака», блокировавший движение Молдовы в Европу. В начале мая 2004 г. пал режим Абашидзе в Аджарии (сам Абашидзе бежал в РФ).
Военно-политические структуры Запада приближались к границам РФ. В марте 2004 г. членами NATO стали Болгария, Румыния, Литва, Латвия, Эстония, Словакия. В мае 2004 г. членами ЕС стали Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Литва, Латвия, Эстония. С 1 января 2007 г. членами ЕС стали Румыния и Болгария.
Если с утратой своего влияния на восточно-европейские государства бывшего соцлагеря и страны Прибалтики лидеры РФ вынуждены были смириться еще в 1991 г., то с потерей своих позиций на остальном пост-советском пространстве они не желали соглашаться ни в коем случае. Однако и этот процесс был неизбежен и необратим. Разложение российского имперского присутствия на пост-советском пространстве связано с «Оранжевой революцией» на Украине, начавшейся в ноябре 2004 г. В апреле 2005 г. Украина подписала договор об ускоренном диалоге с NATO. В сентябре 2006 г. это же сделала Грузия. В августе 2008 г. произошел военный конфликт между РФ и Грузией, в результате которого Грузия окончательно вышла из российской сферы влияния. В апреле 2009 г. массовые выступления в Кишиневе привели к пересчету голосов на выборах и параличу правящей партии коммунистов. С этого момента ускорилось движение Молдовы от РФ к ЕС. 4 декабря 2011 г. началось массовое движение против путинской системы в самой РФ. В 2012 г. из ОДКБ вышел Узбекистан. В ноябре 2013 г. Грузия и Молдова подписали договор об ассоциации с ЕС.
Мы видим, как с 1989 г. поступательно сужается зона влияния СССР-РФ и за счет этого расширяется территория ЕС в частности и – в целом – западная социально-политическая модель. И сейчас властям РФ грозит окончательная потеря Украины. Навязывание Украины членства в Таможенном союзе – это последняя попытка Москвы удержать ее в своей орбите. Речь идет именно о консервативной стратегии (если вообще это слово уместно, когда речь идет о слабой и внутренне противоречивой политике Москвы). Российским правителям не до усиления своего влияния на постсоветские, а тем более восточно-европейские страны. Они пытаются, насколько это возможно, затормозить его нарастающую убыль. Сама идея Таможенного союза для российской имперской элиты – не экспансионистская, а охранительная.
Естественно, что российской стороной весной-осенью 2013 г. были предприняты все меры, чтобы не допустить подписания Украиной соглашения об ассоциации с ЕС. Но грубые акции российского правительства по удержанию Украины только ускорили ее отбытие от Москвы к Европе.
Битва за Украину сегодня – это противостояние украинского гражданского общества, поддерживаемого сообществом свободных европейских народов, и полуавторитарной коррумпированной власти «советско-малороссийской» элиты, репрезентируемой В. Януковичем и поддерживаемой дряхлеющим российским империализмом. Кем будет она выиграна – догадаться несложно. Даже в том случае, если Янукович усидит сейчас в президентском кресле, западный вектор движения Украины не будет изменен. Более того, есть все основания сомневаться в том, что Белоруссия и Казахстан не выхолостят в будущем свое участие в ТС. Ведь без Украины эта ассоциация напоминает свадьбу не только без жениха, но и без невесты.
Усыхание советско-российского империализма в 1989-2013 гг. в Восточной Европе и на пост-советском пространстве и Евро-Майдан 2013 г.
В 1989 г. пали все коммунистические режимы в Восточной Европе – сателлиты СССР. В августе 1991 г. рассыпался уже сам СССР, и из сферы влияния унаследовавшей его имперскую функцию РСФСР-РФ полностью вышли три прибалтийские республики – Литва, Латвия и Эстония. Частичная стабилизация российского империализма в 1993 г. не могла остановить убыль его влияния на восточно-европейском пространстве. К сентябрю 1994 г. российские войска были окончательно выведены из Восточной Германии и трех государств Прибалтики. В 1999 г. членами NATO стали Польша, Чехия и Венгрия. В августе 1999 г. в Болгарии был взорван мавзолей Димитрова.
В 1999 г. Югославия подверглась бомбардировкам NATO, и в следующем году пал полуавторитарный режим Милошевича, который был единственным союзником РФ в Европе за пределами пост-советского пространства.
Негативный для российского империализма тренд, естественно, никуда не исчез и на пост-советском пространстве. 2 апреля 1999 г. из ОДКБ вышли Азербайджан и Грузия. В ноябре 2003 г. произошла «революция роз» в Грузии. Тогда же, в ноябре 2003 г. был провален «меморандум Козака», блокировавший движение Молдовы в Европу. В начале мая 2004 г. пал режим Абашидзе в Аджарии (сам Абашидзе бежал в РФ).
Военно-политические структуры Запада приближались к границам РФ. В марте 2004 г. членами NATO стали Болгария, Румыния, Литва, Латвия, Эстония, Словакия. В мае 2004 г. членами ЕС стали Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Литва, Латвия, Эстония. С 1 января 2007 г. членами ЕС стали Румыния и Болгария.
Если с утратой своего влияния на восточно-европейские государства бывшего соцлагеря и страны Прибалтики лидеры РФ вынуждены были смириться еще в 1991 г., то с потерей своих позиций на остальном пост-советском пространстве они не желали соглашаться ни в коем случае. Однако и этот процесс был неизбежен и необратим. Разложение российского имперского присутствия на пост-советском пространстве связано с «Оранжевой революцией» на Украине, начавшейся в ноябре 2004 г. В апреле 2005 г. Украина подписала договор об ускоренном диалоге с NATO. В сентябре 2006 г. это же сделала Грузия. В августе 2008 г. произошел военный конфликт между РФ и Грузией, в результате которого Грузия окончательно вышла из российской сферы влияния. В апреле 2009 г. массовые выступления в Кишиневе привели к пересчету голосов на выборах и параличу правящей партии коммунистов. С этого момента ускорилось движение Молдовы от РФ к ЕС. 4 декабря 2011 г. началось массовое движение против путинской системы в самой РФ. В 2012 г. из ОДКБ вышел Узбекистан. В ноябре 2013 г. Грузия и Молдова подписали договор об ассоциации с ЕС.
