выход

I

ВВЕДЕНИЕ

Давным-давно на белом свете жили ужасные существа. Но не бойтесь, дети, они давно уже вымерли.

Звали их Мужыки и Бабищи.

Они появились на нашей планете вскоре после уничтожения динозавров, но были гораздо страшнее. 

Они сильно не любили друг друга - хотя иногда особи двух этих видов клялись в вечной любви. И иногда вечная любовь и вправду у них возникала - но именно тогда появлялась она, когда мужыки и бабищи исчезали и на их месте появлялись такие же существа, как вы, дорогие мои читатели.

Мужыки и бабищи вели между собой бесконечную войну - потом наши ученые назвали ее Мировой Гендерной Войной. Она была признана самой страшной войной в истории человечества, основой войн других типов. Она принимала самые разнообразные формы, от боев на кулаках, скалках, кочергах и прочей домашней утвари до тонких способов психологического манипулирования. В основе ее лежали обычные ксенофобия и шовинизм - бабищи себя считали тоньше, возвышеннее, прекраснее, а мужыки себя - благороднее и честнее. Идеологемы возникали самые различные - но суть была одна. Победить на глобальном фронте и на фронтах локальных. Дело осложнялось невозможностью полного уничтожения противника, поскольку обе стороны были глубоко взаимозависимы, и мужыковая и бабищная наркомания были серьезнейшей проблемой человечества.

Мужыки искали успеха у бабищ - для этого они совершали насильственные действия в отношении других мужыков и остального мира. Бабищи выбирали сильнейшего мужыка и конкурировали между собой за внимание самых, на их взгляд, достойных. Часто достоинство заключалось в особой свирепости - совершенно неприемлемой в наши дни формы социального поведения, поддерживаемой гормоном тестостероном (люди в дальнейшем научились использовать его в целях творчества и познания, после чего мужыки стали исчезать).

А за ними стали исчезать и бабищи.

II

ПОДНЯТИЕ ТЯЖЕСТЕЙ

Предыдущая часть неожиданно оборвалась, поскольку автор текста был призван на общественные работы, заключавшиеся в перетаскивании общественно полезных тяжестей.

Можете себе представить, дети, что когда-то человека могли принуждать к тяжелым физическим работам только потому, что он должен был подтвердить свой статус мужыка! Отказ же от совершения подобного статусного действия мог привести к потере лица, к понижению социального статуса. "Ты не мужык!" - ревела толпа, и большие пальцы указывали вниз. Преодолевая усталость и болезнь, несчастным существам мужского пола (да-да, ребята, в те времена все люди разделялись только на два пола, пол был обязателен, отклонения от "полового диморфизма" считались болезнью и уродством, а сознательная культивация этих отклонений рассматривалась как антиобщественное аморальное "извращение") - так вот, всем существам мужского пола приходилось доказывать, что они "настоящие мужыки". И неважно, что герлфренд (бабища, естественно) такого "мужыка" может быть его на две головы выше и в два раза тяжелее, останавливать на полном ходу крупных копытных и входить в горящие архаические сельские жилые дома, в которых низшие страты мужыков и бабищ обитали значительную часть своего исторического существования.

Рациональные основания для подобного разделения функций в эпоху полового диморфизма, безусловно, были. Мужские особи человеческого биовида, как правило, были способны поднимать больший вес, чем особи женские. Однако социальная унификация вульгаризировала изначальное многообразие. Поднятие тяжестей стало долженствованием мужыка (он мог перетаскивать тяжести, используя собственную власть и деньги, нанимая других мужыков, принадлежавших к низшим стратам) независимо от его реальной физической силы и здоровья. 

Недостаток физической силы мешал мужыку не только выполнять тяжелую физическую работу, но и сражаться на фронтах Мировой гендерной войны за бабищ с другими мужыками и со своей собственной бабищей за доминирование внутри созданной ячейки общества. Недостаток физической силы мужык мог компенсировать умом и способностью к психологическому манипулированию. Для этого ему требовалось доказать другим мужыкам и бабищам, что боевые качества его альтернативного мускулатуре оружия достаточно высоки.

Характерно, что мужыки соглашались на выполнение только тех тяжелых работ, которые поддерживали их статус мужыка. Охота на мамонта, постройка дома его статус уронить не могли - в отличие от уборки, стирки и приготовления еды. Работы из второго списка часто требовали куда больших физических затрат и повторялись с высокой периодичностью - однако были уделом бабищ. Следовательно, рациональные основания, о которых шла речь двумя абзацами выше, отнюдь не исчерпывали суть проблемы. Любое рациональное обоснование могло служить оружием в Мировой гендерной войне. Попробовали бы вы дети, попросить "настоящего мужыка" вымыть туалет (место, куда складывались отходы пищеварительного процесса, которым тогда люди компенсировали свои энергетические потери) - в некоторых случаях такая просьба могла привести просителя к летальному исходу.

Перетаскивать тяжести людям древности было необходимо (хотя нередко эта необходимость была весьма сомнительна и служила целям самоутверждения того или иного мужыка или бабищи из высших страт). Однако сама эта необходимость постоянно использовалась мужыками для подтверждения своего статуса. Судя по материалам палеокультурологических исследований, мужыки имели склонность поднимать тяжести без всякой хозяйственной необходимости - просто для демонстрации своей физической силы. В ходе раскопок неоднократно обнаруживались артефакты, служившие, очевидно, только средством демонстрации способности подъема больших тяжестей ("штанги", "гири", "гантели" и иные предметы - часто даже весьма сложные механизмы). Можно предположить, что эти артефакты использовались для тренировок, позволявших поддержать мускулатуру в хорошем состоянии - но нам известны некоторые социальные практики, все содержание которых сводилось к выяснению, какой мужык способен поднять наибольшую тяжесть (нередко такие практики приводили мужыка к разнообразным увечьям и болезням - и, следовательно, были весьма далеки от целей оздоровления и гармонического физического развития).

В ходе культурной эволюции мифологема поднятия мужыком тяжестей претерпевала значительные трансформации - однако сохраняя более древние пласты под покровом новых наслоений, то и дело пробивавшихся наружу в виде взрывного или вялотекущего культурновулканического процесса.

Один из первых этапов исчезновения с исторической арены мужыков и бабищ - возникновение в мусульманском мире культа бескорыстной любви между мужчиной и женщиной. Вскоре в ходе крестовых походов этот культ под названием "культа Прекрасной Дамы" был усвоен рыцарями Западной Европы. Об этом культе автор обязательно попытается рассказать в дальнейшем более подробно. Пока же отмечу, что этот прогрессивный культ долгое время профанировался мужыками и бабищами, использовавшими его как новейшее средство ведения Мировой гендерной войны, как изощренное высокоточное оружие.

Мужыки начали охранять своих прекрасных дам - прямое рабство сменилось его более утонченной формой. Женщинам не предоставлялось свободы именно потому, что они получили богоподобный статус. Святыню надлежало всячески охранять, невзирая на собственное мнение по этому вопросу у объекта поклонения. 

Объект поклонения - прекрасная дама - не должна была носить тяжестей. Заметим - в публичных пространствах. На площадях и улицах перекрасившиеся мужыки носили на кончиках своих копий ридикюли бабищ - однако ведра с грязной водой опорожняли в сортирах по-прежнему последние. Мужыки надевали на себя маски слуг - но часто это театральное представление призвано было подчеркнуть вековечное господство мужыков над бабищами, которых в то время именовали одновременно "прекрасным полом" и "слабым полом". Поскольку по отношению к мужыкам в бытовом словоупотреблении термин "пол" прилагался значительно реже - можно предположить, что "полом" они мыслили бабищ, а себя считали скорее "потолком" (поскольку положение сверху воспринималось ими как символ доминирования).

Но бабищи нередко и с успехом пытались использовать трансформацию мировой мифологии в своих корыстных целях. С помощью одноходовой психологической манипуляции существо, считающее себя мужыком, могло быть принуждено к выполнению той или иной тяжелой работы - главное искусство заключалось в том, чтобы мужык признал этот род работы подтвержающим его статус мужыка. В этот период жесткое стратовое разделение мужиков смягчилось - и это смягчение привело к тому, что статусные умения мужыков низших страт ("забить гвоздь") стали едва ли не общеобязательны для всех мужыков. Именно в рассматриваемую эпоху слово "мужык" могло обозначать любое человеческое существо мужского пола. Если же окружающие отказывались присваивать этому существу статус "мужыка", то оно падало в социальной иерархии (забавно, что в более древние эпохи слово "мужык" обозначало как раз весьма низкую социальную страту"). 

Некоторые бабищи решили, что настал поворотный момент в Мировой гендерной войне - и у них есть шанс объявить себя настоящими богинями, получить полную свободу и обратить мужыков в рабство, отомстив им за все унижения предшествовавшего периода. Носить тяжести в сознании подобного рода - удел рабов. Рабов-мужыков оказалось весьма просто мотивировать к действию. Угроза произнесения магической формулы "ты не мужык" действовала на мужыков почти безотказно. 

Тут мы сталкиваемся с манипуляцией следующего рода. Ее суть - присваивание объекту манипуляции  фиктивно высокого статуса. Никаких реальных привилегий этот статус уже не дает, но сохраняет свою мифологическую символическую значимость. Обладание им дает просто право на нахождение в социуме - потеря же влечет за собой, к примеру, тот или иной вариант остракизма.

Сходный принцип использовался в государственном мифе СССР - одной из империй рассматриваемой нами эпохи. "Рабочий класс" был назначен правящей олигархией "гегемоном". Этот высокий статус господствующего класса, однако, был в значительной степени фиктивным. Рабочих могли прославлять разнообразными способами, но при этом принуждать их к тяжелейшему труду. 

Нам же, ребята, остается только радоваться, как далеко ушло вперед развитие человеческого общества. Вы все знаете, что в наши дни каждый человек может иметь такой пол, какой пожелает, в силах выбирать из бесконечного количества вариантов (потому слово "пол", будучи однокоренным со словом "половина", в настоящий момент перестало быть корректным - но продолжает находиться в употреблении, подобно слову "атом", тоже устаревшему, но сохранившемуся в науке). Он может и вовсе отказаться от половой идентификации - как на словах, так и на деле. Мировая гендерная война прекратилась давным-давно. Мужыки и бабищи перестали существовать.  Но нам, дети, нужно быть очень внимательными, чтобы мы - по недомыслию и разгильдяйству или даже чьему-то злому умыслу - не разделились вновь и не начали бы новую войну друг с другом по поводу столь же нелепому и странному, как тот, который разделял человечество в эпоху Мировой гендерной войны.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

С Сергеем Кладо беседует Дмитрий Ахтырский - беседа состоялась 3 сентября 2014 года.

Д.А. Дмитрий Шушарин в украинском издании “День” пишет, что миссия Украины - ценой собственной жизни остановить путинское продвижение на Запад.

С.К. Абсолютно корректная формулировка. Я полностью с этим согласен. Только совершенно не обязательно эта цена должна быть уплачена. Готовности - достаточно.

Объективная реальность состоит в том, что гибридная война у Путина не получилась - и началась война обыкновенная. Украина в результате обыкновенной войны оставила все территории, на которых она проводила АТО. Косвенно (впрямую об этом никто не говорит), по высказываниям западных чуваков, понятно, что это было сделано на условиях, которые продиктовал Путин. По телефону, Президенту Порошенко. С другой стороны - может быть, это игра, потому что украинцы говорят, что никакие гуманитарные коридоры, которые якобы были предоставлены, на самом деле не были предоставлены. Они обстреливались.

Я думаю, также, что важным является сообщение о том, что натовские генералы посчитали расклад сил и решили, что Украина войну выиграть не может. Что для Украины прямая война с Россией уже проиграна, что она не может быть выиграна Украиной. Независимо от того, правильно они посчитали или нет - у них есть такое мнение, и это мнение формирует политику. Это мнение опубликовал “Шпигель”. Это серьезное издание, по нашим меркам - почти официальное. Меркель, кстати, всюдорогу тормозила давление на Россию изо всех сил, призывала к “миру” и фактически выступала в качестве адвоката Путина. Сейчас она поменяла, вроде бы, позицию. Но одно из ведущих немецких изданий пишет, что натовские генералы считают войну для Украины проигранной - в военном отношении. Очередной такой ножичек для фрау Меркель - в спину воюющей Украине. Ведь, еще раз - независимо от того, правда это или нет, это формирует политику.

Но правда ли это? Я лично - думаю, что нет. Натовские генералы воспринимают армию Российской Федерации как профессиональную армию. Они, в некотором роде, страдают тем, что переносят свои стандартыи представления о мире на нас. Они думают, что если есть такое-то количество боевых машин и экипажей, которые два года тренировались, то они представляют вот такую-то конкретную силу. А это не так. Потому что манера ведения войны у российской армии остается архаичной, сталинской. Несмотря на все дорогостоящие высокотехнологичные бронежелезки. Она по-прежнему забрасывает противника трупами. Судя по тому, что за два месяца там полегло около трех тысяч военнослужащих российской армии... Этих сведений нигде нет, это косвенные данные, полученные путем анализа заявлений родственников. Т.е. не по количеству трупов посчитано, а по количеству сообщений родственников этих людей, которые, предположительно, погибли. Это около трех тысяч человек. Это сравнимо с потерями украинской армии, нацгвардии и добровольцев за всю кампанию. Судя по сообщениям военнослужащих Российской Федерации, которые там находились и принимали участие в боевых действиях, война ведется методами Великой Отечественной - той части Второй мировой, которая так называется на пространстве бывшего СССР. Хотя то же самое было и против финнов, и против поляков, и против японцев до Второй мировой - везде. Поэтому я не думаю, что при прямом военном столкновении и при условии наличия у Украины качественного современного тяжелого вооружения… я не думаю, что Российская Федерация имеет шанс на военную победу. Но натовские генералы считают по-другому.

Вот есть такая общая ошибка. Когда люди в России говорят про Европу или Америку, они думают, что у них устроено все так же, как у нас. Что есть какой-то Обама или Меркель, которые представляют из себя такого же Путина, только в США или в Германии. Что там тоже вороватое правительство, плохие дороги, кривые доктора, невежественные учителя и в магазинах “вас много - я одна”. Примерно тем же самым страдает Запад или жители Пакистана - которые думают, что за пределами их Пакистана везде такой же Пакистан, только на другом языке и под другой вывеской Так думают россияне, так думают американцы. Может быть, европейцы в этом смысле чуть более продвинуты. Но они прагматики и опираются на прагматические расчеты. И что значит “умом Россию не понять” - им не понять.  Поскольку они прагматики, они пытаются посчитать варианты. Варианты у них все плохие. Если выигрывает Путин - это плохо, потому что на выходе - перекроенная Украина, расчлененка в центре Европы. Плюс к этому, если выигрывает Путин - он выигрывает не только Украину. Он выигрывает противостояние с Западом. И это все понимают. Это вещь, которая не очень приятна для избирателей. А если выигрывает Украина, то это еще хуже. Потому что Путин не может позволить себе проиграть, он - очевидно - слишком закомплексован для этого. Или, выражаясь политкорректнее, слишком заколдован. Поэтому для западного мира он представляет из себя обезьяну с гранатой, т.е. ядерной бомбой. Если Путин проигрывает, то он применяет ядерное оружие - это всем очевидно. Собственно, как человек, не умеющий и не желающий проигрывать, он всех и шантажирует этим ядерным оружием. А если НАТО и страны Европы поставляют тяжелое вооружение украинской армии, и она при этом проигрывает военную кампанию - то это опять-таки плохо для избирателей, поскольку как бы доказывает импотентность НАТО и бессмысленность расходов на неё. И если выигрывает - тоже плохо. И даже если они ничего не делают и ничего не поставляют - плохо все равно. Поэтому они логичным и разумным путем выбирают единственный вариант: пытаться подорвать экономику Российской Федерации при помощи санкций. При этом, поскольку все уже взаимосвязано, санкции - это обоюдоострое оружие. Но именно неторопливое экономическое давление в сочетании с гонкой вооружений и военным сдерживанием позволило странам Запада выиграть Холодную войну и сокрушить коммунизм. Вернее, позволить ему окончательно сожрать себя при невозможности пожирать сопредельные страны. Что выразилось в полном  разложении и последующем распаде СССР и освобождении половины Европы.

Д.А. То есть в принципе следует ожидать еще одного уровня санкций со стороны Запада?
 
С.К. А что его ожидать? Он уже подготовлен, и об этом пишет пресса.
 
Д.А. Который опять не будет слишком серьезен чтобы Путин опять-таки не оказался в положении обезьяны с гранатой.
 
С.К. Нет, он может быть достаточно серьезен. Вот в том, что касается экономических ограничений – я думаю, они не боятся. Единственное, чего они боятся – они боятся за свои собственные экономики. 
 
Д.А. Но экономические средства действуют медленно – и вопрос в том, что до экономического краха своей государства успеет сделать Путин.
 
С.К. Что значит «медленно»? Какая разница? Это не военные действия, и это не ядерный взрыв.
 
Д.А. Путин за это время может расчленить Украину, присоединить тот или иной кусок ее территории.
 
