выход

Все одно и то же: "Где ты, послеавгустовский расцвет демократии и пир духа?", "Ах, как плохо поступили с народом после августа!" Все эти причитания уместны для прыщавых гимназисток в народнический период, или, наоборот, для таких же прыщавых реакционных романтиков, начитавшихся Шатобриана и де Местра. О чем вообще речь? Никто с народом ничего плохого не делал - ни при царе, ни при большевиках, ни при пост-большевиках, потому что нет субъекта действия, сепарированного от этого самого народа. Каков "народ", такова и "власть" над ним. Одни представители "народа" сами участвуют во власти, другие позволяют первым делать над собой то, что те захотят. Нередко - в извращенной форме. Так к кому претензии и вопросы? 

Смена держав тут вообще ни при чем. Державы могут меняться, и при этом в государстве может возникать национальное демократическое и социально-ориентированное общество (Франция после 1945 г.). Или при старой (но надорвавшейся и деградирующей) державе может происходить переход к нему (Япония после 1945 г. и Испания после Франко). Вопрос в социальной зрелости политической нации. Россияне, рассматриваемые как целостный исторический субъект, на сегодняшний день таковой не являются. Увы им. Поэтому после августа остались теми, кем были при советской власти. Самой читающей все подряд нацией. 

Многие в жанре альтернативной истории рассуждают, что надо было сделать после августа. Но - люстрации не было, реформы стал проводить главный редактор "Коммуниста", а президентом стал бывший кандидат в члены Политбюро. А вторым президентом - чекист. Согласен, надо было бы все делать не так. Вопрос только в том, кому делать? А некому, потому что пассионариев, видите ли, ждем-с. Верховных наставников. Никак не меньше. А если их нет - "чего же можем, такие бедные, слабосильные, несчастные?". 

Построение демократического и социального общества - задача не пресловутых пассионариев, а политических наций, формирующихся в каждодневном отстаивании гражданских прав. Возникшая в 1917 г. в России политическая нация так и осталась по своей сути советской. Она сейчас только называется российской. Не являясь таковой. В августе советско-российская политическая нация получила свободу. И это уже только ее проблема в том, как она ей распорядилась. 

Оформившаяся в системе коммунистической государственности, да еще на базе векового российского монархизма, советская нация в пост-советский период остается политическим "больным человеком", неспособным ни нормально жить, ни спокойно умереть. Что происходит в конце концов с "больным человеком", мы знаем по судьбе Османской империи. 

Рауха и Ахтырский всё трендят (от слова тренд) об "анахатном обществе", "зеленом меме". Ахтырский поминает "революцию сознания" 60-х., говоря о ней как о предтече нового общества, не основанного на принципе власти и принуждения. Вот только революция эта могла произойти в демократических государствах Запада. А не в дефективных деспотиях или полу-деспотиях, где граждане вздыхают о просветленном обществе, либо упражняются на форумах в околополитической прозе. В тоталитарных или полуавторитарных государствах революции сознания произойти не может. В них может произойти только "культурная революция". Или появится какая-нибудь фалунь.

Москва, август 1991. Эпистолярные зарисовки, сделанные наивным 19-летним юношей - Дмитрий Ахтырский

Москва 1991 и Тяньаньмэнь 1989 - Фёдор Синельников 

Раздвоение Системы: консерваторы и реформаторы в 1988-91 гг. Август 1991 - Фёдор Синельников 

Национальный вопрос и отказ российского великодержавия от демократии после августа 1991 - Фёдор Синельников

Избрание Председателя ВС РСФСР в мае 1990 г.: почему победил Ельцин? - Фёдор Синельников

Отредактировано fedor (Янв. 28, 2015 09:24:38)