Мы видим, как с 1989 г. поступательно сужается зона влияния СССР-РФ и за счет этого расширяется территория ЕС в частности и – в целом – западная социально-политическая модель. И сейчас властям РФ грозит окончательная потеря Украины. Навязывание Украины членства в Таможенном союзе – это последняя попытка Москвы удержать ее в своей орбите. Речь идет именно о консервативной стратегии (если вообще это слово уместно, когда речь идет о слабой и внутренне противоречивой политике Москвы). Российским правителям не до усиления своего влияния на постсоветские, а тем более восточно-европейские страны. Они пытаются, насколько это возможно, затормозить его нарастающую убыль. Сама идея Таможенного союза для российской имперской элиты – не экспансионистская, а охранительная.
Естественно, что российской стороной весной-осенью 2013 г. были предприняты все меры, чтобы не допустить подписания Украиной соглашения об ассоциации с ЕС. Но грубые акции российского правительства по удержанию Украины только ускорили ее отбытие от Москвы к Европе.
Битва за Украину сегодня – это противостояние украинского гражданского общества, поддерживаемого сообществом свободных европейских народов, и полуавторитарной коррумпированной власти «советско-малороссийской» элиты, репрезентируемой В. Януковичем и поддерживаемой дряхлеющим российским империализмом. Кем будет она выиграна – догадаться несложно. Даже в том случае, если Янукович усидит сейчас в президентском кресле, западный вектор движения Украины не будет изменен. Более того, есть все основания сомневаться в том, что Белоруссия и Казахстан не выхолостят в будущем свое участие в ТС. Ведь без Украины эта ассоциация напоминает свадьбу не только без жениха, но и без невесты.
Вхождение Украины в ЕС и отход от российской государственности вовсе не означает отторжение ее от Восточнославянской метакультуры. Не надо путать метакультуру и государственность. У нас “едины” только территория индийской и китайской метакультур. Северо-западная, Романо-католическая, Мусульманская, Южнобуддийская метакультуры как-то обходятся без этого. И Восточнославянская (Российская) обойдется.
Митя Ахтырский" post=694
Вхождение Украины в ЕС и отход от российской государственности вовсе не означает отторжение ее от Восточнославянской метакультуры. Не надо путать метакультуру и государственность. У нас “едины” только территория индийской и китайской метакультур. Северо-западная, Романо-католическая, Мусульманская, Южнобуддийская метакультуры как-то обходятся без этого. И Восточнославянская (Российская) обойдется.
А я бы сказал, что и “Китайская” не является единой, так как состоит не только из Китая. К ней нужно отнести Корею, Вьетнам, отчасти Японию. Единство Индийской метакультуры весьма зыбкое. Причем достигнуто оно было недавно и только благодаря внешней силе - Британии. По мере роста урбанизации и национально-гражданского сознания в штатах (Тамил-наду, Пенджаб, Махараштра и пр.) неминуем мягкий распад Индии. Возможно это произойдет и нескоро, но произойдет обязательно.
Униаты Галичины - Заметки по метаистории Украины, часть 4
Фёдор Синельников
Русские и украинцы являются этносами одной метакультуры – Восточно-славянской. Если считать восточные формы христианства органически присущими этой метакультуре, то возникновение униатской церкви на Украине может представляться как противоестественный отрыв от нее ее органической части. Однако проблема эта в метакультурном плане представляется значительно более сложной.
Российское государство с 1654 г. последовательно стремилось уничтожить институции Украины и саму ее политическую культуру. Моноцентричный деспотизм российской монархии не мог сосуществовать в одном политическо-географическом пространстве с гетманской Украиной, имевшей большую степень свободы – политической, экономической, социальной. Поэтому российскими властями в XVII-XVIII вв. шаг за шагом ликвидировались все компоненты политической организации и государственности Украины.
В этих условиях украинцам была необходима религиозно-культурная сфера, которая позволила бы, с одной стороны, сохраниться им как самостоятельному народу, с другой – сберечь свою метакультурную идентичность. Греко-католическая церковь с рубежа XVII–XVIII вв. стала именно таким каналом. Западные украинцы оказались вовлечены в жизнь сразу двух метакультур – Восточно-славянской и Романо-католической, но в условиях постепенной секуляризации культурной жизни конфессиональный аспект их идентичности отступал на второй план, а этно-лингвистический, напротив, становился преобладающим. При этом униатская религиозная традиция позволяла западным украинцам максимально дистанцироваться от унификаторских и ассимиляторских претензий Российского государства – как при Романовых, так и при большевиках.
Примечательно, что три галицкие епархии (Перемышльская, Львовская и Луцкая) присоединились к унии самыми последними (в 1691-1702 гг.). И это произошло после того, как Москва осуществила очередной акт давления на Левобережье, вынудив гетмана Ивана Мазепу подписать в 1687 г. т.н. «Коломакские статьи», в которых закреплялись новые ограничения прав казаков и гетмана. А уже вскоре после нового наступления Российского государства на Украину в 1707-1709 гг. на Западной Украине состоялся Замойский собор, давший новый импульс отдалению униатов от халкидонитов (1720 г.).
Униатская традиция отнюдь не чужеродна Восточно-славянской метакультуре и не является для нее лишь извне навязанной конфессиональной формой. Один из крупнейших русских религиозных мыслителей Владимир Соловьев в 1896 г. присоединился к католической церкви, то есть стал греко-католиком. В 1926 г. к католической церкви присоединился поэт Вяч. Иванов.
На сегодняшний день именно в Галичине – области преимущественно униатского вероисповедания – наблюдается и наибольшая концентрация украиноговорящего населения. И именно галичане являются наиболее последовательными противниками российского великодержавия.