С.К. Вот это как раз и является проблемой. В России очень любят говорить про Мюнхенский договор – традиционно, с подачи Сталина, называют его «сговором». Хотя объективно, строго говоря, в тех условиях для демократий Запада - это было рациональное решение. Верное решение. В России его называют «сговором», потому что Мюнхенский договор не дал возможности советской армии войти в Европу в тот момент. Поэтому у нас так на него и злятся, вслед за генералиссимусом. А для стран Запада это была возможность сохранить цивилизацию. Да, они отдали Чехословакию. Точно так же они поступили и в 1968 году. Отдали ее еще раз. Это, конечно, очень плохо. Как на подводной лодке, когда задраивают отсек с живыми людьми, чтобы всем не затонуть. Но и для нового поколения руководителей, несмотря на все их амбиции, отдать Украину – это рациональный выбор и, к сожалению, стратегически верный. Чтобы сохранить цивилизацию. Другое дело, что западная цивилизация 1968 года и цивилизация 2014-го – это две разные цивилизации. В моральном отношении разные. Но есть и сходство. Тогда была Первая мировая и Версальский мир, сейчас - 11 сентября. 11 сентября и все, что за ним логически последовало – это страшнейшее преступление администрации Буша. В частности, вторжение в Ирак и разрушение этого ближневосточного социализма - вместо того, чтобы договариваться с Саддамом Хусейном о тихой сдаче, к которой он был не просто готов, а уже ее жаждал. Потом эта кривая война в Афганистане и вся с ней связанная белибердятина по привитию либеральной демократии в средневековом традиционном обществе с почти поголовно неграмотным крестьянским населением. К сожалению, все это катострафически опустило Запад с той моральной высоты, которой он достиг в результате революции 68-го и на которой он находился в семидесятые, восьмидесятые и большую часть девяностых - до бомбардировок Белграда. На этом фоне Путин, конечно, теперь может смотреться не монстром, а одним из игроков. Хотя, понятно, он совершенно другой. Между моралью Путина и моралью Запада лежит пропасть – каким бы ни был Запад в последние пятнадцать лет. Они теперь по сути уже отстаивают не ценности, а свое право на свободное экономическое и культурное развитие – а это не совсем одно и то же. Потому что свободное экономическое и культурное развитие одной отдельно взятой цивилизации или группы стран по умолчанию не может являться ценностью для всего остального мира. И Пакистану, и Китаю, и Нигерии, и, тем более Российской Федерации просто насрать на это.
 
Д.А. В этих условиях Запад не может быть силой, ведущей мир.
 
С.К. Совершенно верно. Плюс ко всему – чисто рационально им не надо вмешиваться в украинские события больше, чем они вмешались сейчас. Несмотря на то, что это европейская страна, и что она будет расчленена. Однако тут возникает один новый фактор. Другой фактор. Очень важный. Этот другой фактор заключается в нежелании Украины ложиться под Россию. Им всем, наверное, очень хотелось бы договориться. Я думаю, что внутренне Порошенко был бы готов отдать Донбасс и Луганск. Даже Яценюк, несмотря на все их заявления. Они были бы готовы отдать эти территории сейчас - для того, чтобы накопить сил и вернуться туда потом. Но они не могут этого сделать, потому что в определенном смысле не они принимают решения, над ними - Небесная сотня. 
 
«Велика Украина, но отступать некуда – позади Киев». Для них это  самая что ни на есть настоящая отечественная война, это вопрос, выживет нация или нет. Поэтому воевать они все равно будут. И если они все равно будут воевать, не исключено, что если не НАТО целиком, то отдельные страны могут поставить Украине оружие. В том числе секретно. Например, Польша.
 
На самом деле, мы не находимся в какой-то новой ситуации. Просто обострилось то, о чем мы говорили с тобой в марте. Мы снова пришли к ситуации марта. Это опять тупик – и непонятно, в какую сторону все пойдет. Партия была отложена, но она никуда не делась.
 
Д.А. В том же марте мы с тобой обсуждали сценарий, по которому Путин побеждает Украину, но потом мы все – вместе с украинцами – освобождаемся.
 
С.К. Да, в дальней перспективе – падение режима. Если мы говорим о захвате целой Украины – тогда да, совместное освобождение. А вот захват Россией этих дегенеративных (в общественно-политическом смысле) кусков страны на юго-востоке – нет, это совсем другая история.

Здравствуйте, уважаемые слушатели позитивных вибраций! Сегодня я хочу вас познакомить с одной из тех разновидностей человеческих существ, которая явно намеревается повернуть вспять эволюцию человеческого рода. Впрочем, многие из вас наверняка встречали ее представителей в самых разных условиях обитания - в лесах дискурса и полях ментала.  Аплодисменты в студию - перед вами российский националист-имперец.

Такое на первый взгляд невозможное противоречивое сочетание взаимоисключающих качеств в реальности встречается не так уж и редко - как и деревянное железо, и квадратный круг. В глубоких трипах вы, уважаемые ловцы positive vibrations, несомненно, сталкивались с чем-то подобным. В тех же реальностях, где Кафка сделан нескончаемой мыльнопыльной оперой, ноофауна предстает в подобных формах настолько часто, что местные жители не замечают ее странных свойств.

Что такое "гражданская нация" и "национальное государство" - националисту-имперцу неведомо. Он ест рыбку вида "понаехали здесь" и хочет насадиться на нерушимую вертикаль "союза братских народов". Вопросы "кто такие русские" и "что такое Россия" вызывают у него стойкое раздражение - ведь шизофренический характер его политической идентификации вызывает у него приступы паранойи разной степени тяжести. Умом эту "Россию" не понять - эту мантру поэта-особиста национал-имперец доводит до апофатического состояния, состояния полной непознаваемости и неопределимости. Но это кажущаяся апофатичность, ее тень - солипсическая тень. Поскольку сам имперец прекрасно знает, что это такое. Он пользуется методом Шарикова, чуявшего котов сердцем.

Долговременное пребывание человеческого существа внутри национал-имперского абсурда (с погружением и отождествлением, разумеется) выражается в эманировании его умом нетривиальных концептов - некоторые их них погружают меня в состояние, похожее на восторг.

Давеча я узнал, что Егор Холмогоров, характерный представитель вкратце описанного мною выше типа, еще в мае месяце сего года ввел в обиход словосочетание "консенсус поколений".

Вкратце сей концепт представляет, по рассказу его автора, конструкцию следующего вида.

"...Если бы на Донбассе все жители были против России, то и это бы ничего не меняло. Есть такая вещь как консенсус поколений — если одно поколение, нынешнее, — предатели, то это значит только что оно выпало, превратилось в чисто биологическое звено [...] Даже если бы в текущем состоянии в текущем поколении на Востоке Украины все бы отреклись от русского имени, то это значило бы только что их следовало бы принудить к русскости — во имя предков которые были русскими и ради потомков, которые будут русскими. Если бы поколение решило жить пидарасами, то это значило бы только, что надо взять детей и вырастить их людьми" (особенности стиля и пунктуации сохранены).

Этот блестящий концепт достоин войти в коллекцию лучших образцов мировой софистики.

Во первых, этот консенсус очень живо предстает перед внутренними очами созерцателя. Например, в виде визионерской избы, где за обедом председательствует сам Холмогоров с огромной ложкой. Ей он колотит персонализированные - каждое в едином образе - несчетные поколения по лбу, принуждая к консенсусу ренегатов, дегенератов и просто гадов (для обозначения этой группы лиц мой отец использовал синтетический термин "деренегад"). В оном Холмогорове воплотился сам русский дух - вот только не совсем понятно из верхнего или нижнего мира - назначив Холмогорова старейшим в цепи предков, или его полноценной реинкарнацией.

На зов колокола слетаются еще не воплощенные души грядущих поколений - голосам их внемлет Холмогоров. И у него есть для деренегадов грядущего особая тонкоматериальная ложка - ее еще Хармс описывал в своем трактате "О явлениях и существованиях".

А иначе как же мы спросим предков и потомков о том, быть ли нам стрейт-русами или гомо-украми? Предкам так вопрос никто не ставил. Мне ответ не очевиден, но меня в арбитры Холмогоров не позовет. Про будущее же лучше помолчу. Тут нужен могучий духовидец, вмещающий себя весь народ и зрящий до пределов космоса метакультуры. А духовидца может проверить только другой духовидец. Но вряд ли инспектируемый признает результаты проверки, если те будут не в его пользу.

Но все же меня очень интересует психотехника, с помощью которой Холмогоров будет находить этот консенсус. Потому как вещь сия важна и все-таки, что бы ни думал на этот счет визионер, нуждается в общественной ревизии. Духов будет вызывать, или айяхуаску пить? Или все-таки гадать на панцире черепахи?

Нет, наверное, все-таки, не будет. Ведь голоса поколений говорят из глубин его собственного существа. И древние русы, современники динозавров. И будущие насельники русской вселенной, вбивающие пограничные столбы империи от квазара к квазару, от метагалактики к метагалактике.

Но главное - концепт "консенсуса поколений" открывает самые радужные перспективы в самых различных областях знания и социальной практики.

К примеру, эксплуатируемый извращенной голой обезьяной животный мир давно уже, оказывается, должен за ради консенсуса этих самых поколений живых существ земли принудить эту взбесившуюся обезьяну вернуться к нормальной животной жизни. Без всяких там пидарских выкрутасов вроде сюртучков и тросточек, столь любимых г-ном Холмогоровым.

И, надо сказать, любовь ко всяким вертикалям вполне, как я уже сказал в первом абзаце, выдает в имперском националисте адепта возвращения в животный мир. Там все не как у людей. Никаких людей нет. Есть только предатели-животные. Которых надо заставить жить, как сказал поэт, по единственному параграфу мирового устава. По закону джунглей.

К несчастью национал-имперца, этот блистательный концепт, как и многие иные, подобен дышлу - и выходит туда, куда повернешь.

Что если европейские народы, приняв этот концепт на практике, воспримут самих российских национал-имперцев как "выпавшее чисто биологическое звено", а не полноправных членов европейской семьи народов? Сочтут их пидарасами в плохом смысле и изымут их детей от среды, дабы "вырастить их людьми"? И грядущие либертарно-анархические поколения придут и заявят свои права голосами своих духовидцев? А ну как придут многое осмыслившие в инобытии предки - Владимир и Ярослав, Петр и Александр I - и скажут, что они думают о всей этой компании?

И придется решать, который из духовидцев духовидистей. Как всегда, по плодам их слов и дел. Например, по бандитскому беспределу в том самом Донбассе, принуждаемом к консенсусу прозреваемых Холмогоровым поколений. По колено в дерьме.

Мне же кажется, что консенсус поколений наблюдается там, где нет ни иудея, ни эллина, ни русского, ни украинца, ни мужчины, ни женщины. Иисус говорил об обществе, где нет князей и подвластных им, верхних и нижних, империй и наций. О Республике Божьей. Хотя и называл ее "царством" - тут, по-моему, что-то вроде дзэнского коана, парадокса, ломающего воспринимающему привычный шаблон.

Один из моих ФБ-собеседников, когда я поделился с ними некоторыми из вышеприведенных размышлений, сказал примерно следующее: "Вот хохма-то будет, когда эта [...] однажды просветлится и станет-таки буддой! Весь Дэвачен же [...] (может не удержаться от неконтролируемых последствий очень сильного смеха - Д.А.)". Другой же собеседник высказал мнение, что автор концепта "консенсус поколений" не просветлится никогда и ни при каких условиях.

С первым я согласен лишь отчасти, а со вторым - не согласен в принципе. В дэвачене "над" не смеются, но - как сказал сказочник - милостиво улыбаются. Что же до просветления и возможности его достичь - верю, что всякий, кто хочет, непременно достигнет цели. Я склонен верить иным духовидцам, прозревающими в иные, чем Холмогоров, возможные вселенные. В этих вселенных национал-имперцы, достигшие просветления (конечно, перестав быть национал-имперцами) сами посмеются над собой. Поскольку обнаружат, что консенсус просветленных налицо - и к нему никто никого в той вселенной не принуждает. Поскольку принудительный консенсус - это дурного тона оксюморон. В той вселенной так не шутят - там шутят по-доброму.

Милый крейсер, я знаю, что тебе часто задают вопрос о содержаниях твоих видений быстрой фазы сна, последней перед пробуждением. Твое имя - это имя римской богини утренней зари. Западные варвары называют и по сей день этим словом северное сияние. Греческая сестра Авроры - Эос, индийская - Ушас. Да развеют эти прекрасные божества дурман невежества, еще стоящий над рекой Невой, рекой Москвой и другими затемненными реками, морями, горами, равнинами,  над урбами, субурбами и орбами!

Вспоминать сны после пробуждения - весьма интересная практика. Во сне можно узнать больше о собственном и коллективном бессознательном, получить ключи для решения психологических проблем. Говорят, во сне можно увидеть прошлые и будущие воплощения, увидеть иные измерения нашей вселенной и вообще другие вселенные. Можно попробовать выяснить, не был ли ты, милый крейсер, когда-то парусным фрегатом, обороняющим Петропавловск-Камчатский во время Крымской войны. Можно увидеть такое, что, проснувшись, не сможешь под впечатлением сна вспомнить, как ты оказался между Петроградской и Пироговской набережными и почему из иллюминаторов больше не виден Зимний дворец. И только какими-то несклеенными обрывками тебе вспоминается, как ты счел Зимний дворец символом тьмы и чертогом Снежной королевы, как решил, что само имя твое призывает тебя растопить это царство мирового холода. И как ты, имея подобную мотивацию, сделал что-то такое, после чего на следующее утро встречные смотрят на тебя как-то странно.

Но я, как мне кажется, понял, почему многие духовные авторитеты отвергали эту практику - практику вспоминания сновидений. 

Первое состояние сознания утром, если не отвлечься срочными делами, похмельными эффектами после вчерашней вечеринки и флешбэками последних сновидений активной фазы - спокойное и ясное. Действительно, оно похоже на то, что индийская философская санкхья-даршана описывала как саттва-гуну, природное качество ясности и благости, выходящее за пределы дихотомии активности (раджас) и пассивности (тамас). 

В этот момент держать ум в тишине максимально просто. Поэтому и в христианской, и в индуисской, и в иных традициях первое время после пробуждения рекомендуется использовать для молитв и медитаций.

Это состояние после пробуждения подобно подарку - никак не заслуженному. Источник этой энергии - персоналистические традиции используют для обозначения этого источника слово “бог” - дает ее абсолютно бесплатно. Этой энергией можно пользоваться как угодно и в каких угодно целях. Но, говорят, лучший вариант инвестиции - поступить с этой энергией так же, как поступает с ней ее источник. Отдать даром. “Даром получили - даром давайте”.

На этой энергии - не уверен, что это греческое слово наиболее подходит в этой ситуации - существует вообще все. Я не говорю, что я испытал ее в чистом виде - только отблески - но я понимаю, что там, за отблесками, сияют солнце и звезды. Мы часто торопимся использовать ее, зарядив ими свои бульдозеры и танки, конвейеры и компьютеры, заботы грядущего дня, месяца, года и века сего. Зарядив воспоминания о прошедшей ночи, вечере, вчерашнем дне, всей жизни и совокупности оных. Зарядив “многия и лютыя воспоминания и предприятия”. Но можно не торопиться. Достаточно, говорят, простой мысли об одном текущем деле - без аффективного вовлечения в это дело и с сохранением спокойствия ума.

Такое состояние, как мне кажется, может только замутняться поверхностной рябью - но в глубине продолжает сохраняться, никогда никуда не деваясь. И у каждого способного к самосознанию живого существа, какой бы образ жизни оно ни вело, бывают моменты, когда рябь стихает и поверхность воды становится зеркалом. Нет принципиальной разницы, как пришло это состояние - оно живое и приходит свободно, по доброй воле. Но его можно попробовать пригласить - например, с помощью различных психотехник. Однако ошибкой было бы счесть, что техники да практики магически принуждают придти этого гостя. Он может придти неожиданно, из камней соделать детей Аврааму и отправить на добровольную духовную работу алкоголика, хулигана и тунеядца - а к усердно практикующему не придти, коли тот за сиддхами позабыл о высшей цели йогина. 

Важно этот подарок не пропустить - такое, увы, бывает очень часто. “Се, стою у двери и стучу”. Каждое такое состояние - это стук с той стороны двери нашего эго, стук Того (Той), Кто нас любит, Кого любим мы, Кто и есть любовь. Но открыть можем только мы, потому что Он (Она) - свобода и силой никого действовать не заставляет.

Если человек умеет вспоминать сон без суеты и спешки, сохраняя спокойствие ума, то, полагаю, работа с памятью может быть хорошей практикой на пути совершенствования. Но само описанное выше базовое состояние ума важнее, является более непосредственным подарком, чем конкретный материал сновидения. Оно более важно, чем то, что тебе снится, о крейсер, именуемый “Аврора”.

После августа 1991 г. два высших органа (и ветви) государственной власти в РСФСР-РФ – каждая по-своему – выражали волю Третьей державы и инициируемые ею авторитарные интенции. 

Первая интенция выражалась в стремлении Верховного Совета и особенно Съезда сохранить советскую систему Советов в РФ. Съезд, являвшийся верховным органом власти в РФ, отказывался ратифицировать Беловежские соглашения и исключать из конституции РФ упоминания о конституции и законах СССР. Это создавало ситуацию, при которой советская политическая нация и СССР де-юре продолжали существовать на территории РФ и после декабря 1991 г. (такое положение сохранялось до декабря 1993 г., т.е. до принятия новой российской конституции).

Другая интенция державы выражалась через усиление президентской власти. Президент с максимально широкими полномочиями – не как частная персона, а как институция –  обеспечивал государству наибольший моноцентризм, а именно он является оптимальным укладом для любой державы (именно такими полномочиями был наделен российский Президент конституцией декабря 1993 г.).

Третья держава была заинтересована в сохранении единства РСФСР-РФ. Поэтому она стремилась не допустить расширения сепаратизма в национальных республиках, входивших в ее состав. Средствами достижения этой цели было недопущение сложения в национальных республиках сильного среднего класса (о чем я уже писал). Поэтому Третья держава была заинтересована в реализации одного из двух вариантов развития событий. Либо в консервации системы, при которой либеральные экономические реформы будут всячески тормозиться – этот курс вольно или невольно пытался проводить Съезд. Либо в максимальном расслоении российского общества и сложении касты олигархов – именно к таким результатам привели реформы 1993-96 гг.

Реализовать и синтезировать две расходящиеся интенции – создать сильную президентскую власть, сотрудничающую с бизнес-олигархией, и поддерживать атавистическую идею СССР и власти Советов, неразрывно связанные с социалистическим социально-политическим укладом и соответствующей идеологией, Третья держава в условиях деградации не смогла. Было необходимо делать выбор в пользу какого-то одного направления дальнейшего развития государства. Так как противостояние двух ветвей власти, выражавших эти несводимые интенции, разрушало российскую государственность и создавало угрозу целостности РФ. При этом в любом случае Третья держава утрачивала нечто для себя безусловно ценное.