Фёдор Синельников
Русские и украинцы являются этносами одной метакультуры – Восточно-славянской. Если считать восточные формы христианства органически присущими этой метакультуре, то возникновение униатской церкви на Украине может представляться как противоестественный отрыв от нее ее органической части. Однако проблема эта в метакультурном плане представляется значительно более сложной.
Российское государство с 1654 г. последовательно стремилось уничтожить институции Украины и саму ее политическую культуру. Моноцентричный деспотизм российской монархии не мог сосуществовать в одном политическо-географическом пространстве с гетманской Украиной, имевшей большую степень свободы – политической, экономической, социальной. Поэтому российскими властями в XVII-XVIII вв. шаг за шагом ликвидировались все компоненты политической организации и государственности Украины.
В этих условиях украинцам была необходима религиозно-культурная сфера, которая позволила бы, с одной стороны, сохраниться им как самостоятельному народу, с другой – сберечь свою метакультурную идентичность. Греко-католическая церковь с рубежа XVII–XVIII вв. стала именно таким каналом. Западные украинцы оказались вовлечены в жизнь сразу двух метакультур – Восточно-славянской и Романо-католической, но в условиях постепенной секуляризации культурной жизни конфессиональный аспект их идентичности отступал на второй план, а этно-лингвистический, напротив, становился преобладающим. При этом униатская религиозная традиция позволяла западным украинцам максимально дистанцироваться от унификаторских и ассимиляторских претензий Российского государства – как при Романовых, так и при большевиках.
Примечательно, что три галицкие епархии (Перемышльская, Львовская и Луцкая) присоединились к унии самыми последними (в 1691-1702 гг.). И это произошло после того, как Москва осуществила очередной акт давления на Левобережье, вынудив гетмана Ивана Мазепу подписать в 1687 г. т.н. «Коломакские статьи», в которых закреплялись новые ограничения прав казаков и гетмана. А уже вскоре после нового наступления Российского государства на Украину в 1707-1709 гг. на Западной Украине состоялся Замойский собор, давший новый импульс отдалению униатов от халкидонитов (1720 г.).
Униатская традиция отнюдь не чужеродна Восточно-славянской метакультуре и не является для нее лишь извне навязанной конфессиональной формой. Один из крупнейших русских религиозных мыслителей Владимир Соловьев в 1896 г. присоединился к католической церкви, то есть стал греко-католиком. В 1926 г. к католической церкви присоединился поэт Вяч. Иванов.
На сегодняшний день именно в Галичине – области преимущественно униатского вероисповедания – наблюдается и наибольшая концентрация украиноговорящего населения. И именно галичане являются наиболее последовательными противниками российского великодержавия.
ФЁДОР СИНЕЛЬНИКОВ
ПОСТСОВЕТСКАЯ УКРАИНА
Текст написан в 2011 году, взят из блога Федора Синельникова.
Украина – в плане внутреннего влияния на нее Третьей державы – представляет собой нечто среднее между Белоруссией и странами Прибалтики. Поддержанию этого влияния содействует широкое распространение на Украине русского языка. Согласно данным института Гэллапа за 2007 г. в этой республике на русском дома общается 83% населения (в Белоруссии – 92%). В восточных и южных областях с преимущественно русскоязычным населением настойчиво сохраняется советская топонимика и советские памятники. И, напротив, в западных областях Украины (захваченных СССР в 1939-45 гг.) была осуществлена практически полная топографическая десоветизация и демонтированы все памятники советским политическим и военным деятелям. Электоральные предпочтения русскоязычного населения (особенно восточных и южных областей и республики Крым) вполне четко выражены. Именно восточная и южная Украина является опорой Коммунистической партии Украины (КПУ) и Партии Регионов – благодаря поддержке населения этих областей на президентских выборах побеждали Л. Кучма (в 1994 г.) и В. Янукович (в 2010 г.). Эти регионы являются принципиальным противником вступления страны в NATO.
Третья Российская держава заинтересована в сохранении Крыма и Севастополя в составе Украины. Благодаря Крыму и другим русскоязычным областям ей удается удерживать в сфере своего влияния всю Украину. Это значительно выгоднее Третьей державе, чем насильственное присоединение Крыма (например, по абхазско-югоосетинскому сценарию), следствием чего стала бы утрата влияния на всю остальную Украину. Поэтому и передача Крыма Украине в 1954 г. была не частной политической глупостью, а являлась акцией, в стратегической перспективе усиливавшей позиции Третьей державы.
Большая часть русскоязычного населения Востока и Юга Украины оказалась как бы в промежутке между двумя национальными мифологемами. За исключением русского населения Крыма, оно не может усвоить российский этно-национальный и политико-исторический миф, так как в этническом отношении определяет себя украинцами. Но оно остается чуждо и украинскому этно-национальному мифу, включающему в себя положительное отношение к деятелям украинского национализма XX века. Для этой русскоязычной части населения Украины советская национально-политическая идентичность фактически остается наиболее актуальной (так же как и для населения Белоруссии и Приднестровья). Поэтому с такой настойчивостью здесь продолжают поддерживать культ «Великой отечественной войны» и с такой неприязнью относятся к украинскому антисоветскому национализму.
Из-за значительного числа русскоязычного населения, ориентированного на советское историческое наследие, тормозится консолидация украинской политической нации и построение гражданского общества. Победа Оранжевой революции не привела украинское общество к устойчивым трансформациям. Влияние Третьей державы на Украину не было преодолено – ни десоветизации, ни преодоления коррупции после революции не состоялось. В данном случае Украина резко отличается от другой страны, в которой победила гражданская («цветная») революция – от Грузии. Последней удалось преодолеть коррупцию и провести полную десоветизацию, включая избавление грузинского национального мифа от чуждых ему концептов – реликтов культа Сталина и культа «Великой отечественной войны». Успех Грузии на пути демократизации и десоветизации во многом объясняется ее этнической гомогенностью – отсутствием на ее территории значительного русскоязычного населения. Украина в этом отношении является страной, гораздо более открытой воздействию Третьей Российской державы.