К весне 1993 г. кризис в РФ вышел на новый уровень. Стремление автономных республик к расширению своих прав подталкивало к аналогичным шагам и русскоязычные области. Возникла ситуация, при которой могла произойти регионализация РФ, а затем и ее распад. На референдуме 25 апреля 1993 г. большинство жителей Свердловской области высказались за расширение ее полномочий и придания ей статуса республики (она была провозглашена областным советом 1 июля). 14 сентября 1993 г. главы областей уральского региона подписали соглашение о создании т.н. «Большой Уральской республики». Эти области находились между Казахстаном и Башкирией. В случае отделения Уральской республики от РФ поволжско-уральские автономии уже не были бы со всех сторон окружены российской территорией. Кроме того, Уральская республика отсекала от РФ сибирские области. Для того, чтобы не допустить распада РФ Третья держава должна была срочно консолидировать федеральный центр. И 21 сентября 1993 г. появился указ Ельцина о роспуске ВС и Съезда НД.

Почему весной-осенью 1993 г. Третья держава предпочла «президентско-олигархический», а не «съездовский» путь развития? Почему не был осуществлен альтернативный проект? Например, центр тяжести можно было перенести в Верховный Совет и на Съезд народных депутатов. В этом случае Россия реализовала бы проект, который чуть позднее был воплощен в Белоруссии (А. Лукашенко был избран президентом летом 1994 г., через несколько месяцев после октября 1993 г.): авторитарный патерналистский режим без сменяемости президентской власти с прямым контролем над СМИ, жесткой системой государственного регулирования экономики и без бизнес-олигархии. Поскольку идея интеграции Белоруссии и России активно муссировалась во второй половине 90-х, легко представить себе объединение этих двух государств и того харизматичного лидера, который мог его возглавить. Союзное российско-белорусское государство, выступающее преемником СССР, стало бы естественным полюсом притяжения для русскоязычного населения других государств СНГ.

Как могли бы развиваться события, если бы Третья держава предпочла не «президентско-олигархический», а «съездовский» вариант преодоления двоевластия 1992-93 гг.?

Поскольку Съезд являлся органом, обеспечивавшим поддержание существования советской политической нации в РФ, естественно предположить, что РФ (или уже Союзное государство в составе РФ и Белоруссии) стала бы поддерживать сепаратизм русскоязычных территорий в ряде государств СНГ. Именно русскоязычное население в новых государствах, подвергавшееся дискриминации самого разного рода, было основной средой, в которой поддерживалась ностальгия по СССР. Кандидатами на признание могли стать Приднестровье и Крым. Вспомним, что в январе 1994 г. президентом республики Крым был избран сепаратистски настроенный Ю. Мешков, и его отделение от Украины - при условии российской военно-политической поддержки - было вполне реально.

Фактически курс на консервацию институции Советов и победа Съезда над Президентом означала бы частичную реализацию на территории бывшего СССР югославского сценария. Но масштабы России несопоставимы с сербскими, к тому же РФ являлась постоянным членом ООН и обладала ядерным оружием. Поэтому Запад не решился бы предпринимать какие-либо силовые акции против сепаратистов, а тем более самой РФ в случае эскалации конфликтов – как это произошло на Балканах.

Внутреннее развитие РФ в сфере национальной политики в случае реализации «съездовского» сценария, по-видимому, было бы тождественно тому, который был осуществлен Ельциным после декабря 1993 г. Третья держава нуждалась в консолидации государства, поэтому сепаратизм в автономных республиках был бы нейтрализован тем или иным способом.

Казалось бы, «съездовский» проект был весьма выгоден Третьей державе. Но у него был ряд фундаментальных недостатков.

Откровенное стремление РФ к реставрации аналога СССР и поддержка сепаратизма в государствах СНГ неизбежно должны были повлечь за собой их максимальное дистанцирование от РФ, а значит и ослабление влияния на них Третьей державы. Иллюстрацией подобного развития событий может служить российско-грузинский конфликт 2008 г.: признание РФ независимости Абхазии и Южной Осетии привело к выходу Грузии из СНГ. Точно так же, например, содействие независимости Крыма неизбежно влекло за собой усиление антироссийских настроений на Украине. Таким образом, Россия, получая в полной мере Крым, теряла возможность оказывать влияние на всю Украину.

Третья держава была естественным образом заинтересована в удержании в своей орбите максимально большего числа республик бывшего СССР. А для этого была нужна другая, более гибкая интеграционная модель. Именно таковой и служило СНГ и возникшие на его основе структуры. Признавая границы новых государств, руководство России жертвовало проживавшим в них русскоязычным населением, но вовлекало в зону своего влияния эти государства в целом.

Благодаря тому, что после октября 1993 г. претензии части российской элиты на восстановление СССР не получили развития, усиления центробежных тенденций в государствах СНГ не произошло. И Третья держава смогла удержать их в сфере своего влияния. Так, РФ официально отказывалась от территориальных претензий к Украине, и воздержалась от прямой поддержки сепаратизма в Крыму и других восточных и южных регионах Украины. Благодаря этому антироссийские настроения на Украине не получили стимула, а стремление к интеграции с РФ среди большей части русскоязычного населения этой страны было четко выраженным. Все это позволило кандидату в президенты Л. Кучме летом 1994 г. выступить с программой углубления интеграции с РФ и придания русскому языку статуса государственного и победить на выборах. Победа Кучмы была безусловно выгодна Третьей державе, так как позволяла ей без вооруженной конфронтации удержать в сфере своего влияния всю Украину.

Претензии на реставрацию СССР и поддержка советско-русского сепаратизма создала бы массу иных осложнений для Третьей державы. Во-первых, в случае конфликта с Украиной оказывались под угрозой поставки через ее территорию в Европу углеводородов – основного источника твердой валюты для бюджета РФ. Во-вторых, резко ухудшались бы отношения РФ с Западом. В-третьих, к весне-осени 1993 г. на территории Украины, Белоруссии и Казахстана оставалось ядерное оружие (Казахстан передал его России в 1994 г., Украина и Белоруссия – в 1996 г.). Все это неизбежно вело к международной изоляции РФ и ослаблении ее военно-политических позиций.

И все же отказ от «съездовского» пути был вынужденным и крайне болезненным для Третьей державы. Поэтому впоследствии многие советские элементы не только не были упразднены в РФ, но, напротив, восстановлены (как, например, советский гимн), а распад СССР был официально охарактеризован как величайшая геополитическая катастрофа XX века.

Первоначально текст был опубликован в ЖЖ Фёдора Синельникова 17 октября 2011 года.

Беседа Дмитрия Ахтырского и Сергея Кладо

Д.А. В этом году стало ясно, что западная цивилизация встает перед выбором ценностного порядка, перед важнейшим выбором, который надолго может определить дальнейшие пути Запада и всего мира. Итогом этого выбора может быть либо выход человечества на новый уровень развития, радикальная минимизация насилия и принуждения, творческий всплеск, переход к новым, более совершенным и свободным формам организации социального пространства. Но на другой чаше весов этого выбора - напротив, социальная деградация, падение демократии и либерализма в западном мире и мире в целом.

Европа, Соединенные Штаты, вообще Запад за последние 15 лет совершили ряд серьезных предательств собственных идеалов. Прежде всего я имею в виду добровольный отказ от некоторых гражданских прав после событий 9-11 и проблемы surveillance state, усиления влияния спецслужб, степени их контроля за жизнью общества и, наоборот, тенденции вывода спецслужб из зоны общественного контроля. И внешний фактор - невнятная внешняя политика, заставляющая думать, что никаких принципов и идеалов у западного мира просто нет - можно вспомнить и Косово, и Ирак, и Афганистан, и многие другие конфликты. 

Можно говорить и о судьбе всей западной цивилизации – которая на самом деле ни разу в жизни не вставала перед четкой и ясной необходимостью сформулировать для самой себя эти ценности, которые она защищает. Эти ценности конституируют западную цивилизацию. Но тут мы сталкиваемся с парадоксом. С самого начала она во многом была цивилизацией интереса – во многом, именно интереса. И поэтому разговор об идеалах в этом обществе всегда будет проблемен – потому что интересы будут пытаться выйти на первый план. И недаром слова Бенджамина Франклина о том, что тот, кто предпочитает безопасность свободе, потеряет и свободу, и безопасность, вспоминаются сегодня в США в основном либертарианцами и анархистами - к сожалению, все еще политическими маргиналами. 

С.К. Такова особенность западной цивилизации, которая неразрывно связана с ее качеством. Все ее качество, которое мы ценим, собственно, и возникает из того, что они мыслят категориями интересов, а не категориями ценностей. В целом. Конечно, западная цивилизация является христианской, а потому основана на ценностях. Но реалполитик, в частности – это вопрос интересов. И они с младых ногтей учатся, насколько я понимаю, мыслить интересами разных групп. Они мыслят не так, как русские – что есть такая ценность, а значит, мы должны нести ее в мир всей толпой. Они понимают, что если толпа куда-то идет – значит, кто-то ее ведет, исходя из каких-то интересов. Если существует общество, то в обществе есть различные интересы, которые необходимо балансировать. Устойчивое и, следовательно, процветающее общество - это общество, в котором интересы сбалансированы, а не подавлены. Общество, в котором разнообразые  интересы подавлены интересами одной группы, рано или поздно приходит к революции или растворяется во внешнем мире, как это произошло с римлянами. 

Д.А. Ценности западной цивилизации высочайшие, в наивысшей степени христианские (если сравнивать современное западное общество с предшествующими вариантами общественных устройств). Но ценности эти далжны быть приняты свободно, а потому каждый индивидуум или группа могут игнорировать эти ценности (в пределах законодательства, конечно) и предпочитать им собственные вполне корыстные интересы. И такая возможность встроена в западную цивилизацию, составляет ее весьма важную часть - что идеалам и ценностям следует служить только добровольно. У рабов не может быть своих ценностей и идеалов - они обречены служить ценностям и идеалам своих хозяев.

С.К. Но несмотря на то, что внешне западное общество выглядит как набор интересов – история определяется метаисторией. Своеобразная западная пассионарность тоже существует. Она, к сожалению, сильно подорвана спекуляциями американцев. Американцы - самая молодая нация Запада - больше всех орут именно о ценностях – в то время, как сами они эти ценности легко разменивают на интересы. Или прикрывают интересы ценностями – трудно судить, где проходит эта тонкая грань. Но именно из-за того, что они мыслят интересами, их общество толерантно, оно балансирует интересы разных групп. С одной стороны, в этом их уязвимость, но с другой – в этом их сила. Даже если отойти от ценностей, то всё-таки общий интерес западной цивилизации – это самосохранение и развитие. Причем развитие - глобальное. А сейчас этому совокупному интересу всей западной цивилизации есть прямая угроза. Это цивилизационный вызов для Запада и его коренного, сущностного интереса. Тот самый “кердык вашей Америке”. 

Д.А. Мы можем представить западное общество как многоклеточный организм. А тоталитарное общество – это либо одноклеточный организм, либо раковая опухоль, которая, по сути, ведет себя как одна клетка, как одноклеточный организм, игнорирующий интересы остальных. Западное общество пытается совершить прорыв в новое состояние, которое не было описано политтологами древности - такими, как Платон и Аристотель. По мысли последнего, демократическое общество как раз неспособно следовать идеалу, поскольку в нем происходит постоянная дележка общественного пирога, а подавляющее большинство общественных деятелей - лоббисты своих интересов или интересов своей группы. Но мы видим, что в западной цивилизации последние 50 лет развивается идеализм нового типа - не централизованного, а сетевого, подлинно гражданского, волонтерского. И едва ли не основная проблема Запада сегодня - станет ли этот идеализм сутью западного общества, или же не сумеет пройти между сциллой навязанных властными иерархическими структурами идеалов (точнее будет назвать их идолами) и харибдой “войны всех против всех” - не горячей, так холодной, в которой идеалы и ценности потонут в море сиюминутных частных вполне конформистских интересов. И украинская революция - важный этап на пути осознания западной цивилизацией этой проблемы и этого выбора.

С.К. Я бы использовал термин “пассионарное общество”, а не “тоталитарное” - потому что довольно сложно отделить диктатора от народа, диктатура всегда опирается на определенный запрос обывателя.

Д.А. Когда я вижу волонтеров на Западе - я вижу, что у них глаза горят, что они пассионарны в лучшем смысле этого слова (хотя я не очень люблю этот гумилевский термин - он слишком многозначен). А когда я вижу эту диванную российскую гвардию, пребывающую в цинизме и агрессии - или не диванную, а ту самую, которая устроила пиратское fail state в Донецке и Луганске - тут я чувствую пассионарность совсем иного рода.

С.К. Направление пассионарности такого рода - смерть, гибель и тлен. По сути, это зов небытия. Пассионарность немцев в определенный период привела к разбитому Берлину.

Д.А. Если немецкое государство - Третий Рейх - сравнивать с тяжелым трипом под воздействием психоактивных веществ, то график будет простым. Приход - плато - и “отпуск”. А советский bad trip идет волнами. Первая волна прихода - сама революция. Потом НЭП - спало. Потом Сталин - снова накал. Потом снова спад. Потом снова накал. И по-прежнему эти циклы продолжаются. Волнообразная жуть.

С.К. Это связано с тем, что душа сверхнарода находится в плену. И пытается вырваться толчками, фигурально выражаясь. Очень стены крепкие.

Д.А. А в Германии все произошло быстро, на одном цикле.

С.К. По историческим меркам - моментально. Вспыхнуло и погасло. А у нас тлеет и разгорается. То больше, то меньше.

Д.А. Итак, мы имеем проблему. С одной стороны - юная, рано получившая бразды мирового правления Америка. С другой стороны - травмированная мировыми войнами Европа, которая испытывает какие-то противоречивые состояния. С одной стороны, ее несколько напрягает американский контроль. С другой - они попадают под энергетический контроль со стороны России. И с третьей стороны - проблема мигрантов, которую европейцы, в отличие от американцев, не очень могут разрешить. Все это вместе взятое в качестве равнодействующей дает нам ту не вполне внятную политику в отношении России и Украины, которую демонстрируют многие европейские страны и Европейский Союз. Американцы или канадцы выглядят куда более решительными и ориентирующимися на ценности - вместе со скандинавскими старанами, Прибалтикой и Польшей (последние мотивированы также стремлением к безопасности - бедучи соседями и бывшими сателлитами России разной степени тяжести).

С.К. У меня нет ощущения, что Европа ощущает контроль. Они открыты всем ветрам, поскольку стали после войны строить открытое общество. В Европе идут разнонаправленнные процессы. С одной стороны, это реальная политика, которая подогревается платными агентами России в парламентах и в бизнесе. С другой стороны, сейчас в Европе наблюдается резкий подъем общественного самосознания на тему того, что они готовы чем-то поступиться для того, чтобы сохранить свободу и независимость как от России, так и от Америки. В частности, особенно это видно по Германии. Меркель выступает в роли путинского адвоката, все время бьет по рукам Украину, предлагает украинцам сдаться - для того, чтобы немецкие компании могли спокойно продолжать свою экономическую деятельность и сотрудничество с Россией. А немецкое общество вполне удовлетворилось бы тем, что в Украине больше нет боевых действий. А с другой стороны, совершенно по-другому - несравнимо с тем, что было три или четыре месяца назад - общественное мнение радикально изменилось в сторону того, что никаких поблажек, никаких уступок России делать нельзя. И это при том, что в Германии, как ни в какой другой западной стране, еще со времен Советского Союза есть и политические, и экономические силы, благодаря действиям КГБ, очень просоветские (а теперь пророссийские). В советское время Германия имела самый высокий среди западных стран уровень проникновения и влияния КГБ. Пожалуй, только Финляндия находилась под таким сильным влиянием Советского Союза, что там чуть ли не призидент был связан с КГБ. В Германии же очень сильно обрабатывались, к примеру, политические партии. Причем не только левые, как в Великобритании или Италии, но даже и христианские демократы. То есть ключевые политические силы в довольно большой степени находились под влиянием КГБ, в том числе, парламентские партии. И исполнительная власть тоже. Шредер - это уже совсем вопиющая история. Но даже Коль.

Д.А. Если мы говорим о метаисторической подоплеке исторических событий, то мы находимся в некоей точке выбора. В этой точке позитивная, провиденциальная пассионарность должна через те или иные общественные силы проявиться. Украинская революция - это событие мирового масштаба (или является одним из проявлений глобального важнейшего процесса). И метакультуры Запада не могут в этой ситуации попытаться остаться в стороне от этих событий. Это событие резонирует и внутри самого Запада, затрагивает высшие принципы, вокруг которых строится западная цивилизация.

С.К. Вопрос - в какой форме это проявится в истории. Потому что ситуация на сегодняшний день совершенно патовая. Даже хуже.

Д.А. Она неоднозначная. Потому что, с одной стороны, одна часть демонической изнанки западного мира - ястребиная. И она готова лезть куда ни попадя. А с другой стороны - отказ от помощи слабому, отказ от помощи единомышленникам, мотивированный выгодой от торговли с агрессорами и тиранами есть измена собственному идеалу. С одной стороны, пацифистское движение на Западе, начиная с 60-х годов, трансформировало западный мир. Из пацифистской и антииерархической установок вытекает одна из высших стратегий западной культуры последнего века. Взаимопонимание между культурами, постмодернизм, этнографические исследования, признание некоей равноценности культур. Все эти прекрасные тенденции последнего столетия сейчас находятся под угрозой в связи с тем, что Запад может вступить в военное противостояние с Россией. И тут мы оказываемся в сложной ситуации - патовой, как ты верно заметил. Вступить - плохо. И не вступить - плохо.

С.К. В том-то и дело. Проблема в том, что Путин, который выиграет войну с Украиной - это очень плохо для Запада, потому что он не остановится. Путин, который проиграет войну с Украиной - если Запад сейчас, предположим, согласится поставлять Украине летальное оружие влоть до оружия высокоточного. Если Украина выиграет в военном отношении у Путина - то это еще хуже. Выигравший Путин - плохо. И проигравший Путин - плохо.

Д.А. Этот цугцванг, о котором ты говоришь - он событийный, он чуть ниже уровнем. А тот, о котором я говорил только что - ценностный. Какие действия следует предпринимать? Все развитие западной цивилизации, которое шло на протяжении десятилетий после Второй мировой войны, психоделическая революция, постижение восточной и иных культур, многие другие прекрасные вещи - выстоит ли все это перед лицом новой угрозы? Или все осыпется - и вновь возникнет милитаристский, пусть и рыцарский, но совсем не гуманный Запад?