Победа на президентских выборах в феврале 2010 г. В. Януковича стала реваншем Третьей державы за поражение 2004 г. Однако это весьма условный реванш. Несмотря на то, что команда Януковича опирается на русскоязычный электорат Востока и Юга Украины, она не стремится к всеобъемлющей интеграции с РФ. Стратегической целью Украины (пусть и весьма отдаленной), по-прежнему является вступление в ЕС. Украина при Януковиче остается словно зависшей между двумя проектами. Один проект – это открытое общество, преодоление коррупции, демократия, интеграция с ЕС, десоветизация. Другой проект – коррумпированный полуавторитарный режим, интеграция с полуавторитарными государствами (Россией, Белоруссией, Казахстаном), верность советскому историческому мифу (включая, конечно же, культ «Великой отечественной войны»). Очевидно, что Украина присоединится к Европе – это вопрос уже не только ее благополучия, но и выживания. Остается открытым вопрос только о том, когда это произойдет.
ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ
1 “Под «державой» мы понимаем реальность, которая представляет собой нечто большее, чем: 1) совокупность государственных институтов; 2) сообщество политически активных сторонников доминирующей государственной модели; 3) характер общественных и даже личных отношений; 4) эмоциональный настрой населения; 5) идеологические доктрины и стереотипы, используемые политической элитой для сохранения своего положения в государстве. Держава является интегральным стержнем всех этих компонентов, она предстает перед нами как корпоративная эмерджентная сущность. При этом жизнь связанных с державой государств и обществ не сводится к ее существованию.
В метаисторической панораме Андреева развитие держав подчиняется определенной и четкой последовательности. Жизненный цикл каждой державы можно сравнить с развитием однолетнего растения, которое за время своей жизни цветет только один раз (этот образ использовал Н. Данилевский по отношению к культурно-историческим типам). Мы полагаем, что этот алгоритм универсален, то есть применим к любым державам, существовавшим в истории.
…
В истории России можно выделить эпохи трех держав. Первая держава в любой метакультуре возникает в результате ее защитной реакции на агрессию со стороны более мощного в военно-политическом отношении инометакультурного образования. В случае с Российской метакультурой такой агрессией стало монгольское нашествие. Эпоха Первой державы длилась от Александра Невского до междуцарствия 1610–13 гг. Эпоха Второй связана с династией Романовых. Эпоха Третьей начинается в 1917–18 гг”. Фёдор Синельников. Циклы российского великодержавия и современность.
ПОСТСОВЕТСКАЯ УКРАИНА
Текст написан в 2011 году, взят из блога Федора Синельникова.
Украина – в плане внутреннего влияния на нее Третьей державы – представляет собой нечто среднее между Белоруссией и странами Прибалтики. Поддержанию этого влияния содействует широкое распространение на Украине русского языка. Согласно данным института Гэллапа за 2007 г. в этой республике на русском дома общается 83% населения (в Белоруссии – 92%). В восточных и южных областях с преимущественно русскоязычным населением настойчиво сохраняется советская топонимика и советские памятники. И, напротив, в западных областях Украины (захваченных СССР в 1939-45 гг.) была осуществлена практически полная топографическая десоветизация и демонтированы все памятники советским политическим и военным деятелям. Электоральные предпочтения русскоязычного населения (особенно восточных и южных областей и республики Крым) вполне четко выражены. Именно восточная и южная Украина является опорой Коммунистической партии Украины (КПУ) и Партии Регионов – благодаря поддержке населения этих областей на президентских выборах побеждали Л. Кучма (в 1994 г.) и В. Янукович (в 2010 г.). Эти регионы являются принципиальным противником вступления страны в NATO.
Третья Российская держава заинтересована в сохранении Крыма и Севастополя в составе Украины. Благодаря Крыму и другим русскоязычным областям ей удается удерживать в сфере своего влияния всю Украину. Это значительно выгоднее Третьей державе, чем насильственное присоединение Крыма (например, по абхазско-югоосетинскому сценарию), следствием чего стала бы утрата влияния на всю остальную Украину. Поэтому и передача Крыма Украине в 1954 г. была не частной политической глупостью, а являлась акцией, в стратегической перспективе усиливавшей позиции Третьей державы.
Большая часть русскоязычного населения Востока и Юга Украины оказалась как бы в промежутке между двумя национальными мифологемами. За исключением русского населения Крыма, оно не может усвоить российский этно-национальный и политико-исторический миф, так как в этническом отношении определяет себя украинцами. Но оно остается чуждо и украинскому этно-национальному мифу, включающему в себя положительное отношение к деятелям украинского национализма XX века. Для этой русскоязычной части населения Украины советская национально-политическая идентичность фактически остается наиболее актуальной (так же как и для населения Белоруссии и Приднестровья). Поэтому с такой настойчивостью здесь продолжают поддерживать культ «Великой отечественной войны» и с такой неприязнью относятся к украинскому антисоветскому национализму.
Из-за значительного числа русскоязычного населения, ориентированного на советское историческое наследие, тормозится консолидация украинской политической нации и построение гражданского общества. Победа Оранжевой революции не привела украинское общество к устойчивым трансформациям. Влияние Третьей державы на Украину не было преодолено – ни десоветизации, ни преодоления коррупции после революции не состоялось. В данном случае Украина резко отличается от другой страны, в которой победила гражданская («цветная») революция – от Грузии. Последней удалось преодолеть коррупцию и провести полную десоветизацию, включая избавление грузинского национального мифа от чуждых ему концептов – реликтов культа Сталина и культа «Великой отечественной войны». Успех Грузии на пути демократизации и десоветизации во многом объясняется ее этнической гомогенностью – отсутствием на ее территории значительного русскоязычного населения. Украина в этом отношении является страной, гораздо более открытой воздействию Третьей Российской державы.