С.К. Я думаю, что в этом смысле возврата обратно быть не может. Психоделическая революция, с одной стороны, захлебнулась в свое время, была полностью похоронена консюмеризмом. А с другой - мы видим, что это трава, которая растет сама по себе и продолжает расти. Мы видим ее плоды как неотъемлемый элемент современной культуры. Постольку, поскольку, несмотря ни на какие угрозы последних 50 лет, мы видим, что поле возможностей для каждого конкретного человека расширяется - в первую очередь, поле информационное, поле формирование мировоззрения. Оно расширяется у каждого конкретного человека, живущего в мире - даже в каких-то абсолютно убитых в информационном смысле странах, лишенных интернета и других подобных вещей. Поле выбора у среднестатистического жителя Земли сейчас значительно больше, чем было раньше. И поскольку в этом поле находятся в том числе ценности психоделической революции - люди совершенно свободно его выбирают для формирования индивидуального мировоззрения. Как это отразится на глобальных процессах, какая часть населения Земли примет те или иные ценности и образ жизни - мы пока не знаем. Потому что сейчас происходит процесс некоего накопления, который в относительно недалеком будущем приведет к очень серьезному взрыву. Прежде всего в третьем мире - не в Европе, где и так все открыто.

Д.А. Я с тобой согласен. В Европе и Америке я не могу себе представить милитаризацию общества в недалеком будущем - потому что я вижу, как устроены здешние школы. Гипотетическим милитаризаторам нужно будет полностью поменять преподавательский состав - потому что нынешние учителя лучше всего обучают детей экологическому мышлению, но просто не способны обучить детей мышлению военному. Атмосфера в школах абсолютно не милитаристская. А быстро заменить преподавательский состав невозможно - это дело многих-многих лет. Теперешний преподавательский состав формировался с шестидесятых годов. Это 50 лет трансформации.

С.К. Да. И эта трансформация будет проникать дальше. Она заразительна. Любому отдельно взятому человеку - не считая каких-то крайних случаев - нужно быть сытым, одетым, в тепле. И мирная жизнь, которую человек может строить, как хочет. Людей, которые реально нацелены на зверства и садизм, не так много. Конечно, их больше в посттоталитарных и тоталитарных странах - и это естественно. То, что происходит в Донбассе, было бы абсолютно невозможно в западных областях Украины. Потому что нет такого количества людей, которых в детстве в семье пороли. В семье которых домой приходил с завода пьяный отец, ставил стакан и стучал кулаком по столу. Мелкая буржуазия - это совсем не то же самое, что люмпен-пролетариат. И в тех странах (или в тех областях), где этих люмпенов много, больше людей, склонных к криминальному поведению.

Д.А. Я уже где-то слышал, что война в Украине пророссийскими силами ведется за право пороть своих детей.

С.К. Да. Это абсолютно точно. Это абсолютно точное определение. На самом высоком уровне. Пороть своих детей. В том числе, “путину” или “сечину”.

Д.А. Да, вставлять подчиненным железный шкворень в задний проход.

С.К. Да, за свое право быть обезьяной, которая ставит раком себе подобного, но низшего по статусу.

Д.А. Это архетипическое противостояние. Несмотря на какие-то отдельные детали - это не мелочи, когда под обстрелами гибнут мирные люди - это действительно какая-то прямая война добра со злом. Вот общество, где тебе вставляют в анус железный шкворень - а вот общество, в котором такой практики больше нет. В этом основная разница между сторонами. Это две идеи, вокруг которых группируются силы. Как Армагеддон - очень похоже. Я не уверен, что когда-либо в прежние времена это противостояние было настолько же четко выражено, как сейчас.
 
С.К. Никогда не было. Я думаю, что ни одной другой такой войны мы просто не имеем в истории.

Мечтали российские патриоты о Новороссии от Донца до Днестра. А получилась Нанороссия - от Наносвердловска до Нанодзержинска. Сдулась как резиновый Геракл. Через год, глядишь, и сольется как Нерей. Разве что там филиал Сколкова открыть - для интеллектуального взрыва, который ее окончательно обустроит.

Военный обозреватель Филон Укропрайонов.

С.К. Вторая мировая - это чисто империалистическая война. Я согласен с теми историками, которые вообще не выделяют Вторую мировую войну…
 
Д.А. Считают ее продолжением Первой?
 
С.К. Да, конечно.
 
Д.А. Кстати, у западных историков более травматичной войной считается как раз Первая мировая. С выжженной землей во Фландрии, где уже никто не жил. Для Запада это было потрясением. Все-таки Вторая мировая у них шла мягче.
 
С.К. Я бы не сказал, что мягче. Просто это было уже не впервые. До Первой мировой не было оружия массового поражения.
 
Д.А. Первая мировая на полях Европы шла три года. А вторая для Западной Европы была серией блицкригов.
 
С.К. Во время Первой мировой войны впервые произошли ужасные вещи. Концентрационные лагеря, оружие массового поражения, ковровые бомбардировки, разрушение городов под ноль. Это то, чего никогда в истории человечества не было. Когда же все это происходило в бОльших масштабах во время WW2 (бОльших – потому что оружие к этому времени усовершенствовалось) – это уже не вызывало такого шока, потому что это уже БЫЛО в истории. Единственное, что заставило, конечно, всех вздрогнуть – это Хиросима и Нагасаки.
 
Д.А. В России же, напротив, такой степени разрушений на ее территории во время Первой мировой не было, поэтому Вторая оказалась более ошеломляющей.
 
С.К. Россия не успела осмыслить Первую мировую, потому что прямо из нее шагнула в ленинский ад и фактически перестала существовать. В СССР Первой мировой не было, была “империалистическая”, которой не было поставлено за все время существования СССР ни одного памятника, не было создано ни одного музея, ни одного специально отмеченного захоронения. У нее также не было ветеранов, ни одного, никому не была назначена военная пенсия и т.д. И никакой Второй мировой у СССР тоже не было, а была только «Великая Отечественная». И эта Великая Отечественная продолжается с 22 июня 1941 года по сегодняшний день. Потому что эта война, ее образ, образ вот такой тотальной катастрофы – он в голове моего поколения. Я, на всякий случай, не отрицаю факта победы СССР в Великой Отечественной, а то, возможно ты не знаешь, у нас по закону запрещено отрицать. Жаль, что нет закона про отрицание того, что земля вращается вокруг солнца, а не наоборот, а то мои соотечественники далеко не все в курсе. Этот мифологический образ, Великая Отечественная война, с двух прописных, вопреки правилам правописания - он вдалбливался мне с детства: 28 панфиловцев, которых потом оказалось больше ста, Зина Портнова, Зоя Космодемьянская. Я, кстати, учился в школе ее имени и сидел за ее мемориальной партой. Не потому, что хорошо учился, а ровно наоборот, меня туда отсаживали за разговоры во время урока, потому что там было такое изолированное место. Очень неудобная парта. И довольно долго по запросу "Вторая мировая война" у меня в мозгу раскрывался букет из пионеров-героев, политрука Клочкова и Сталина с трубкой над картой сражений. Ну и сами сражения, я всё-таки историк по диплому. Хотя еще в детстве и потом я расспрашивал современников тех событий, какой война была для них. И я был удивлен тем, что их образ радикально отличался от того образа, который создавался пропагандой. Оказалось, что была какая-то мирная жизнь. Не было такого, чтобы все были на фронте. Для многих война выглядела просто как лишения. Куда-то пришлось уехать. Попали под обстрел. А пропагандистский образ – это образ тотальной катастрофы. Жили-жили, сидели, пили чай – и вдруг – бах! – и полный пиздец. И этот образ продолжает существовать все в том же виде – в виде полного пиздеца, из которого мы вытащили себя за косичку парика, а заодно вытащили и весь мир. На современном сленге это называется “мы победили фашизм”. А у европейцев никогда этого не было, потому что у них не было пропаганды, и американский фильм-эпопея “Великая Отечественная”, снятый на советские деньги, у них по телевизору перед программой “Время” не шел. Им не надо было возвеличивать войну и свою роль в ней. Для них это всегда была прежде всего трагедия. Глупая, идиотская, абсурдная. Они больше плакали, чем били себя в грудь. И война эта для них уже была бесконечно давно. Они возвращаются к ней в культуре, чтобы осмыслить, отличное кино, в частности, снимают, но раны не ковыряют.
 
Д.А. И в Европе, и в Америке есть культ Холокоста. 
 
С.К. Все-таки это другой масштаб по сравнению с культом ВОВ, и брежневским и путинским - это, кстати, два разных культа. Хотя Холокост, к сожалению, тоже бывает что используется и в пропагандистских, и в спекулятивных целях. И то, что это даже по писаным законам в некоторых странах не может быть предметом для дискуссий, не сам Холокост, а количество жертв, это очень плохо. Холокост ведь, по сути, не в цифрах. Холокост в том, что людей изводили и уничтожали по национальному признаку. Один еврей, убитый только за то, что он еврей - это уже Холокост. Даже взрослый, не говоря уже о детях. А в Германии это происходило на основании официальной доктрины государства, и ни один историк в мире не может и никогда не сможет это оспорить. А когда - а я думаю, что рано или поздно это произойдет - цифра в шесть миллионов будет историками пересмотрена, у лихих пропагандонов нацизма будет прекрасная возможность вместе с водой выплеснуть ребенка, заявить, что это все “евреи сами придумали”, на основании того, что цифра, полученная научным путем, не совпадает с “культовой”. Собственно, это и сейчас уже происходит. Настоящая история - это наука, она ближе всего к криминалистике, и результаты ее исследований имеют юридический вес. Но что важнее - не только юридический. Галилей своей подзорной трубой опрокинул картину мира, которая держалась тысячелетие. И это сильно подорвало христианство, вплоть до того, что в сатанинской советской системе Галилей был одним из пионеров-героев. Хотя Христос никогда не утверждал, что звезды держатся на хрустальном своде, к его миссии этот вопрос вообще никакого отношения не имеет. Так же, как и огонь, нисходящий на Пасху. Что, смерть Христа на кресте будет иметь какое-то другое значение, если будет доказано, что в Храме Гроба Господня его служители пользуются зажигалкой? Это тоже рано или поздно произойдет, это вопрос времени. Но для большинства людей это будет повод считать себя обманутыми лично Христом. Хотя не он это придумал. Так и с Холокостом. Табуирование количества жертв Холокоста - это очень плохо и еще аукнется.
 
Д.А. Тем более, что евреи были одним из народов, структурировавших европейскую цивилизацию.
 
С.К. И были, и есть. Это часть европейской цивилизации, и не только в Европе или Америке. Израиль - это форпост европейской цивилизации на Ближнем Востоке. Как и Ливан. Но государство Израиль – так уж получилось, к сожалению – вело агрессивную политику по отношению к соседям, что, возможно, было оправдано с точки зрения самосохранения. Я не хочу сейчас в это вдаваться, слишком много факторов, чтобы рубить с плеча в ту или иную сторону. Но им нужна была очень мощная мифологическая база, именно военно-страдательная, и Холокост стал такой базой.
 
Д.А. Проблемы Израиля в этом смысле очень интересны. С одной стороны, травма второй мировой заложила основы новой национальной идентичности. Недаром по закононам государства Израиль евреем фактически считается тот, кого евреем мог счесть Гитлер. Таким образом, Гитлера можно рассматривать в психоаналитическом смысле как фигуру черного жесткого отца новой еврейской нации. С другой стороны, само образование государства Израиль и моментально начавшаяся война (и несколько последующих войн) очень высоко подняли самооценку израильтян. Они в этом смысле совершенно не нуждались в культе Холокоста. Культ о Холокосте родился поздно, в 60-х, а то и в 70-х. И творцами этого культа стали не израильтяне, а американские евреи, американская диаспора, которая чувствовала себя виноватой, потому что должным образом не помогла европейским евреям во время гитлеровских гонений. У них огромное чувство вины за это. И они раскрутили культ Холокоста. Кстати говоря, культ «Великой Отечественной» в СССР и РФ тоже возник спустя пару-тройку десятилетий после окончания войны.
 
С.К. Да, примерно в то же самое время, я как раз тоже об этом подумал. Эти два культа возникли примерно в одно и то же время. Это конец 60-х годов. Культ ВОВ вырос из честного, и даже, выражаясь сегодняшним языком, оппозиционного народного движения за память об этой катастрофической бойне. Встречи ветеранов-сослуживцев у Большого и в ПГ. Накрытые столы во дворах комуналок. Это не то что выходным, это даже праздником официально не было, потому что для Сталина Берлин - это была не победа. Победой были бы Лондон и Париж. И это народное движение сначала было легализовано при Хрущеве, а потом стало проникать в СМИ, которые стремились наконец, спустя двадцать лет, расказать о подвиге простого солдата, а не гениального генералиссимуса и его ближайших заплечных. И я думаю, что момент, когда это превратилось в государственный культ - а всегда в истории есть такой момент, leverage  point, это когда по телевизору появился “вечный огонь”. А он в качестве “вечного огня” впервые появился - именно на телеэкране - в конце 60-х. Это был такой режиссерский ход для окончания передачи, и там же впервые появилось это словосочетание. Это, конечно, ухмылка дьявола, потому что “вечный огонь” в христианской культуре имеет весьма специфический смысл. Хотя режиссер ориентировался скорее на зороастрийцев, и тут сыграло свою роль обычное советское невежество. Потом история завершила свой круг, потому что первые “вечные огни”, зажженные в нулевых заново были тоже телевизионными. Были отремонтированы советские мемориалы, в мрамор встроены кинескопы и на них транслировалось изображение пламени. Я видел таких несколько - в частности, в городе Клин. Не знаю, сохранились ли они до сих пор. При этом, как я уже говорил, культ ВОВ брежневский и путинский отличаются. При всем пафосе, в брежневском культе все-таки еще очень сильно сохранялся первичный, народный посыл - трагедийный. Подвиг через трагедию, победа через беду, очень по-русски. А путинский культ - чисто имперский, римский, марсианский, культ войны как таковой и победы как таковой, без беды, какое-то сплошное шапкозакидательство и надувательство, эти подачки ветеранам из просроченных продуктов, у меня родственники получают. В этом смысле и культ «Холокоста» и культ «Победы» мало сравнимы. Холокост – это вообще трагедия в чистом виде. Здесь нет ничего, кроме слез.

Д.А. А культ «Великой Отечественной» в самой своей сердцевине содержит ложь, потому что Советский Союз был одним из государств, развязавших Вторую мировую войну.
 
С.К. Советский Союз был основоположником Второй мировой. Он ее официально идеологически обосновывал с момента своего возникновения.
 
Д.А. Ложь – ведь "ты сам первый и начал". "Вы и убили-с". Сам же и пострадал.
 
С.К. Увы. И служил этот культ тоже целям лжи. Победа над Гитлером легитимировала брежневский режим. Возникла необходимость легитимации, когда провалилась идея Хрущева построить коммунизм к 1980 году. При Сталине вообще никто не задавал вопросов, в какую сторону мы движемся, а Хрущев пообещал к восьмидесятому году коммунизм. Идея постоянного повышения уровня жизни советских граждан, эта гонка уровня и качества жизни, которую затеял Хрущев, при Брежневе в умах граждан поблекла. Надо было где-то брать силы. Надо было каким-то образом объяснить, почему у власти находятся именно эти люди. Если коммунизм мы уже не построили – и стало ясно, что уже не построим. В 1972 году это даже самому упертому ежику уже стало ясно. Видно по тому, что исчезла тема из массовой культуры.
 
Д.А. В одной из программ партии шестидесятых годов покорению космоса уделялось чуть ли не большее внимание, чем построению коммунизма.
 
С.К. Эта эпоха закончилась в 1968 году в связи понятно с чем. В связи с ситуацией, которая была очень похожа на украинские события нынешнего года, только гораздо меньшего масштаба. Я имею в виду подавление революции в Чехословакии. Но дальше нужно было искать какую-то подпорку, нужна была легитимация режима для советских людей. Такой легитимацией стал культ войны. За прошедшие двадцать с лишним лет умерло множество свидетелей войны…
 
Д.А. И стало можно гнать любую пургу.
 
С.К. У многих возникли подменные воспоминания. Я с этим сталкивался лично в разговоре с одним из ветеранов. Он воевал в партизанском отряде. Ну как, партизанском. У нас в классическом понимании партизанские отряды были только в кино. В жизни это были регулярные части, работавшие в тылу немцев, они снабжались и управлялись из Москвы, там даже первый отдел был в обязательном порядке. Чтобы попасть в отряд, человек этот специально перешел линюю фронта, у него был письменный приказ военного командования, он был обученным диверсантом. И он рассказал мне абсолютно выдуманную историю своих подвигов. Как он выбирался три дня из леса, питаясь мхом (человек без еды, как известно, может месяц), потом расстрелял на дороге какой-то немецкий грузовик с двумя солдатами. Переоделся в их форму, въехал в расположение их части по их документам, разбомбил там все гранатами. Я спросил – а что он сделал с кровью на мундирах? По рассказу, он расстрелял их очередью из засады. То есть продырявил и залил кровью. Как он ее смывал? Ткань, отстирывается плохо, тем более без мыла - вряд ли он мыло с собой носил. Он ответил, что где-то там в луже застирал. И нужно было при этом видеть его выражение лица. У него не было этого заранее в сюжете, он вообще не готов был к этому вопросу. Застирал в луже. Ага. И поехал в мокром, по их документам. 
 
Д.А. Фантомные воспоминания – это очень распространенная вещь.
 
С.К. Он просто пересказал сюжет какого-то фильма – я уже не помню, как он называется.
 
Д.А. Например, человек в юности ругался с родителями. А потом родители умерли – и человек начал говорить совершенно другие вещи, переписал себе личную историю.
 
С.К. За двадцать лет – а тем более за тридцать или за сорок – можно почти полностью вытеснить память о реальных событиях.
 
Д.А. По разным причинам. Это может быть чувство вины, например.
 
С.К. Но важно еще раз подчеркнуть, что все это фуфло и грязь не умаляет трагедии, которую мы, как народ, пережили, а именно усугубляет ее. Конечно, это в первую очередь трагедия, и поводов для гордости внутри этой трагедии у нас, по сути, не так много. Ну и конечно, раздражает вопиющая неблагодарность по отношению к союзникам. Все эти совковые остроты про второй фронт. Если бы СССР не получал вооружений (в первую очередь, от американцев) – у меня есть большие сомнения в удачном исходе войны для СССР. 80% металла, из которого делались специальные сплавы для брони поставлялись из-за рубежа. Не поставлялись бы – не было бы брони. Не говоря уже о самолетах, грузовиках, медикаментах и той самой тушенке, без которой наши деды в окопах варили бы суп из листьев и мышей. Но потом мы как-то быстро избавились от всяких комплексов по этому вопросу. Мы решили, что это победили именно мы, а американцы где-то там ковырялись в носу в своей Нормандии.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Д.А. Для нынешней страны в ее путинском обличье центральным, системообразующим, конститутивным, религиозным по сути праздником стал этакий "день Марса", "день Ареса". День "победы" - самого понятия победы. Победы - над кем? Говорят: "Над фашизмом". Но что российские граждане имеют в виду, когда произносят это слово? Ведь у них в стране уже давно самый натуральный фашизм.
 
С.К. Нацистов велел называть "фашистами" Сталин на XVII съезде ВКП(б). Можно даже, если заморочиться, выяснить момент с точностью до минуты, потому что есть кинохроника, и кроме того речи его выступлений писались на граммофон. Я их в свое время даже слушал, была одна пластинка, где половина первой стороны - речь, дальше аплодисменты и вся вторая сторона - тоже аплодисменты. Представляешь, да? Послушал речь, послушал аплодисменты, перевернул пластинку и послушал еще аплодисменты. Кончил. Испытал, так сказать, чувство глубокого удовлетворения и платонический оргазм. И пошел дальше допрашивать или там - доить корову на рекорд. Вот в такой примерно социально-политической обстановочке Сталин сообщил партии, советскому народу и всему прогрессивному человечеству, что национал-социалистами гитлеровцев называть неправильно – потому что какие они, на хер, социалисты. А называть их надо фашистами и только фашистами.
 
Д.А. Фашистов и национал-социалистов действительно многое роднило.
 
С.К. Так или иначе, фашистами национал-социалистов называют только на пространстве бывшего СССР и больше нигде в мире. Но любопытно, что этот приказ Сталина называть национал-социалистов фашистами действует в России и бывшем СССР до сих пор.

Д.А. Я думаю, во многом это дело привычки. Миф длит себя, передается через школьные учебники, старые и новые кинофильмы и сериалы, книги. Хотя не буду отрицать и метафизической составляющей этой проблемы - приказы Сталина во многом конституировали миф большевизма, и эта мифореальность продолжает существовать, как и реальность некоего трансмифа, архетипической онтологической реальности, воздействующей на события нашего слоя планетарного и метакультурного космоса.

С.К. Я бы не сказал, что тут дело в привычке. Вся советская система, начиная с военного переворота октября 1917 года, строилась на подмене понятий. И это очень важная история. Сталин лично убил, может быть, нескольких человек, когда грабил банки. Возможно, он убил свою жену. Миллионы жертв его репрессий он не убивал лично. Каким образом он подчинил себе эту огромную страну? Это все было сделано при помощи слов. Это все было сделано при помощи подмены понятий. 

Д.А. Умелого построения дискурса.

С.К. Абсолютно с тобой согласен. Вся сила коммунистических режимов (не только сталинского, но и, допустим, камбоджийского) в умелом построении дискурса, с пулей в затылок - или мотыгой, как в случае с Камбоджей - для тех, кто не подстроился или просто не под руку попал. Вот чтобы от этого морока избавиться, и надо называть вещи своими именами. До тех пор, пока ты тигра называешь кошкой, ты будешь относиться к нему как к домашнему животному и наоборот. 

Д.А. Именно поэтому, когда кто-то говорит что-то типа “мы в 45-м году победили фашизм” - он не понимает, что именно сейчас, именно в этот момент времени фашизм - это реалия его собственной страны. Если теперешнему российскому режиму давать названия, исходя из принятой, в том числе в СССР, общественно-политической классификации - то это фашизм, несмотря на некоторые отличия, к примеру, от фашизма итальянского. Корпоративное государство - и так далее.

С.К. Да, это абсолютно словарное определение. Чтобы полностью попадать под все пункты определения слова “фашизм”, данного в “Большой Советской Энциклопедии”, Российской Федерации не хватало только проявить внешнюю агрессию - и агрессия была проявлена в 2008 году. Начиная с 2008 года российское государство стало фашистским согласно определению БСЭ. Именно тогда российская пропаганда стала на порядок сильнее орать, что кругом фашисты. Но это все тот же их излюбленный еще со сталинских времен советский приемчик. Он в учебниках по воровству краснознаменного института имени Андропова, я думаю, на первой странице - называть вором того, у кого ты украл.

Д.А. И происходит интенсификация культа “ВОВ” и “дня победы” - в частности, вся эта история с появлением и развитием идеи “георгиевских ленточек”.

С.К. “Георгиевские ленточки” тоже ворованные. До этого была акция, которую провел “Серебряный дождь” против беспредела ментов, и ленточки были белые. На следующий год (или через два) - после того, как эта акция действительно получила в Москве широкое распространение, даже на патрульных машинах милиции попадались такие ленточки - появились вот эти черно-оранжевые. Они всё воруют, абсолютно всё. У них все ворованное, у них нет ничего своего - потому что они не могут ничего создавать. Они могут либо украсть, либо купить. Купить, разумеется,  на ворованные деньги.

Д.А. Я уже сказал, что “день победы” - это что-то вроде праздника божества войны, Марса или Ареса. Его смысл - не в том, что “мы победили зло”, а просто в том, что “мы победили”. А злом a priori является тот, с кем эти “мы” воевали. Таким образом - поскольку “день победы”, по сути, единственный масштабный государственный праздник в России - получается, что у российского государства этических ценностей нет вообще. В принципе.

С.К. В современной России - да.

Д.А. Зато есть внеэтичные так называемые “традиционные ценности”. Та самая “осетрина второй свежести”. “Мы бьемся против гомосексуализма за традиционную культуру” - но это все опять сводится к порке своих детей, конечно. Поскольку главный мотив российской гомофобии - это ненависть носителя иерархического репрессивного сознания, для которого вполне терпим иерархический репрессивный гомосексуализм по типу “господин-раб”, но абсолютно нестерпимы свободные и равноправные гомосексуальные отношения. Если гомосексуальный контакт не репрессивен, не садистичен в прямом, не-игровом смысле слова, не представляет собой порку слабого - он “нетрадиционен”.

С.К. Один умный человек в Фейсбуке написал - что если ходить с этими ленточками и орать, что “мы победили фашизм”, то через некоторое время войска войдут в Украину (спустя три или четыре года). Вот мы и наступили именно на эти грабли. Весь этот пафос, вся эта волна, которая была поднята - она и сделал возможным “крымнаш” и дальнейшее подобное. Люди, особенно молодые, которые плохо учились в школе, или даже учились хорошо - просто их в этой школе уже довольно давно ничему хорошему не учили - воспринимают войну с “киевской хунтой” как продолжение “Великой Отечественной”.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Анализируя электоральные изменения 1991-2012 гг. в статье «Украина: динамика выборов», я отмечал, что движение этой страны к свободе и ее дистанцирование от авторитарной России – это исторически неизбежный процесс. Сейчас мне хотелось бы обратить внимание на более узкую тему – электоральную динамику в восточных и южных регионах Украины в период 2004-2014 гг. События 2004 г. являются определяющими в истории Украины в период между обретением независимости в 1991 г. и Майданом 2013-2014 гг. С одной стороны, тогда четко обозначился европейский вектор дальнейшего развития Украины, с другой – был зафиксирован географический раскол электорального поля, сохранявшийся до последнего времени. Следующей важной датой стал 2010 г., когда на свободных президентских выборах пророссийские клептократические силы смогли взять частичный реванш. И произошло это во многом благодаря русскоговорящим избирателям востока и юга Украины. К 2012 г. поляризация проевропейских и пророссийских сил достигла нового уровня: с политического поля практически полностью исчезли партии с неопределенной позицией по этому вопросу. Революция 2013-2014 гг. окончательно изменила электоральное пространство. 

При анализе электоральной динамики будут учитываться в первую очередь абсолютные цифры – число голосовавших за кандидатов в президенты и за партии на парламентских выборах в мажоритарных округах, а не набранные проценты голосов. 

В таблицы не включены данные по Донецкой и Луганской областям за 2014 г. 

Таблица 1. Голоса, отданные за пророссийские силы на выборах 2004, 2010, 2012, 2014 гг. 

* включая голоса, отданные за «Русский блок»
** Добкин, Тигипко, Рабинович, Симоненко, Бойко, Кузьмин

Таблица 2. Голоса, отданные за национально-демократические проевропейские силы на выборах 2004, 2010, 2012, 2014 гг. 

 * Порошенко, Тимошенко, Ляшко, Гриценко, Богомолец, Тягнибок, Ярош

После 2004 г. в восточных и южных областях Украины у части избирателей наблюдается разочарование в национально-демократическом выборе. Однако, если мы посмотрим на цифры 2010 г., то увидим, что разочарование в пророссийском курсе оказывается не менее выраженным. К 2010 г. число сторонников ПР и КПУ сократилось по всем областям, кроме Одесской. Можно сказать, что в 2004 г. обозначился электоральный тренд, который впоследствии не был изменен клептократическим режимом Януковича. Уже выборы в Раду 2012 г., проводившиеся с вопиющими нарушениями и сопровождавшиеся масштабными фальсификациями продемонстрировали, что число сторонников европейского курса возобновило рост, в то время как число пророссийски настроенных избирателей продолжало сокращаться. 

Особенно впечатляющими выглядят данные по Донецкой области, которая считается оплотом пророссийских сил. Здесь количество сторонников европейского курса с 2004 по 2012 гг. выросло более чем в 1,6 раза. И, напротив, количество голосовавших за пророссийские силы сократилось в Донецкой области за 2004-2012 гг. почти в 1,8 раза (!) – на 1,3 млн. голосов. Если в 2004 г. в Донецкой области соотношение сторонников условно-пророссийских и условно-проевропейских взглядов составляло приблизительно 22:1, то в 2012 г. – 7,5:1. Самое удивительное то, что если для всего остального «юго-востока» было характерно ослабление позиций национал-демократических сил к 2010 г., то в Донецкой и Луганской областях этого временного «разочарования» не произошло. Среди всех юго-восточных регионов Украины только в Донецкой и Луганской областях число сторонников европейского курса в 2012 г. выросло по сравнению с 2004 г. 

В Крыму и Севастополе в период с 2004 по 2012 гг. поддержка пророссийских сил сократилась почти в два раза. При этом нужно отметить, что в Севастополе число сторонников европейского вектора развития страны за этот период практически не изменилось, а в республике Крым (как и в других областях за исключением Донецкой и Луганской) сократилось. При этом все же соотношение сил в республике Крым изменилось в пользу проевропейского вектора. Если в 2004 г. соотношение пророссийски и проевропейски настроенных избирателей Крыма (пришедших на выборы) составило более чем 5:1, то в 2012 г. уже 3,6:1. Та же самая картина наблюдалась и в Севастополе. В 2004 г. это соотношение составляло более чем 11:1, а в 2012 г. – 6,7:1. Эти данные показывают, что в Крыму и Севастополе соотношение сторонников и противников проевропейского курса и в 2004 и в 2012 гг. было менее выразительным, чем в Донецкой области, но при этом «европеизация» электорального поля Донбасса протекала интенсивнее, чем на полуострове.

Революция 2014 г. и российское вторжение резко ускорили трансформацию электорального пространства Украины. Особенно показательным был разрыв между числом голосов, отданных на президентских выборах за представителей национально-демократических и пророссийских (в той или иной степени) сил. Однако на парламентских выборах 2014 г. число голосов, отданных за национально-демократические партии, существенно сократилось. При этом и на президентских, и на парламентских выборах 2014 г. за представителей антидемократических сил было отдано примерно одно и то же количество голосов (только в Днепропетровской области они заметно улучшили свои электоральные показатели). 

Совокупный результат национал-демократических кандидатов на президентских выборах во многом был обусловлен послереволюционной эйфорией и завышенными социальными ожиданиями. Поэтому при анализе электоральной динамики корректным будет сравнение результатов выборов 2004-2012 гг. не с президентскими выборами 2014 г., а с парламентскими. 

На парламентских выборах 2014 г. во всех областях южной и восточной Украины (кроме Донецкой и Луганской) сторонники национал-демократических партий получили больше голосов избирателей, чем условно антиевропейские партии (ОП, КПУ и СУ). Наименьший разрыв между национал-демократами и условно антиевропейскими пророссийскими партиями в 2014 г. обозначился в Харьковской области: всего 20 тыс. голосов. Наибольший разрыв – в Херсонской (соотношение почти 3:1). 

Самое значительное сокращение пророссийских избирателей в 2014 г. (на парламентских выборах) по сравнению с 2004 г. наблюдается в Николаевской области (почти в 4 раза!) и в Херсонской области – в 3,7 раза. В Одесской и Запорожской – более чем в 3 раза, в Днепропетровской сокращение – в 3 раза. Наименьшее – в Харьковской (приблизительно в 2,7 раза). 

Если сравнить результаты парламентских выборов 2014 г. и «третьего» тура президентских выборов 2004 г., то наибольший прирост голосов у национал-демократических сил по сравнению с 2004 г. наблюдается в Запорожской (+27%) и Николаевской (+18%) областях. В Харьковской области показатели практически не изменились (увеличение по сравнению с 2004 г. всего на 7 тыс.). В Херсонской области число национально-демократических избирателей по сравнению с 2004 г. сократилось на 15%. 

В будущем еще возможны некоторое усиление пророссийских партий в результате спада национально-демократической волны 2-го Майдана. Изменение соотношения сил может произойти не за счет роста числа голосов, отданных за пророссийские партии, а лишь благодаря небольшому сокращению числа голосов, которые получат национал-демократы. При этом обозначенная выше социально-политическая и демографическая тенденция 2004-2014 гг. сохранится. Если свертывание пророссийского электорального поля в 2015-2019 гг. будет происходить такими же темпами, как в 2004-2014 гг., то в следующем десятилетии оно уже не будет оказывать на Украину существенного влияния.  

Представленный выше анализ электоральных изменений в восточных и южных областях Украины показывает, что демократизация Украины, ее освобождение от российского имперского влияния, советского наследия, коррупции – это поступательный и необратимый процесс. В его основе не только демографические и мировоззренческие изменения в Украине, но и органическая неспособность российской государственности предложить востоку и югу Украины альтернативу демократическим преобразованиям и евроинтеграции. 

Источник 1: 

Источник 2: 

Источник 3: 

Источник 4: 

Источник 5:

25 ноября 2014 г. 

Надеюсь, что в ходе деградации террористической организации "российское государство" образуется хотя бы одно, пусть небольшое, по-настоящему демократическое государственное образование, ориентированное на ценности свободы, познания, толерантности и сотрудничества.

А вторая моя надежда - на то, что свободные граждане этого образования будут иметь сознание, достаточно широкое для того, чтобы считать свою новую страну родиной для всех своих единомышленников.

Единомышленников, ныне живущих на территориях, подконтрольных вышеупомянутой террористической организации.

Чтобы это новое демократическое государство приняло своего рода "закон о возвращении" - который даст возможность сконцентрировать в этом месте творческий потенциал всего построссийского пространства.

Чтобы в Сверхновгороде - так в память о раздавленной имперской Москвой демократической альтернативе можно назвать освобожденную область - развивалась не только некая новая “национальная культура”, но и культура мировая, культура нового уровня, культура сверхнациональная.

Чтобы никому и в голову не приходило произнести слова “понаехали здесь” или “я тебе покажу, сволочь владимирская” (в последнем случае речь идет не о приспешниках нынешнего главаря террористической организации “РГ”, а просто приводится цитата из фильма Тарковского “Андрей Рублев”). 

Чтобы оно стало подобным Израилю для тех, кто оказался в “российском” сегменте постсоветского пространства лишними, гонимыми, преследуемыми и презираемыми - для тех, кто рискует оказаться в роли евреев на территории “третьего рейха”.

Чтобы носители свободного гражданского сознания могли перевезти туда свои семьи, не оставляя их в заложниках у террористов - чего никак не может обеспечить эмиграция на Запад, который не слишком жаждет видеть новую волну беженцев из этой части мира и вовсе не склонен давать этим беженцам соответствующий их положению статус. 

В этом смысле демократический Сверхновгород должен стать “резиновым”. Аналогом Тайваня по отношению к Китаю. Культурным центром для всех, говорящих на русском языке, желающих получать на этом языке образование, преподавать, пользоваться им во всех без исключения сферах общественной жизни, включая правительство и парламент.

Я понимаю, что у граждан Сверхновгорода будет большой соблазн счесть себя сверхлюдьми по отношению к тем, кто не смог или не захотел освободиться. И эту разницу многим захочется обосновать культурно, исторически - и даже генетически. Захочется придумать себе прекрасную историю маленького свободолюбивого народа, искони боровшегося против российского империализма. Но мне хотелось бы, чтобы идеологемы такого рода не стали доминирующими в сверхновгородском политикуме и интеллектуальном пространстве.

Есть и еще одна проблема, которую будет непросто решить. 

Как Свехновгороду совместить принятие “закона о возвращении” с необходимостью защиты от внедрения имперской агентуры - и не получить в итоге бесконечную “охоту на ведьм”? Как добиться того, чтобы гражданское общество не было размыто “колбасной эмиграцией”? 

Впрочем, “колбасы” в Сверхновгороде поначалу может и не оказаться - если на его территории не будет нефти, газа и прочих наркотиков, которыми балуются и на которые подсаживают своих зомби-рабов террористы из “РГ”.

Но нефтью не напьешься, а метаном, этаном, пропаном и бутаном не надышишься. Граждане Сверхновгорода  в процессе своего освобождения должны будут пройти терапию освобождения от цинизма, апатии, агрессивности, страха, корыстолюбия - чтобы научиться дышать. Дышать свободно.

Д.А.

Беседу ведут Фёдор Синельников, Дмитрий Ахтырский, М.А., В.К., Д.П. и М.Ш.