Победа на президентских выборах в феврале 2010 г. В. Януковича стала реваншем Третьей державы за поражение 2004 г. Однако это весьма условный реванш. Несмотря на то, что команда Януковича опирается на русскоязычный электорат Востока и Юга Украины, она не стремится к всеобъемлющей интеграции с РФ. Стратегической целью Украины (пусть и весьма отдаленной), по-прежнему является вступление в ЕС. Украина при Януковиче остается словно зависшей между двумя проектами. Один проект – это открытое общество, преодоление коррупции, демократия, интеграция с ЕС, десоветизация. Другой проект – коррумпированный полуавторитарный режим, интеграция с полуавторитарными государствами (Россией, Белоруссией, Казахстаном), верность советскому историческому мифу (включая, конечно же, культ «Великой отечественной войны»). Очевидно, что Украина присоединится к Европе – это вопрос уже не только ее благополучия, но и выживания. Остается открытым вопрос только о том, когда это произойдет.
ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ
1 “Под «державой» мы понимаем реальность, которая представляет собой нечто большее, чем: 1) совокупность государственных институтов; 2) сообщество политически активных сторонников доминирующей государственной модели; 3) характер общественных и даже личных отношений; 4) эмоциональный настрой населения; 5) идеологические доктрины и стереотипы, используемые политической элитой для сохранения своего положения в государстве. Держава является интегральным стержнем всех этих компонентов, она предстает перед нами как корпоративная эмерджентная сущность. При этом жизнь связанных с державой государств и обществ не сводится к ее существованию.
В метаисторической панораме Андреева развитие держав подчиняется определенной и четкой последовательности. Жизненный цикл каждой державы можно сравнить с развитием однолетнего растения, которое за время своей жизни цветет только один раз (этот образ использовал Н. Данилевский по отношению к культурно-историческим типам). Мы полагаем, что этот алгоритм универсален, то есть применим к любым державам, существовавшим в истории.
…
В истории России можно выделить эпохи трех держав. Первая держава в любой метакультуре возникает в результате ее защитной реакции на агрессию со стороны более мощного в военно-политическом отношении инометакультурного образования. В случае с Российской метакультурой такой агрессией стало монгольское нашествие. Эпоха Первой державы длилась от Александра Невского до междуцарствия 1610–13 гг. Эпоха Второй связана с династией Романовых. Эпоха Третьей начинается в 1917–18 гг”. Фёдор Синельников. Циклы российского великодержавия и современность.
ФЁДОР СИНЕЛЬНИКОВ
Последствия присоединения Украины к России в XVII веке. Заметки о метаистории Украины - 5
Но громоздит державный демон
Свой грузный строй,
И моет Днепр, и лижет Неман
Его устой.
Мечта могущества ярится
В его очах.
Уже тесна Москва-царица:
Он в ней зачах.
От дня ко дню самодержавней,
Он - бич, палач…
О, русский стих! О пленной Навне
Тоскуй и плачь!
Даниил Андреев
Начиная с 1654 г. украинские земли начинают переходить под контроль российского государства. Как этот процесс можно расценивать в метакультурном контексте? Этот вопрос особенно важен, если учитывать мнение Д. Андреева о том, что уицраор России – Второй Жругр – имел санкцию Демиурга Российской метакультуры. Более того, интеграция всего пространства метакультуры в рамках одного государства рассматривается Андреевым как благо. Так, войны Анны, Елизаветы и Екатерины, согласно Андрееву, имеют «метаисторическое оправдание»: «Благодаря им к XIX столетию государство приобрело те географические контуры, которые совпали в общих чертах с границами сверхнарода. Этим была устранена опасность, так грозно осуществившаяся в истории большинства других культур: опасность дробления на несколько устойчивых государственных единиц, веками раздиравших тело и душу своего сверхнарода кровопролитной борьбой и духовным соперничеством» (РМ, 334).
О противоречивости и этической ущербности словосочетания «демиургическая санкция» по отношению к демонам великодержавия мы уже говорили в работе «Отношения Демиургов и уицраоров в системе метаисторической этики Д. Л. Андреева». Выделение Андреевым опасности одновременного существования в метакультуре нескольких государств выглядит неубедительно. Ведь сам Андреев не раз отмечает, насколько гибельной для метакультуры может быть не раздробленность на «несколько устойчивых государственных единиц», а тотальная гегемония великодержавного государства, насильственно интегрирующего все ее пространство.
Итак, попробуем задаться вопросом о том, положительное или отрицательное значение для Восточно-славянской метакультуры имело объединение России и Украины в XVII веке?
Россия и Украина были и остаются странами одной и той же Восточно-славянской метакультуры. И освобождение части Украины из-под гнета инометакультурной Польши в XVII в. само по себе было благом и для Украины, и для всей Восточно-славянской метакультуры. Но это «освобождение» сопровождалось подчинением Украины Россией и ликвидацией украинской социально-политической (казацко-гетманской) традиции. Если ранее угнетателем Украины было инометакультурное недержавное государство, то теперь им стало державное государство той же Восточно-славянской метакультуры.
Действия Москвы с самого начала восстания Б. Хмельницкого в 1648 г. были направлены не на освобождение Украины, а на ее подчинение. С 1654 г. (Переяславской рады) у российского правительства не раз появлялись возможности содействовать образованию автономной (в полном смысле слова) и единой гетманской Украины. Но российское правительство не желало возникновения обширного и сильного Гетманского государства, признающего номинальный верховный суверенитет царя, а тем более его сохранения в составе Речи Посполитой. Именно стремление царя максимально подчинить себе Украину в условиях продолжавшейся борьбы с Речью Посполитой вызвало в ней ожесточенную усобицу (Руину). Силы восставших оказались расколоты. И царское правительство предпочло разделить Украину с Польшей, получив при этом максимальный контроль лишь над частью Украины – над Левобережьем (Андрусовское перемирие 1667 г.). Это был логический итог московской политики по отношению к Украине в 1654-1667 гг.
О негативных для Украины последствиях ее подчинения Российским государством говорилось не раз. Но чем это обернулось для самой России? Уже ближайшие последствия оказались трагическими. С присоединением Украины прямо связано возникновение Раскола в русской церкви. Украинская церковь в середине XVII в. находилась под властью Константинопольского патриарха и следовала т.н. «новому обряду». Московская церковь следовала своим традициям, отличавшимся от греческих и украинских. Российское государство и Московский патриархат после начала восстания Б. Хмельницкого стремились распространить свою власть на украинскую территорию. Для этого было необходимо унифицировать церковные системы России и Украины. Поскольку Украина еще не была полностью подчинена, московскими властями – государственными и церковными – был выбран путь адаптации московской церкви к тем ритуалам, которые господствовали на Украине. Впоследствии идентичность обрядов облегчила подчинение Киевской митрополии Московскому патриархату (окончательно – в 1684-86 гг.).
Другим катастрофическим последствием подчинения Украины стало стремительное усиление Российского государства – через распространение на новые территории (во второй половине XVII века – до Днепра, в XVIII веке – уже до Збруча, Западного Буга и Немана) его социально-политической (дворянско-крепостнической) модели. Движение по экстенсивному пути развития обеспечивало российской государственности возможность не только консервировать эту модель, но и со временем ужесточить ее. Российское великодержавие окончательно выбрало свой магистральный путь: вместо создания системы сословного представительства и смягчения зависимости крестьян от помещиков восторжествовала система, сочетающая неограниченную власть монарха над подданными и неограниченную власть помещика над крепостными.
Последствия присоединения Украины к России в XVII веке. Заметки о метаистории Украины - 5
Но громоздит державный демон
Свой грузный строй,
И моет Днепр, и лижет Неман
Его устой.
Мечта могущества ярится
В его очах.
Уже тесна Москва-царица:
Он в ней зачах.
От дня ко дню самодержавней,
Он - бич, палач…
О, русский стих! О пленной Навне
Тоскуй и плачь!
Даниил Андреев
Начиная с 1654 г. украинские земли начинают переходить под контроль российского государства. Как этот процесс можно расценивать в метакультурном контексте? Этот вопрос особенно важен, если учитывать мнение Д. Андреева о том, что уицраор России – Второй Жругр – имел санкцию Демиурга Российской метакультуры. Более того, интеграция всего пространства метакультуры в рамках одного государства рассматривается Андреевым как благо. Так, войны Анны, Елизаветы и Екатерины, согласно Андрееву, имеют «метаисторическое оправдание»: «Благодаря им к XIX столетию государство приобрело те географические контуры, которые совпали в общих чертах с границами сверхнарода. Этим была устранена опасность, так грозно осуществившаяся в истории большинства других культур: опасность дробления на несколько устойчивых государственных единиц, веками раздиравших тело и душу своего сверхнарода кровопролитной борьбой и духовным соперничеством» (РМ, 334).
О противоречивости и этической ущербности словосочетания «демиургическая санкция» по отношению к демонам великодержавия мы уже говорили в работе «Отношения Демиургов и уицраоров в системе метаисторической этики Д. Л. Андреева». Выделение Андреевым опасности одновременного существования в метакультуре нескольких государств выглядит неубедительно. Ведь сам Андреев не раз отмечает, насколько гибельной для метакультуры может быть не раздробленность на «несколько устойчивых государственных единиц», а тотальная гегемония великодержавного государства, насильственно интегрирующего все ее пространство.
Итак, попробуем задаться вопросом о том, положительное или отрицательное значение для Восточно-славянской метакультуры имело объединение России и Украины в XVII веке?
Россия и Украина были и остаются странами одной и той же Восточно-славянской метакультуры. И освобождение части Украины из-под гнета инометакультурной Польши в XVII в. само по себе было благом и для Украины, и для всей Восточно-славянской метакультуры. Но это «освобождение» сопровождалось подчинением Украины Россией и ликвидацией украинской социально-политической (казацко-гетманской) традиции. Если ранее угнетателем Украины было инометакультурное недержавное государство, то теперь им стало державное государство той же Восточно-славянской метакультуры.
Действия Москвы с самого начала восстания Б. Хмельницкого в 1648 г. были направлены не на освобождение Украины, а на ее подчинение. С 1654 г. (Переяславской рады) у российского правительства не раз появлялись возможности содействовать образованию автономной (в полном смысле слова) и единой гетманской Украины. Но российское правительство не желало возникновения обширного и сильного Гетманского государства, признающего номинальный верховный суверенитет царя, а тем более его сохранения в составе Речи Посполитой. Именно стремление царя максимально подчинить себе Украину в условиях продолжавшейся борьбы с Речью Посполитой вызвало в ней ожесточенную усобицу (Руину). Силы восставших оказались расколоты. И царское правительство предпочло разделить Украину с Польшей, получив при этом максимальный контроль лишь над частью Украины – над Левобережьем (Андрусовское перемирие 1667 г.). Это был логический итог московской политики по отношению к Украине в 1654-1667 гг.
О негативных для Украины последствиях ее подчинения Российским государством говорилось не раз. Но чем это обернулось для самой России? Уже ближайшие последствия оказались трагическими. С присоединением Украины прямо связано возникновение Раскола в русской церкви. Украинская церковь в середине XVII в. находилась под властью Константинопольского патриарха и следовала т.н. «новому обряду». Московская церковь следовала своим традициям, отличавшимся от греческих и украинских. Российское государство и Московский патриархат после начала восстания Б. Хмельницкого стремились распространить свою власть на украинскую территорию. Для этого было необходимо унифицировать церковные системы России и Украины. Поскольку Украина еще не была полностью подчинена, московскими властями – государственными и церковными – был выбран путь адаптации московской церкви к тем ритуалам, которые господствовали на Украине. Впоследствии идентичность обрядов облегчила подчинение Киевской митрополии Московскому патриархату (окончательно – в 1684-86 гг.).
Другим катастрофическим последствием подчинения Украины стало стремительное усиление Российского государства – через распространение на новые территории (во второй половине XVII века – до Днепра, в XVIII веке – уже до Збруча, Западного Буга и Немана) его социально-политической (дворянско-крепостнической) модели. Движение по экстенсивному пути развития обеспечивало российской государственности возможность не только консервировать эту модель, но и со временем ужесточить ее. Российское великодержавие окончательно выбрало свой магистральный путь: вместо создания системы сословного представительства и смягчения зависимости крестьян от помещиков восторжествовала система, сочетающая неограниченную власть монарха над подданными и неограниченную власть помещика над крепостными.