Д.А. Ты, М.А., как историк, какими видишь перспективы развития ситуации в России?

М.А. Я думаю, что ситуация должна радикально измениться в течение гола – с определенной степенью вероятности, довольно высокой. Будет нарастать кризис.

Д.А. «Радикально измениться» - это вход в зону бифуркации, и далее ситуация предсказанию не поддается?

М.А. В принципе, поддается. Изменение само по себе не будет столь радикальным. Например, мы никуда не денемся от национализма. Мы никуда не денемся от совковости. Возвращение СССР – это лет на 15. А вот сам момент нарастающей реакции (с одной стороны) и постоянной бюрократизации – вот это ряд, должен, по идее, измениться в ближайший год.

Д.А. В какую сторону?

М.А. В сторону отказа. Есть вероятность, конечно, что все это всерьез и надолго, и что будет еще хуже – но это если дело пойдет к победоносной войне. Победоносная война – с отступлением Запада по всем фронтам.

Д.А. То есть ты видишь два варианта – победоносная война с отступлением Запада по всем фронтам…

М.А. Это маловероятно.

Д.А. …И отказ…

М.А. От бюрократической диктатуры. Вариант победы маловероятен, но исключить его нельзя. Если все пойдет по нормальному проторенному варианту – то, действительно, через год должен начаться обратный тренд, то есть постепенный отход от реакции при сохранении (в какой-то степени) консервативной идеологии.

Д.А. Я замечаю некоторые позитивные тенденции – к примеру, работа паспортных столов и некоторых других госучреждений. Они стали вежливыми.

М.А. Это изменения в бюрократической процедуре. А я имел в виду саму систему управления.

Д.А. Все равно, любой паспортный стол – это часть системы. И вежливый работник паспортного стола – для меня это знак, что в этой системе проходят какие-то эгрегориальные сдвиги.

М.Ш. Максим, ты говоришь о наступлении по всем фронтам в сторону Запада. Каковы могут быть причины этого? Они побоятся Вована в угол загонять – чтобы он не махнул ядерной дубинкой?

Д.А. Я думаю, такое возможно.

М.А. Я думаю, что на Западе сейчас происходит большая перестройка. Конечно, еще возможно, что в Штатах победят радикальные республиканцы, но вообще-то их время прошло.

Д.А. Полагаю, проблема России на Западе сейчас обсуждается в основном в закрытом режиме, на военных и иных советах. Нехорошо вгонять население в панику. Народ и без того нервный, педофилов пугается. Но слова ядерного шантажа на Западе, безусловно, услышали. Мне передавал Бессмертный-Анзимиров, что военные в ярости. Он с первого дня прихода Путина к власти говорил американским офицерам, которым он преподавал, чего от Путина следует ждать. А ждать следовало именно этого – того, что начало происходить в этом году. Ему не верили. Говорили, что времена изменились, что ничего такого не будет, передела европейских границ и реставрации СССР не может произойти. И вот теперь они в ярости. Если вынести за скобки ядерное оружие, неядерных сил соединенных штатов хватило бы, чтобы решить проблему возврата Крыма Украине за неделю. Но ядерное оружие за скобки не выносится. И остается вопрос, насколько бесшабашен окажется Кремль – способен ли он пойти на настоящий шантаж по полной программе. Я спрашивал у некоторых людей на Западе – как поведет себя Запад в случае реального ядерного шантажа. Сдаст ли Запад вообще все? Мне отвечали, что, наверное, сдаст на словах, а потом будет потихоньку урегулировать проблему.

М.А. Реальный ядерный шантаж будет возможен только в том случае, если Запад действительно перейдет к военной операции. Новая российская военная доктрина предполагает, что на неядерное военное наступление Россия готова ответить ядерным ударом.

Д.А. Вопрос, полезет ли Россия в Прибалтику. Под предлогом защиты русскоязычного населения, к примеру. Видимо, у российских властей есть подозрение, что NATO стал недееспособной организацией. Им может захотеться проверить это предположение. Провокация против Прибалтики – возможно, лучший способ совершить такую провокацию.

М.А. Они уже проводят такую проверку в Донбассе.

Д.А. NATO формально не обязан защищать Украину.

М.А. Не обязано. Но, тем не менее, NATO к данному моменту не сдал Донбасс прямо так уж откровенно, по полной программе. Введены санкции.

Д.А. Но ведь российские власти могут решить действовать и в других местах.

М.А. Им не стоит. Пока не будет победы над Украиной. Вот если Украина развалится… Российская власть просчитала, что эту зиму Украина не переживет. И если Украина развалится – тогда да, будет сделан следующий пробный шаг. Но не раньше. Казахстан приберегли на случай, если падет Назарбаев, и там начнутся беспорядки.

Д.А. Если Украина не развалится, то российской власти все равно, по логике, придется что-то трогать.

М.А. Я думаю, что новый виток российской агрессии (активности) будет иметь место на территории все той же Украины. Они будут наращивать конфликт. Четвертая волна крымско-донбасского конфликта, скорее всего, будет. К весне они обнаружат такие внутренние проблемы, что им снова потребуется выход в виде новой патриотической истерии.

Д.А. Второй раз поднять ажиотаж у населения на украинскую тему будет непросто. Ведь сейчас этот ажиотаж уже спадает. У меня осталось два старых друга, с которыми я не разорвал отношения, хотя они стали крымнашистами. Могу, к примеру, просидеть с ними несколько часов в кафе и почувствовать их настроения. И я вижу, что антиукраинский ажиотаж спадает.

М.А. Истерия будет антизападной. Независимо от предлога. Она будет направлена не на Украину, а на Запад. Как это будет проявляться? Я думаю, поводов будет предостаточно. Они уже совершили там такие шаги, раскрыли эти адовы врата, они теперь непрерывно будут шмякаться в ловушки, которые организовали себе сами.

Д.А. Бесконечный резерв ажиотажа – это тема Евросодома и Еврогоморры. Бесконечный источник ненависти. «Они портят наших детей».

М.Ш. Может быть, Запад и Восток пришли, наконец, к какому-то эпохальному противостоянию?

М.А. Нет. Просто имеет место попытка Путина, которому показалось, что ситуация назрела – а она давно зреет в этом направлении – и можно попробовать слегка переменить правила игры. Он не хочет быть лидером глобального противостояния Запада и Востока.

Д.А. Я думаю, что можно говорить о противостоянии Модерна и Контрмодерна.

В.К. К нам по скайпу присоединился Фёдор Синельников. Фёдор, мы тут обсуждаем, когда настанет конец света на одной восьмой части суши.

М.А. Правильный ответ: он сюда не придет, он отсюда выйдет.

М.Ш. М.А, ты считаешь, что третий российский уицраор будет нам еще лет 15 мозги канифолить?

Д.П. Фёдор же говорил, что процесс затухания может быть длительным.

Д.А. Фёдор считает, что до смерти российского уицраора мы не доживем.

М.А. Вполне вероятно, что он будет очень коротким.

Ф.С. Я не могу однозначно утверждать – но, скорее всего, не доживем. Я могу рассчитывать, что мы можем дожить до некоего состояния, в котором находятся  сегодня Япония, Сербия или Франция, когда влияние уицраора очень слабо сказывается на государстве, когда оно минимизировано. Но чтобы он совсем ушел из жизни государства – это исключено.

Д.А. Я только что был во Франции. Состояние ума людей во Франции меня вполне устраивает.

Ф.С. Ф.С. Я о том и говорю. Можно не быть максималистом – и просто предполагать нейтрализацию российской государственности в такой степени, в которой она не будет препятствовать самореализации социума. Но в ближайшее время я таких перспектив не вижу. После того как путинский режим уйдет (а это случится совсем скоро) – система никуда не денется. Вопрос – что придет «путину» на смену. Раньше я был уверен, что придет какая-то левоцентристская модель во главе с чекистами – с перераспределением полномочий по регионам, когда местные элиты перетянут на себя часть власти этой пресловутой вертикали. То есть примерно тот проект, который олицетворял Примаков в 1998-1999 гг. А сейчас… Все настолько стянуто, что если режим начнет сыпаться, то станет совсем непонятно, что будет после Путина – ведь чекисты обанкротились как системные либералы при Ельцине. Так что они могут уже потерять роль скрепляющей страты. А к системным либералам сейчас эта роль вернуться не может. В таком случае, что остается – армия? Надо посмотреть, еще год подождать. Я этому товарищу еще год даю.

Д.А. Максим тоже говорит, что год – это максимум. Но не конкретно товарищу – а ситуации.

Ф.С. Но ситуация может разрешиться только с его уходом. Она не может разрешиться иначе. И как-то она разрешиться должна – она не может вечно быть в таком положении. И это связано со сменой фигуры.

М.Ш. Для такого случая это очень удобная фигура – можно навесить всех собак, а остальные как будто ни при чем.

Ф.С. Ну естественно.

Д.А. Мизулина вспомнит, что она из партии «Яблоко».

Ф.С. Да, конечно, они вступили в эту систему, чтобы развалить ее изнутри.

Д.А. И благополучно развалили. «Я сначала сам не верил, но…»

М.Ш. Поедут в госдеп за печеньками.

Ф.С. Госдепу-то все равно нужна какая-никакая элита, с которой можно общаться. А им все равно. Американцы – прагматичные люди. Кто может удержать российскую систему от хаоса – а хаос в ядерной стране опасен – тот и подойдет. Я думаю, они посмотрели на примере Сирии, к чему может вести хаос. Конечно Россия – не Сирия, здесь такого не будет, но Донбасс в России может случиться вполне.

Д.А. Донбасс показал – может. Я не вижу особой разницы между Донбассом и, допустим, Уралом.

Ф.С. Отождествлять ситуации в Сирии и Донбассе невозможно. Хотя бы потому, что количество жертв в Сирии измеряется сотнями тысяч человек. С эксцессами массовой резни и образованием жуткого конфессионального государства - халифата. В России и в Украине… уже скоро год, как идет война – и за год погибло четыре тысячи человек. 

Д.А. Мне кажется, тут такая статистика не имеет большого значения.

Ф.С. Возможно. Но я этот момент считаю важным. Само по себе количество жертв может быть использовано как критерий при оценке интенсивности гражданской войны.

Д.А. Я понимаю, что страдания людей являются страданиями людей, но количество жертв в конфликте между тутси и хуту могло быть какое угодно. Вопрос – какой резонанс это имеет и какое влияние на ход мировой истории.

Ф.С. Я с тобой тут не могу согласиться. Количество жертв там могло быть какое угодно. Но теперь словосочетание «геноцид в Руанде» - это идиома, которая известна от Москвы до самых до окраин. Если ты убиваешь за один день много тысяч человек, это обращает на себя внимание.

Д.А. Руанда – не ядерная страна. Поэтому то, что не будет считаться хаосом в Руанде, в России будет считаться хаосом.

Ф.С. Здесь я согласен с тобой. Сирия – не Руанда. Россия – не Сирия.

Д.А. Если представить, что Россия с той или иной степени интенсивности превращается в Луганск и Донецк – то это хаос. Даже если убивать там будут в масштабах, несопоставимых с сирийскими.

М.Ш. У Донецка есть полюс – это остальная Украина. Есть факторы, накачивающие противостояние энергией. А в России – если только какая-нибудь армия взбунтуется.

Д.А. Хаос может начаться на волне антимосковских настроений. Москвичей давно не любят.

М.А. Московский погром будет очень трудно организовать.

Д.А. По кампучийскому варианту. Краснокхмерскому.

Ф.С. Если в России будет Донбасс, то это будут колонны регионалов, которые придут в Москву. Но от этого, как мне кажется, мы пока еще далеки. Мне кажется, именно для того, чтобы не допустить реализацию такого сценария, они будут искать какие-то плавные выходы из ситуации. И, поскольку они будут пытаться сохранить российскую имперскую модель в целом, они будут готовы пойти на уступки региональным элитам и социальным низам. Никто до войны дело доводить не хочет. Другое дело, что непонятно, что делать с вооруженным «новороским» сбродом. Например, Россия может вывести войска из Луганской и Донецкой областей, но там остаются тысячи людей с оружием, которые непонятно куда завтра денутся. Вернее – понятно, куда они денутся. 

М.Ш. Кто будет расстреливать добровольцев – вот в чем вопрос.

М.А. Я сильно подозреваю, что российские войска там стоят не против Украины.

Ф.С. Я считаю, что сейчас они в первую очередь стоят против Украины. Но когда они выйдут оттуда…

М.А. Я думаю, что они не выйдут, потому что они стоят там не против Украины. А против той опасности, которую они сами организовали в Донбассе. Они боятся формирования, аналогичного «Войску Донскому».

Д.А. А, то есть это заградотряды.

М.А. Их цель сейчас – превратить вооруженные формирования «ДНР» и «ЛНР» в филиал российской армии. Пока они этого не сделают – они будут бояться вывести войска. Если это будет аналог Запорожской Сечи с открытой российской границей… они себе организовали головную боль не украинского масштаба.

Ф.С. Им важно еще, чтобы украинская армия не вытолкнула все это на российскую территорию. И в этом смысле опять-таки они стоят против украинской армии. Если украинская армия начнет наступление, вся эта орда хлынет сюда.

М.А. Если будет мир, они все равно хлынут сюда. Они ведь люди войны. Их собрала и держит там именно война. А если там будет затишье – они, безусловно, вернутся назад. С оружием.

Д.А. И с точки зрения российской власти, нужно их не выпустить оттуда. Не впускать обратно. Ни при каких условиях.

М.А. А это невозможно. Границы открыты.

Ф.С. Более того. Если представить себе на секунду, что начинается ослабление власти российского центра, то не пустить их будет невозможно еще и в плане организационном, потому что войска не будут так четко как сейчас подчиняться приказам. И среди офицеров низшего звена может найтись достаточное количество людей, сочувствующих повстанцам, особенно в условиях отсутствия государственного финансирования армии в условиях кризиса. И это будет «весело».

Д.А. А версии в народе бродят самые разные. Давеча, например, я услышал, что все события в Украине суть реализация сговора России, Запада и Украины по очистке Восточной Украины от населения с целью разработки месторождений сланцевого газа. И целью является снижение плотности населения там до трех человек на квадратный километр.

М.А. События в Украине сорвали один очень крупный китайский контракт. Китайцы собирались строить в Крыму крупный торговый порт. С Януковичем у них было дело абсолютно на мази.

Ф.С. У китайцев есть проект Великого шелкового пути. У него два вектора. Первый – через Среднюю Азию и Кавказ в Турцию и далее в Европу. Второй вектор – через российский Южный федеральный округ, через Астраханскую и Ростовскую области – и Украину. Китай – страна, которая ищет сухопутный выход на Европу. Они сейчас вкладывают огромные средства в инфраструктуру Средней Азии. Не для того, чтобы их захватить – Китаю не нужно ничего захватывать в Средней Азии, ему вполне достаточно проблем со своим Синьцзяном. Ему она нужна как зона транзита в Европу. Средняя Азия интересует Китай в инфраструктурном плане, товарном, торговом. 

Д.П. В Якутске количество китайцев увеличивается.

Ф.С. Якуты – народ твердый. Якуты – это единственный этнос в Сибири, который до революции умудрялся ассимилировать русских. Во всех остальных случаях шел обратный процесс. Я думаю, что Якутия – страна будущего. У нее могут быть колоссальные перспективы. Им не хватает только выхода к Охотскому морю. Но при распаде России он может у них оказаться. Между Якутией и Охотским морем есть территория размером с Францию, где живет десять тысяч человек. Потом можно проложить коммуникации от Охотска до Якутска. Это было бы для них очень выгодно. Они бы не зависели от Амурской области, имели бы выход на значительно большее количество партнеров в тихоокеанском регионе. Даже без Северного морского пути, который то ли заработает, то ли не заработает. Охотск в этом смысле – более перспективное место.

Д.П. У меня впечатление, что якуты, ко всему прочему, значительно меньше воруют, чем русские.

Ф.С. Нет, я думаю, что воруют в этой стране даже англичане.

Д.П. Все-таки в меньшей степени. Они там все родственники, ко всему прочему. Я в тамошнем университете встречал пару ребят, учившихся в МГУ – и их там все утраивает.

Ф.С. У меня большая надежда на якутов – и в плане достижения ими государственной независимости, и в плане дальнейшего культурного и цивилизационного пути. Очень интересная страна.

Д.А. Про уицраоров мы все можем поговорить, это понятно. Делать-то что? Выражаясь андреевским языком, каковы импульсы провиденциальных сил, которые можно было бы начать в России воплощать – и каким образом?

М.А. Следующим мейнстримным направлением в России будет либеральный патриотизм. Если кто-то чувствует к нему призвание – то направление это будет перспективным.

Д.А. Что ты понимаешь под этим прекрасным словосочетанием? А то у нас в России и либеральные демократы весьма своеобразными бывают.

М.А. Этот тренд будут выражать люди, заявляющие себя как либералы и патриоты в прямых изначальных смыслах этих слов.

Д.А. Типа Навального?

М.А. Да, в этом направлении. И даже Ходорковский. Безусловно, это будет не космополитизм. Скорее, ближе к национализму – но в европейском смысле этого слова. Надо просто знать, в каком времени мы живем. А живем мы сейчас в XIX веке, где-то в конце 60-х – начале 70-х годов (если по французскому времени глядеть). Соответственно, мы можем представить себе, что будет следом. Следом у нас будет аналог Третьей республики. Примерно на этом уровне и будут происходить идеологические споры.

Ф.С. А куда ты деваешь левых в этой твоей модели?

М.А. Левый тренд у нас, безусловно, будет. Просто он соединен у нас с советской ностальгией. Но существует не сам по себе. Это «старые левые».

Д.А. Да, в современном смысле слова в России левых просто нет.

М.А. Левые в России связаны с советским ностальгическим трендом – и этот тренд останется еще минимум лет на 15.

Д.А. В России практически отсутствуют прогрессисты. Тут какое-то царство контрмодерна. Все живут ностальгией. Одни – по советской эпохе. Другие – по императорской, третьи – по Московской Руси. А в будущем и будущим не живет никто.

М.А. Усилится идея, что быть либералом патриотично, что либерализм – залог успешного развития России, что именно благодаря либерализму Россия станет могущественной, она займет великое место в мире, она сможет соревноваться с Америкой.