вопросы, заданные на фейсбуке https://www.facebook.com/exitum.org?fref=ts по поводу статьи “Последствия присоединения Украины к России в XVII веке. Заметки о метаистории Украины - 5” Андрей Орм писал: «Выводы (и первый, и второй), я бы сказал, притянуты за уши и телега оказывается несколько впереди лошади. Главной причиной раскола было стремление Алексея Тишайшего к примату над всей православной территорией мира".
Нужно различать политическую пропаганду «для своих» (в данном случае – декларации Алексея Михайловича) и реальные возможности государства (России середины XVII века). . Даже если в данном случае рассматривать московского царя всего лишь как репрезентатора II Российской мета-державы, заявляющей о своих долгосрочных стратегических планах, возможности Российского государства, которые она могла использовать в середине XVII века были весьма ограничены.
Российское правительство в середине XVII века не могло реально претендовать на роль объединителя «православия». Во-первых, военно-политический потенциал России был тогда весьма скромен. Даже война с Речью Посполитой за Украину являлась предметом долгого и обстоятельного обсуждения в московской политической верхушке. Опыт российско-московской Смоленской войны 1632-34 гг. продемонстрировал, что Россия тогда была неспособна добиваться без союзников стратегических результатов в борьбе с Речью Посполитой. Но ни Швеция, ни Крымское ханство (и стоящие за ними Османы) таким союзником стать не могли, поскольку сами являлись стратегическими соперниками России. Союзником Москвы «изнутри» Речи Посполитой могли стать только казаки. Они ими и стали в результате Переяславской рады 1654 г. Во-вторых, если даже предположить, что московское правительство в середине XVII века прозревало сквозь века и мечтало о постепенном завоевании всех османских территорий, населенный восточными христианами-халкедонитами, то путь к этому опять же пролегал только через присоединение Украины.
Андрей Орм писал: «…Причиной же второго вывода победа, тем более частичная, на Украине быть не может. Первую роль здесь играло наличие “санкции”, производным от которой и были все полноценные и половинчатые победы»
Наши представления о взаимоотношениях демиурга и уицраора различаются. Полагаю, не нужно возводить к демиургической «санкции» экспансионистские успехи какой-либо мета-державы. Устойчивая экспансия может осуществляться и несинергичной мета-державой – достаточно вспомнить Монголию Чингис-хана и его ближайших преемников или Британию XVIII века.
Андрей Орм писал: «вопрос в том, была ли возможна в 17 в. независимая Украина. В окружении Польши, Австрии и Турции. Шансы крайне малы, имхо. Потому и + Андреев»
Во-первых, в середине XVII века возможность экспансии Австрии в сторону восточно-славянских этнических территории (кроме Закарпатья) серьезно рассматривать невозможно. Во-вторых, союз Гетманщины и России мог обеспечить защиту украинских земель и от Польши, и от Крыма и Османов. Военно-политические ресурсы Речи Посполитой были небезграничны. После 1667 г. Польша не пыталась вернуть себе Левобережную Украину. Так что угроза со стороны Польши гипотетической Гетманщине, объединяющей левый и правый берег Днепра была минимальной.
В конце концов, Гетманщина могла и не быть полностью независимой. Она могла признавать верховный номинальный сюзеренитет московского царя. Взаимодействие державного государства с автономией, более развитой и свободной в социально-политическом плане, вполне возможно. Оно встречалось в истории. В том числе и российской – достаточно вспомнить опыт Великого княжества Финляндского. Но в том то и дело, что деспотии московских царей такая Гетманщина была не только не нужна - даже при наличии очевидных внешнеполитических выгод.
Почему «потому и + Андреев» я так и не понял.
Нужно различать политическую пропаганду «для своих» (в данном случае – декларации Алексея Михайловича) и реальные возможности государства (России середины XVII века). . Даже если в данном случае рассматривать московского царя всего лишь как репрезентатора II Российской мета-державы, заявляющей о своих долгосрочных стратегических планах, возможности Российского государства, которые она могла использовать в середине XVII века были весьма ограничены.
Российское правительство в середине XVII века не могло реально претендовать на роль объединителя «православия». Во-первых, военно-политический потенциал России был тогда весьма скромен. Даже война с Речью Посполитой за Украину являлась предметом долгого и обстоятельного обсуждения в московской политической верхушке. Опыт российско-московской Смоленской войны 1632-34 гг. продемонстрировал, что Россия тогда была неспособна добиваться без союзников стратегических результатов в борьбе с Речью Посполитой. Но ни Швеция, ни Крымское ханство (и стоящие за ними Османы) таким союзником стать не могли, поскольку сами являлись стратегическими соперниками России. Союзником Москвы «изнутри» Речи Посполитой могли стать только казаки. Они ими и стали в результате Переяславской рады 1654 г. Во-вторых, если даже предположить, что московское правительство в середине XVII века прозревало сквозь века и мечтало о постепенном завоевании всех османских территорий, населенный восточными христианами-халкедонитами, то путь к этому опять же пролегал только через присоединение Украины.
Андрей Орм писал: «…Причиной же второго вывода победа, тем более частичная, на Украине быть не может. Первую роль здесь играло наличие “санкции”, производным от которой и были все полноценные и половинчатые победы»
Наши представления о взаимоотношениях демиурга и уицраора различаются. Полагаю, не нужно возводить к демиургической «санкции» экспансионистские успехи какой-либо мета-державы. Устойчивая экспансия может осуществляться и несинергичной мета-державой – достаточно вспомнить Монголию Чингис-хана и его ближайших преемников или Британию XVIII века.