Д.А. Ой, как это все скучно…

М.А. Извини, мы не в XXI веке живем. Мы должны ориентироваться на значительно более ранние стадии Модерна.

Д.А. (смеется) Можно, я сразу на Аримойю поработаю? Я не смогу писать на либерально-патриотическую тему!

Д.А. Вот жили-жили люди в 20-е годы в СССР, по заграницам даже ездили. А потом – хлоп! – границы закрылись, и до свиданья. Не факт, что границы будут закрывать в близком будущем. Их закроешь – так активные и недовольные начнут концентрироваться внутри страны. Всякие подрывные элементы. Если имперские власти решат всерьез проводить какую-то модернизацию – тогда эта идея этой меры им начнет приходить в голову. Хотя попытки рационально мыслить о российских властях все время оказываются неудачными. Они руководствуются какими-то иными соображениями. Инфрафизическое существо, которое стоит за российской государственной реальностью (уицраор), находится, как мне представляется, в таком маразме, что способно в основном на импульсивные действия. Оно может вообразить себя молодым человеком и схватиться за топор. Поэтому закрытие границ возможно. Возможно любое непредсказуемое действие.

Д.П. Если границы и будут закрыты – то, видимо, ненадолго. Надолго закрывать – не хватит ресурсов.

Т.К. На дурацкое у них ресурсов всегда хватает. Это удивительно.

Ф.С. Иррациональный момент полностью исключить невозможно. Но посмотрите, в 80-е годы все было достаточно просто. Упала цена на нефть – и все стали очень рациональными. Так и здесь. В конце года придут платежи по кредитам. Потом придут платежи в конце следующего года. В России совокупный внешний корпоративный и государственный долг – около 700 млрд долларов. Это не страшно, если есть доступ к внешним заимствованиям. Но если такого доступа нет, то это достаточно проблемная сумма. Далее, в России колоссальный внутренний долг, который набрали регионы. Куча регионов последние несколько лет жила не по средствам, постоянно кредитуясь. Так что и эти долги России придется отдавать – и в этой сфере кризис может тоже нагрянуть внезапно. Если посмотреть на структуру задолженности регионов, то некоторые регионы уже банкроты. Но никто же не объявит какую-нибудь Кировскую область банкротом – это невозможно. Государство должно брать на себя ответственность за них.

Д.А. Невозможно рационально предсказать появление какой-нибудь Мизулиной. Иногда личные особенности становятся важным элементом исторического процесса.

М.А. Если возникают условия, тогда эти личности и появляются. Если условий нет, то они могут появляться сколько угодно, просто их никто не увидит и не услышит, они окажутся на периферии.

Д.А. Рациональность закрытия границ может быть, например, такой. Прямого рационального значения она может и не иметь. Это может быть пропагандистской мерой – одной из мер по идеологическому PR-проекту «восстановление советского строя».

Ф.С. Ну, это уже апокалипсушки.

Д.А. «Вы сначала отработайте 10 или 20 лет после окончания института, а потом можете уезжать – потому что сначала человек должен отдать долги родине».

М.А. Это было бы реально, если бы за этим проектом стояло что-то реальное. Но путинская Россия – это общество симулякра.

Ф.С. Совершенно верно.

Д.А. Закрытие границ тоже может быть в контексте симулятивного проекта «восстановление СССР».

М.А. Такие энергичные действия для создания симулякра избыточны.

Д.А. То есть ты, М.А., не предсказываешь закрытия границ?

М.А. Нет, не думаю, что они будут закрыты. Я, конечно, предсказываю еще одну шизофреническую волну, кратковременную, на несколько месяцев. Но я думаю, до закрытия границ дело не дойдет.

Т.К. Несколько месяцев мы продержимся.

Д.А. Максим, но такой твой прогноз вытекает из первого предложенного тобой сегодня ранее сценария. Второй твой сценарий – военная эскалация.

М.А. Я все же считаю, что мой второй сценарий не слишком вероятен.

Ф.С. Даже если будет военная эскалация, она будет идти до какого-то предела. Почему Советский Союз в 1983 году пошел на военную эскалацию, а потом дал задний ход? Сравните мощь Советского Союза и современной России – они несопоставимы. И то Советский Союз не смог больше трех месяцев на рубеже 1983-1984 гг. находиться в состоянии психоза. Еще и нефть не упала тогда.

Д.А. В 60 лет человек схватился за топор, но положил его на место. А в 80 лет он его вполне может попробовать опустить кому-нибудь на голову.

Ф.С. В 80 лет этот старичок просто выронит топор, и он отрубит ему ступню.

Д.А. Как знать. Ты меня убаюкиваешь своими теориями. «Все спокойно, никакого нового инфрафизического чудовища, связанного с Россией, не появится».

М.А. Если оно родилось – то оно уже родилось.

Т.К. Есть мнение, что оно уже родилось – и это какой-то условный Стрелков.

Д.А. Мы с Фёдором решили, что условный Стрелков инвольтируется одним из трех отпочкований Третьего Жругра. Вообще, все те силы, которые сейчас мы видим в «ДНР» и «ЛНР» - те же самые, которые поднимали восстание в 1993 году в Москве против Ельцина.

9 ноября 2014

В статье 2011 года «Нефть, демография и деградация Третьей Российской метадержавы» я попытался обрисовать панораму ее квази-подъемов и спадов. В этой схеме период 1980-1985 гг. был определен как ее стагнирование, а 2011-2015 гг. – как спад. Однако последние события требуют внести в эту схему некоторые коррективы. 

Напомню исходные положения гипотезы. В конце октября 1962 г. III Российская метадержава пережила надрыв и вступила на стадию деградации. Период с конца 1962 г. до октября 1964 г. был временем ее низкого стагнирования, предваряющего ее первый квази-подъем на стадии деградации. В 1964 г. вместе с отставкой Хрущева и приходом к власти Брежнева этот квази-подъем начался, и продолжался он довольно долго. Ввод войск в Афганистан 27 декабря 1979 г. стал его вершиной и вместе с тем пределом. Вызванное советским вторжением в Афганистан обострение конфронтации с Западом в сочетании с ожесточенным сопротивлением моджахедов привело к прекращению квази-подъема и началу стагнирования III Российской метадержавы. Вслед за ним должен был начаться ее спад. 

И вот тут как раз в эту схему нужно внести дополнение. Смерть Брежнева и приход к власти Андропова в ноябре 1982 г. стали отражением попытки III метадержавы переломить ход истории: она попыталась продолжить остановившийся в начале 1980 г. квази-подъем. Но вскоре после этого все равно последовал неизбежный спад. Выражением его начала стала смерть Андропова в феврале 1984 г. 

Этот спад продолжался до 22 августа 1991 г. После чего повторилась ситуация, аналогичная 1962-64 гг. Она также тянулась около двух лет - с 22 августа 1991 г. до 3-4 октября 1993 г. С октябрьских событий 1993 г. начался новый квази-подъем III метадержавы, продолжавшийся до августа 2008 г. – завершения российского вторжения в Грузию. 

С 16 августа 2008 г. (заключения мирного соглашения) начался период ее очередного стагнирования. Еще до российского нападения на Грузию произошла передача президентского поста Медведеву, которая была своего рода попыткой III Российской метадержавы перехитрить историю: после стагнирования в период правления Медведева и имитации либерализации режима (аналога горбачевской перестройки) должен был начаться ее новый квази-подъем - вместе с возвращением Путина в президентское кресло. Но вместо этого после объявления на съезде ЕР о рокировке Путина и Медведева 24 сентября 2011 г. начался ее спад.

Период, начавшийся 24 сентября 2011 г., примечателен резким чередованием кратковременных глубоких спадов и вымученных попыток квази-подъемов - таких же кратких. Это напоминает скачущие зигзаги на мониторе медицинского прибора. 

Спад, начавшийся 24 сентября 2011 г., приостановился 6 мая 2012 г., когда было подавлено белоленточное движение. III Российская метадержава попыталась начать новый квази-подъем. Его главным внешнеполитическим проявлением должно было стать блокирование дрейфа Украины от России в Европу. Но эта попытка завершилась Майданом и тяжелейшим поражением Третьей Российской метадержавы, отразившимся в падении режима Януковича (22 ноября 2013 - 22 февраля 2014 г.). 

После этого III Российская метадержава в конце февраля 2014 г. предприняла очередную попытку начать квази-подъем и взять реванш за свой тяжелейший провал в Украине. И с 27 февраля 2014 г. эти колебания квази-подъемов и спадов становились все резче и короче по времени (см. об этом: «Украинские зигзаги Путина» (1) и (2)). При этом с конца апреля 2014 г. все же обозначился общий нисходящий тренд, и последующие квази-подъемы имели уже только флуктуационный характер.  

Как и в период правления Андропова в 1982-84 гг. III Российская метадержава в 2012-2014 гг. пыталась переломить ход истории. Примечательно, что в двух этих попытках совпадают даже трагические детали: сбитый Андроповым южно-корейский Боинг в сентябре 1983 г., и сбитый Путиным малайзийский Боинг в июле 2014 г. Вслед за этими событиями конфронтация с Западом достигла максимальной точки. Но это стало преддверием неминуемого нового спада деградирующей III Российской метадержавы.

Если моментом начала необратимого спада в предыдущую эпоху, как уже отмечалось выше, можно считать смерть Андропова, то на сегодня этот рубеж определить пока еще затруднительно. Возможно, он уже был пройден в начале сентября 2014 г., когда было заключено соглашение о перемирии в Украине. Возможно, что этот рубеж еще только предстоит пересечь – в день падения режима Путина в следующем году. 

9 декабря 2014 г. 

Все равно на месте России что-то будет. Либо Россия же - та или другая. Либо китайский протекторат. Либо зона, находящаяся в сфере международной ответственности.

И люди будут продолжать жить на этой территории - невзирая на климатические условия. И многие из них будут говорить и думать по-русски. Эти люди сохранят свои базовые психологические акцентуации и типы.

И что же этим людям можно предложить делать, чем заняться в глобальном мире? Чем они могут быть миру полезны?

Управление - политическое, финансовое и экономическое - тут практически исключено, ибо русская культура в чрезвычайной степени восприимчива к коррупции.

Промышленность? Нет, следует признать, что ни автомобили, ни компьютеры, ни одежду в России делать не умеют и вряд ли будут уметь.

Остается наука. Причем прикладная наука исключается, поскольку связана с производством, управлением и грантами. В силу общей непрактичности и склонности к коррупции значительной части местного населения прикладная наука может от России получить только отдельных талантливых индивидуумов.

А вот что в России действительно сильно - это мысль о послезавтрашнем дне. Если где и стоит развивать фундаментальную науку, так это там. Не только технические и естественные науки - но и гуманитарные, несмотря на всю теперешнюю российскую отсталость от западного мира в этой сфере.

Наконец, это философия. Если создать русским благоприятные условия для философствования, мир может получить мощную позитивную футурологию, ведь футурология - это не только анализ перспектив, но и проектирование.

Психотип многих носителей русской культуры и сами их культурные установки склоняют их к длительным мозговым штурмам (ночные разговоры на кухнях) на темы, касающихся достаточно отдаленных перспектив развития человечества, общих фундаментальных философских и этических вопросов.

Эту склонность к мозговым штурмам следует всячески поощрять и развивать с того момента, когда можно определить, что у человека она имеется. Следует создавать особые подразделения мозговых штурмовиков и разветвленную сеть штурмилен различного профиля.

Над внедрением своих идей в жизнь штурмовики думать не должны. Это их отвлечет от их основных задач - а практическая реализация проектов, как уже было сказано выше, не относится к числу сильных мест большинства носителей русской культуры.

Вдохновляться штурмовики должны "большими проектами" - разнообразными делкими перспективами развития человечества, в том числе и кажущиеся абсолютно утопическим.

Дабы предохраниться от порабощения общества "большим проектом", следует развивать сразу несколько проектов. Проектирование отдаленного будущего должно происходить на строго плюралистической основе и строго добровольным образом.

Остальные могут пробовать "поднимать экономику", "строить системы политического управления", что-то иное - пожалуйста. Но сначала пусть пройдут тесты на толерантность к коррупции - если хотят управлять.

Ведь по большому счету, значительной части носителей русской культуры (в том числе и интеллектуалов) очень скучно заниматься проблемами "народного хозяйства", построением правового государства, обустройством быта - особенно если нет вдохновляющего большого проекта. Нет проекта - так трава не расти тогда.

Отсутствие большого проекта вовне часто компенсируется большим личным деструктивным проектом - саморазрушением личности тем или иным способом.

Отсутствие прогрессистских больших проектов, как показала практика последних 25 лет, ведет в России к формированию альтернативных проектов деструктивного "консервативно-революционного", фашистско-нацистского толка.

Нехватка позитивных и качественных "больших проектов" в России имеет следствием рост цинизма, апатии и немотивированной агрессии. На такой почве начинают произрастать большие проекты обратного этического знака.

Такая уж тут культурно-психологическая почва - если что тут и будет расти, то именно такое, устремленное либо в счастливое будущее, либо в счастливое прошлое.

А плохих почв не бывает. Надо просто уметь с ними правильно обращаться. Включая льды и пустыни. Зачем-то планете они нужны.

Конечно, нужно использовать уже имеющиеся инфраструктурные наработки. За низовой уровень штурмилен следует принять те кухни, на которых разговаривают до утра. Хозяевам этих кухонь и их гостям-штурмовикам местная администрация должна оказывать всемерную поддержку, включая защиту от препятствующих ночным мозговым штурмам соседей. Для практикующих мозговые штурмы желательно создавать места их компактного проживания - это создаст дополнительный эффект за счет коммуникации между низовыми кухнями.

Носители русской культуры в постимперские времена перейдут на иждивение мирового сообщества. Но от кухонь, на которых практикуются мозговые штурмы, будут отходить специальные мыслепроводы, генерирующие сразу множество альтернативных вариантов светлого будущего и моделей устройства вселенной - и поступать в свободное пользование всех жителей планеты.

В России живет не очень много людей, а на подключение мыслепровода нужно будет получить право, пройдя серьезные курсы обучения. И придется часто не спать по ночам. Так что мировое сообщество сможет себе это позволить. Важно иметь специалистов по отбору ценного материала.

Мозговой штурм ночью на кухне - главное и лучшее, что может быть произведено в русском культурном пространстве. Альтернатива мозговому штурму - только "новороссийский" штурмовик Мозговой.

Мне тут возразили, что мозгоштурмовой кухни не может существовать без тоталитаризма. Что без него такие кухни - одна бесплодная ностальгия.

Нет!

Я утверждаю, что кухня возникла при тоталитаризме, но не зависит от него. Так, человек появился в Африке, но расселился и в других частях света.

Штурмовая кухня выковалась в огне тоталитаризма, но засверкает в лучах свободы.

Текст представляет собой предварительные материалы для более развернутой работы по ранним евразийцам (и не только).

Дмитрий Ахтырский:

Так называемые ранние евразийцы – некий плавающий круг людей, группировавшийся вокруг нескольких основных лиц движения – Николая Трубецкого, Савицкого, Сувчинского и Вернадского. Наиболее известные в философско-богословском смысле фигуры – Флоровский и Карсавин – позднее по различным мотивам отходят от движения. Само движение в результате политического скандала сходит окончательно на нет в тридцатых годах ХХ века. Однако евразийцы появились не на пустом концептуальном месте, и после их ухода с интеллектуальной арены это место не осталось пусто – оно было занято последователями и продолжателями, часто весьма вольными, и даже вообще не связывающими себя какими-либо формальными отсылками к евразийству, однако же, продолжающими основывать свои построения на том же по существу концепте. 

Что же это за концепт? Что объединяло ранних евразийцев при всех их различиях и непримиримых противоречиях между ними? 

Первый пункт – это, безусловно, отталкивание от западноевропейской культуры Нового времени, иногда доходящее до жгучей ненависти ко всему европейскому. Наиболее терпимой в европейской культуре для некоторых из евразийцев (например, Савицкого) являлась западноевропейская экономическая модель, приведшая Европу к экономическому процветанию. При этом экономика полагалась чем-то внекультурным, механическим. Игнорировался тот факт, что экономическая модель вырастает из ткани культуры, является ее органической частью. И это утверждение парадоксально для евразийцев – с их-то пафосом органичности и целостности реальности. Эту модель некоторые евразийцы предлагали заимствовать, перенести на российскую почву – и тут довольно неожиданно речь заходила о суверенности и даже «самодержавности» личности, хотя в иных контекстах человеческая личность оказывалась низшей в иерархическом порядке по отношению к «симфоническим личностям» (Карсавин) наций и прочих человеческих объединений, а личные свободы должны были быть принесены в жертву идеологическому единству чаемого общества грядущего. 

Ранние евразийцы тяготели по преимуществу к малым формам. Едва ли не самое объемное их программное произведение (сорок страниц в Word, менее 113 000 знаков) – положившая начало движению работа Трубецкого «Европа и человечество» (1920) – название, по существу, и фиксирует тот первый пункт единства евразийской позиции, о котором я говорю. При этом они вовсе не собирались уподобляться в лаконичности раннему Витгенштейну. Нередко – особенно у музыковеда Сувчинского, основная идея в статье только одна – да и та с трудом может быть вербализована четко, основной же массив текста представляет собой поток эмоциональных метафор. Доказывать свои положения евразийцы часто не удосуживаются – ни апелляцией к фактам, ни логической аргументацией, ни ссылками на авторитетные высказывания. И это оправдано для них тем, что их цель – отнюдь не написание академической работы, но формирование новой, постбольшевистской идеологии для грядущей России, могущей объединить вокруг себя массы, а в перспективе – стать единой, если не единственной, государственной идеологией, органическим, не-революционным образом долженствующей сменить идеологию большевистскую, восприняв от нее некие немарксистские элементы, приплюсовав к ним новое «духовное» содержание. 

Конечно, и Флоровский, и Карсавин, и некоторые другие участники движения публиковали и более масштабные по объему работы - но, как правило, либо они это делали уже на "угаре и после угара" движения, либо попросту отойдя от оного. Как бы там ни было, основное наследие ранних евразийцев как движения - это сборники небольших текстов - два "Утверждения евразийцев", три "Евразийских временника", несколько "Евразийских хроник", выпуски газеты "Евразия", сборник "Россия и латинство", и некоторые другие работы и проекты. 