Андрей Орм писал: «вопрос в том, была ли возможна в 17 в. независимая Украина. В окружении Польши, Австрии и Турции. Шансы крайне малы, имхо. Потому и + Андреев»
Во-первых, в середине XVII века возможность экспансии Австрии в сторону восточно-славянских этнических территории (кроме Закарпатья) серьезно рассматривать невозможно. Во-вторых, союз Гетманщины и России мог обеспечить защиту украинских земель и от Польши, и от Крыма и Османов. Военно-политические ресурсы Речи Посполитой были небезграничны. После 1667 г. Польша не пыталась вернуть себе Левобережную Украину. Так что угроза со стороны Польши гипотетической Гетманщине, объединяющей левый и правый берег Днепра была минимальной.
В конце концов, Гетманщина могла и не быть полностью независимой. Она могла признавать верховный номинальный сюзеренитет московского царя. Взаимодействие державного государства с автономией, более развитой и свободной в социально-политическом плане, вполне возможно. Оно встречалось в истории. В том числе и российской – достаточно вспомнить опыт Великого княжества Финляндского. Но в том то и дело, что деспотии московских царей такая Гетманщина была не только не нужна - даже при наличии очевидных внешнеполитических выгод.
Почему «потому и + Андреев» я так и не понял.
Андрей Орм по п.2 - про “санкцию” упоминал и ты сам, а я неслучайно взял термин в кавычки. В чем же тогда выражается санкция/синергичность, как не в экспансии прежде всего? Два примера в мировой истории - не пример, имхо. Всегда бывают исключения. По поводу возможности существования независимой Украины - имелось в виду не находящейся в союзе с Россией. При Алексее и его сыне Жругр вообще очень нарывался на утрату т.н. “санкции” и последующий XVIII в. был этаким полушажком назад, закончившийся по закону маятника Павлом, его устранением, Александром, его неосуществлением и уже открытым конфликтом между демиургом и уицраором. В порядке бредней.
В экспансии синергичность мета-державы не выражается. Тем более “прежде всего”. Утверждать обратное так же странно, как заявить, что синергичность мета-державы (демиургическая санкция) выражается в наращивании давления державного государства на общество. Монголия и Британия - не единственный пример. Вот примеры только из Андреевского мифа: государство Тимура, античный Рим, Карфаген, Испания XV-XVI вв., Наполеон, Гилер, Сталин, Россия после 1819 г., Делийский султанат, Османы. Я мог бы расширить этот список уже основываясь на своих гипотезах, но делать этого здесь не стану. И мне было важно показать, что представление о том, что завоевательные войны связаны с демиургической санкцией - это результат аберрации. Или Андреева, или его читателей, или их синергичного взаимодействия. О возможности которого свидетельствует следующая реплика: Андрей Орм + - значит плюс с Андреевым, согласие с ним.
Андрей Орм по поводу п.1: 1) отсутствие возможностей не мешало Романовым веками грезить о захвате Константинополя (не из той ли серии мечтание. что и обсуждаемое); 2) помимо долгосрочной так сказать цели у никоновских реформ была и более очевидная внутриполитическая задача - ослабление значительно усилившейся во время Смуты и первого царя (невольно сделавшего реальным правителем или полуправителем патриарха) русской церкви. Задача, надо сказать, была довольно успешно выполнена, а сыном царя Алексея Петром и перевыполнена.
Происходила корреляция роста возможностей и мечтаний: чем больше у Романовых появлялось ресурсов, тем навязчивее становилась эта мечта. И захват Украины объективно увеличивал могущество Российского государства и приближал его (в том числе и геополитически) к Константинополю.
Задачей никоновских реформ было дальнейшее усиление церкви. Патриарх Никон стремился встать над царем, фактически установить в России иерократию - о чем и пишет Андреев. И для Никона выправление богослужебных книг и изменение обрядов было только первым шагом на этом пути. Причем не самым главным. Притязать на верховенство патриаршества над царством троеперстие помогало не больше, чем двоеперсти. Особенность ситуации в том, что держава Романовых была в значительной степени заинтересована в никоновской реформе - настолько, насколько она вела к унификации конфессиональной жизни в России и Украине.
В экспансии синергичность мета-державы не выражается. Тем более “прежде всего”. Утверждать обратное так же странно, как заявить, что синергичность мета-державы (демиургическая санкция) выражается в наращивании давления державного государства на общество. Монголия и Британия - не единственный пример. Вот примеры только из Андреевского мифа: государство Тимура, античный Рим, Карфаген, Испания XV-XVI вв., Наполеон, Гилер, Сталин, Россия после 1819 г., Делийский султанат, Османы. Я мог бы расширить этот список уже основываясь на своих гипотезах, но делать этого здесь не стану. И мне было важно показать, что представление о том, что завоевательные войны связаны с демиургической санкцией - это результат аберрации. Или Андреева, или его читателей, или их синергичного взаимодействия. О возможности которого свидетельствует следующая реплика: Андрей Орм + - значит плюс с Андреевым, согласие с ним.
Андрей Орм по поводу п.1: 1) отсутствие возможностей не мешало Романовым веками грезить о захвате Константинополя (не из той ли серии мечтание. что и обсуждаемое); 2) помимо долгосрочной так сказать цели у никоновских реформ была и более очевидная внутриполитическая задача - ослабление значительно усилившейся во время Смуты и первого царя (невольно сделавшего реальным правителем или полуправителем патриарха) русской церкви. Задача, надо сказать, была довольно успешно выполнена, а сыном царя Алексея Петром и перевыполнена.
Происходила корреляция роста возможностей и мечтаний: чем больше у Романовых появлялось ресурсов, тем навязчивее становилась эта мечта. И захват Украины объективно увеличивал могущество Российского государства и приближал его (в том числе и геополитически) к Константинополю.
Задачей никоновских реформ было дальнейшее усиление церкви. Патриарх Никон стремился встать над царем, фактически установить в России иерократию - о чем и пишет Андреев. И для Никона выправление богослужебных книг и изменение обрядов было только первым шагом на этом пути. Причем не самым главным. Притязать на верховенство патриаршества над царством троеперстие помогало не больше, чем двоеперсти. Особенность ситуации в том, что держава Романовых была в значительной степени заинтересована в никоновской реформе - настолько, насколько она вела к унификации конфессиональной жизни в России и Украине.