С самого начала противоречия между основателями движения были заметны невооруженным глазом – так, уже в первом евразийском сборнике «Исход к Востоку» статья Флоровского «Разрывы и связи» как будто являлась прямым полемическим ответом на непосредственно предшествующий ей текст Сувчинского «Сила слабых». «Великодержавность есть предопределенная потенция властности, размаха и разлива всей народной сущности ... Славой Россия слепо одарена в ее великодержавной сущности» - пишет Сувчинский. «Не в горделивом заглядывании вперед, не в пророчествах, не в разливахнациональных сил, не в созерцании сверхчеловеческой мощи и власти народной стихии, а в ... покаянии и ... молитве, в благодатном прощении свыше обретем мы право и верить, и надеяться, и пророчествовать, и звать» - отвечает ему Флоровский. Имперские и прочие житейские попечения Савицкого и Сувчинского и станут уже через пару лет причиной, побудившей исповедовавшего примат церковности Флоровского отойти от движения. 

В своем отвержении Европы евразийцы не затрудняли себя анализом возникавших у них концептуальных самопротиворечий. Очень показательно, в частности, бросаемое европейской культуре обвинение, с одной стороны, в формализме и в гипертрофии внешне-организационной стороны жизни – а с другой стороны – упрек в выхолащивании быта. Сувчинский, фактически вводя (естественно, не упоминая автора и изменив теминологию) ницшеанскую оппозицию аполлонизма и дионисийства («Инобытие русской религиозности»), свой излюбленный смыслообраз «бытового исповедничества» отождествляет с аполлонической культурой. Но только она у него и хронологически, и в ценностном порядке вещей предшествует дионисийскому динамическому началу, которое оказывается симптомом псевдоразвития, а на деле – деградации. В аполлонизме живут народы Востока, Россия находится на шаткой грани, Запад же вовлекся в дионисийский водоворот, в котором растворяется «быт» (единственная опора для подлинного мистицизма у Сувчинского) и культура гибнет. Динамическая организованность европейской культуры становится для Сувчинского «ирреально-призрачной».

Фёдор Синельников:

М.А. Первый пункт – это, безусловно, отталкивание от западноевропейской культуры нового времени, иногда доходящее до жгучей ненависти ко всему европейскому.

В этом состояло внутреннее противоречие евразийства как и любой другой антизападной концепции Нового времени. Уже то, что человек, критикующий Запад, носит европейскую одежду и пишет авторучкой, делает его критику Запада внутренне противоречивой. Непонимание этого всевозможными вест-фобами вызывает вопрос об историософской и философской состоятельности их концепций. 

Тойнби отмечал, что афганец может взять европейское ружье, но он никогда не возьмет его, если условием его обретения будет и принятие этим афганцем всех европейских ценностей. Т.е. Европа создала такую систему, при которой некоторые ее достижения могут быть заимствованы представителями других культур без смены ими их идентичности. 

Здесь можно наметить несколько моментов. 

1) 

Взяв какой-либо материальный предмет, созданный на Западе или благодаря Западу, незападное общество может синхронно с этим и не принять выработанные на Западе ценности. Но само соприкосновение с таким предметом вызывает постепенную трансформацию в обществе. На Западе появление огнестрельного оружия привело к исчезновению надобности в рыцарстве, т.е. в феодальной аристократии - со всеми вытекающими отсюда последствиями. За ружьем последует идея регулярной армии, за ней - всеобщий призыв, за призывом - равенство граждан. Фабрики и заводы - это системы, которые могут быть созданы либо "третьим сословием", либо авторитарным государством (которое при этом все равно основывает себя формально на идеях демократии - западной идеологемы - как, например, Советская Россия или коммунистический Китай). Невозможно взяв ружье, не перемениться культурно. Пусть и в отдаленной перспективе. Примером тому - петровская Россия. Начали с западных ботфортов и париков, прошли через марксизм, закончили (вернее продолжают) либеральной демократией (увы, деформированной). 

2) 

Но является ли ряд черт быта афганца (многоженство, неуважение к человеческой жизни, племенная организация общества) некоей безусловной цивилизационной (метакультурной) ценностью, достойной того, чтобы ее оберегать? Моежет ли Мусульманская цивилизация (метакультура) сохранять свою оригинальность без законов шариата и со свободой женщин? 

Является ли демократия и западная экономическая модель явлениями исключительно западных цивилизаций (метакультур)? Или Запад просто первым открыл некие универсалии, которые могут и должны стать достоянием всех метакультур? 

Примечательно, что большинство критиков Запада выбирают объектом своих инвектив гражданскую свободу и демократию. Как будто почвенничество им дорого прежде всего тем, что в их сознании оно связывается с жаждой власти. Ведь сами-то они претендуют на роль если не новых повелителей недемократических систем, то, по крайней мере, их многомудрых идеологов, указывающих дорогу на Незапад, с которого свет. Получается, что вся их цивилизационная оригинальность вырастает из их органической неспособности или нежелания вести диалог.

Дмитрий Ахтырский:

Ф.С. В этом состояло внутренее противоречие евразийства как и любой другой антизападной концепции Нового времени. Уже то, что человек, критикующий Запад, носит европейскую одежду и пишет авторучкой, делает его критику Запада внутренне противоречивой.

Это весьма распространенный способ мышления. Своего рода гегельянское "материя, познав самое себя, себя уничтожает". Своеобразная диалектика. Западное наследие усваивается и используется для отвержения Запада. В пределе этот ход используется адептами возврата человека в животное состояние - таков предел развития интеллекта, на высшей стадии своего развития он принимает решение отвергнуть себя, отказаться от рефлексии и свернуть проект "Человечество". 

Одна из возможных реализаций антивестернизационной стратегии - контролируемо развить у себя западные модели, не дав необратимо трансформироваться социуму, стать конкурентоспособным на арене силового противоборства, разложить Запад изнутри, объединить человечество на своих принципах и вернуть его на желаемый, даже и на дотехнологический уровень. 

Далее о евразийцах и смежном - а есть ли в мире несмежные области? 

Тексты евразийцев исполнены пафоса – настолько, что за эмоциональным накалом ментальные конструкции почти перестают быть заметны. Кроме, пожалуй, одной – Россия перехватывает культурную , политическую, военную – по всем пунктам – инициативу у Запада и отказывается от родства с Европой, осознавая себя особым культурным миром, в котором синтезируются восточнославянская и кочевая (часто использовалось слово «туранская») культура. Панславизм евразийцам чужд – по их мнению, западные славяне постоянно предавали дело интеграции, а постномады на нее охотно пошли. Огромное количество энергии евразийцы тратили на обоснование идеи глубинного родства народов, составляющих по их мнению, особый «евразийский субконтинент» (приблизительно совпадающий с границами СССР, но имеющий потенции к некоему расширению по направлению к югу, на персидском и индийском направлении). 

Особый, весьма интересный вопрос – на каких основаниях Индия и Китай в итоге оказались не охвачены пространством, рассматриваемым как пространство «евразийского» синтеза»? Ex Oriente Lux – слоган на гербе всех адептов девестернизации, начиная с немецких романтиков. Интересно при этом, что «Западом» именуется прежде всего Англия, Голландия и Франция. Италия и Испания оказываются неким «недозападом», или вообще не Западом. Недаром российские почвенники так любили итальянские «святые камни Европы», в том же контексте можно вспомнить «испанскую грусть» светловского хлопца – а о взаимных симпатиях русских и латиноамериканцев, которые вполне по-евразийски «дружат против», вливая энергию в эгрегор антиамериканизма. Известно, что в Латинской Америке русскоязычному человеку лучше представляться выходцем из России. Таким образом, Латинская Америка могла бы быть рассморена неким гипотетическим евразийцем как часть метафизической «Евразии» - не сомневаюсь, что такие евразийцы имеются – вполне допускаю, что мысль Дугина могла развиваться в этом направлении. Что же касается Германии - сама она в лице романтиков осознавала себя именно Востоком, противопоставляла себя западным просвещенческим Англии и Франции и чувствовала родство с Россией и Индией. И вполне симптоматично, что русские славянофилы, разделяя антипросвещенческий пафос немецкого романтизма, при этом считали Германию частью отвергаемого Запада (показательно само слово «немец», манифестирующее отторжение, чужеродность Германии для носителя русского языка). Имело место сочетание германофилии и германофобии. Иногда германофилия была явной, как у ранних славянофилов, штудировавших Шеллинга и Гегеля, нередко – скрытой, намеренно или нет – и ненавистники всего западного (и, в частности, немецкого), вводили в свои сочинения германские философские концепты, даже если изгоняли из речи не только германизмы, но и латинизмы. 

В евразийском же синтезе, из которого, за исключением технологической сферы, демонстративно исключается (хотя тут мы имеем массу противоречивых интеллектуальных ходов, заслуживающих отдельного рассмотрения) Европа, явившаяся извращением христианской цивилизации, Россия сама становится "западным элементом" синтеза. Но славянофилы более не ведут речь ни о панславянском единстве, ни о возврате к византийской культурной традиции - в отличие от своих предшественников, ранних славянофилов и Леонтьева. 

Существовали другие пути на Восток, иной образ Востока, Восток исламский, Восток индийский, Восток китайский, Восток буддийский и так далее. Индийский путь был ориенталистами уже освоен - я выше упоминал немецких романтиков. В России этот путь "застолбила" Елена Блаватская, позже - семья Рерихов. Однако Индия - это огромный культурный континент, подавляющий при чуть менее поверхностным, чем обывательский, взгляде своей интеллектуальной мощью. Доктрина Блаватской никогда на Россию ориентирована и не была - недаром Блаватская покинула ее в ранней юности и более на родину не возвращалась, предпочитая синтезировать европейский оккультизм с индийской мыслью. Рерихи же пытались включить в свой синтез русскую культуру и русское православие - и часто это включение подчеркивали. Однако в итоге получалось что-то скорее индийское, чем русское. Индия подавляла в этом синтезе Россию.

Евразийцы выбирают степной Восток, Восток кочевников. 

Этот выбор обусловлен, в первую очередь, стремлением сделать российскую православную церковь скрепляющей структурой новой идеократии. Один из вопросов, на который трудно дать четкий ответ - совпадает ли "идея-суверен", на пространстве (вполне географическом) которой люди окажутся имеющими статус не гражданина, но подданного (Савицкий, "Подданство идеи"), с восточно-халкидонской ("православной") догматикой? Или же эта идея шире, так как охватывает сугубо светские области? Или же есть между этими идеями существенные противоречия? Отход Флоровского намекает на третий вариант: и к этому вопросу я постараюсь вернуться позднее. 

Народы Сибири и степного Востока несколько столетий прожили в российской империи, сохраняя свои традиции - шаманизм, буддизм, ислам - но не претендуя на утверждение своих традиций в качестве элементов синтеза идеологии государственной - а российское православие таковым элементом было. Судя по всему, евразийцы полагали, что бывшие ранее имперскими подданными носители неправославных традиций сохранят свое лояльное отношение к господству православия - и ни о каком религиозном синтезе говорить не придется, таковой синтез для того же Флоровского был абсолютно неприемлем. 

Соответственно, в такой ситуации потенциальные строители новой государственной идеологии, как подлинные, хотя и несостоявшиеся (пока) наследники большевизма, выбрали вариант, позволяющий избежать в будущем серьезной интеллектуальной конкуренции как с Запада, культурные влияния которого Россия должна минимизировать, так и с Востока, ибо интеллектуальные центры Востока оказывались бы за пределами географического пространства чаемого "синтеза". Евразийцы не могли предположить, что этнографически и антропологические исследования вызовут в будущем взрыв интереса к шаманизму и иным традициям тех, кого когда-то называли "дикарями". "Евразийский буддизм" Тувы и прочих имперских регионов с буддийским населением, по всей видимости, мало интересовал евразийцев, обращавших внимание скорее на этническую, чем на религиозную принадлежность этих народов. 

Вообще этническое и государственное у евразийцев в целом превалирует над религиозным и мистическим. Евразийцам скорее близка этническая мистика, мистика крови и почвы, мистика "быта". И этим они очень близки соответствующим консервативно-революционным движениям в разных странах Европы. В отличие от немецких романтиков и несущих некий анархическо-общинный налет славянофилов евразийцы были при этом строгими государственниками. Евразийцы фактически не считают христианство универсальной религией - Сувчинский пеняет Достоевскому за Пушкинскую речь, за универсалистское отречение от утверждения, что мир спасется "русским Христом", "русским Богом". 

Утверждение последнего абзаца - подчеркиваю - не касается Флоровского, цитату из которого, выражающего его отношение к этнической эмоциональной мистике, я уже приводил выше. 

Итак: что же евразийцы собираются взять для своего "синтеза" от избранного ими в качестве Востока "Турана"? На данный момент исследования не могу отследить ничего, кроме самой идеи "аполлонической недвижности" быта, циклического видения реальности, отсутствия вкуса к трансформации. Кстати - подкреплю свою приведенное выше наблюдение относительно парадоксальной оценки Европы как царства статичных форм и как уносимой всерастворяющим потоком трансформации - причем негативно оценивается как первое, так и второе - можно только вспомнить претензии хармсовского Пакина к Ракукину - цитатой из предисловия к "Исходу к Востоку", приписываемого Трубецкому. "Культура романо-германской Европы отмечена приверженностью к "мудрости систем", стремлением наличное возвести в незыблемую норму". Таким образом, Европа у евразийцев обуреваема двумя демонами - крайними экстремистами, пагубным стремлением к косному покою и суетливой трансформации. Однако описание гармонии подлинного покоя и живого одухотворенного движения евразийцами не приводится - ничего, кроме простых перечислений культурных пространств, где, по их мнению, таковая гармония наличествовала - раннее западноевропейское Средневековье до схоластики, которую евразийцы не жалуют, Византия, и некоторые другие народы "мусульмано-буддистского востока". 

Итак - в "Туране" ценится только некое видимое евразийцами бытовое и психологическое родство, и народы "Турана", можно предположить, рассматриваются чисто биологически, как некая свежая кровь, вливание которой не потревожит русскую культуру в ее основах, коли она отвергнет западный соблазн. Вот красноречивейшая цитата из статьи Савицкого "Поворот к Востоку": 

"Много ли найдется на Руси людей, в чьих жилах не течет хазарской или половецкой, татарской или башкирской, мордовской или чувашской крови? Многие ли из русских всецело чужды печати восточного духа: его мистики, его любви к созерцанию, наконец, его созерцательной лени? В русских простонародных массах заметно некоторое симпатическое влечение к простонародным массам Востока, и в органическом братании православного с кочевником или парием Азии Россия поистине является православно-мусульманской, православно-буддистской страной". 

Сознательно или бессознательно употребляет автор слово "простонародный" - оно показательно. Об интеллигенции речь не идет. Русская интеллигенция отравлена Западом - хотя в революционные годы, по мнению некоторых евразийцев, переживает "духовное перерождение", возвращается к церкви, из которой ушед "народ". "Восточную" же интеллигенцию автор, видимо, не имеет в виду вообще, ее как бы и нет - одни только юрты да стада, да древние народные обряды без всякой интеллектуальной неправославной зауми. И эти "простые люди" с обеих сторон стихийно, почти биологически тянутся друг к другу, их созерцательность - не результат духовной практики, но некая психологическая склонность, витальный темперамент, не более, а вовсе не дхьяна, не чань и не дзэн. И этой народной массе, у которой есть только мистический быт, в котором заключена самая суть жизни, тем не менее, должна быть дана единая идеология, да такая, которая сможет вытеснить большевистскую - идеология, всецело адаптированная государством, ставшим идеократией. И идеологию эту даст та самая переродившая, вернувшаяся в лоно церкви интеллигенция. Но вот о сути этой идеологии - кроме того, что она будет русской, она будет евразийской, она будет не правой и не левой - кроме самых общих слов - евразийцы ничего не говорят. По сути, "идея", на которой строится евразийская идеократия - это кот в мешке, который оказазался бы из мешка извлеченным только в случае прихода котоносителей к власти. 

"...Вне Церкви не может быть праведна мечта о всемирное и истине. Это рано или поздно будет понято всеми, после чего волевая (последняя?) диктатура интеллигенции будет так же стихийно сметена. Тогда совершится великий завет России, сбудется пророческая ее тайна: умудренный и успокоенный народ и прозревшая интеллигенция примирено объединятся под одним великим и всеразрешающим куполом Православной Церкви". - пишет Сувчинский в статье "Сила слабых". Но какая же власть может существовать в идеократическом государстве, как не диктаторская (если не снизойдет умиротворяющее благорастворение воздухов на души, которые в едином порыве добровольно примут единую идеологию), и какая же это будет диктатура, если не интеллигентская - поскольку именно интеллигенция создает и транслирует на весь социум концепты? 

А реформы в церкви есть нечто совершенно немыслимое. "Революция в церкви неустранимо греховна", - говорит Сувчинский в "Инобытии русской религиозности". Он же утверждает непреложность и неизменность догматики, противник самой идеи развития как таковой, история для него есть не последовательность закономерных трансформаций, а череда внезапных непредсказуемых переломов, в которой нет позитивной телеологии - и апокалиптические времена наступают без причины ("Вечный устой"). И он же с пафосом утверждает исторический детерминизм, когда речь заходит о неизбежности планетарного торжества грядущей России: "Европа поняла, правда, не отчетливо и не уверенно, скорее ощутила, грядущий итог Русской Революции и уже содрогнулась перед ним и приняла меры защиты. Она поняла, что итог этот определится не революционной энергией русского коммунизма, а историческим предопределением всего русского народа" ("Сила слабых") - еще одна - злокачественная хотя бы уже потому, что непроясняемая - антиномия одного из лидеров раннего евразийства. Детерминизм или свободное проявление воли высших сил (для людей как бы случайность) - Сувчинский декларирует то одну половину антиномии, то другую. Случайность нужна, чтобы принять революцию, а не отторгать ее (к этой, второй ключевой идее евразийцев я постараюсь перейти в дальнейшем). "Всю форму, всю совокупность неумолимыхъ, трагическихъ событій революціи, совокупность окружающихъ ихъ психического паѳоса и мощи, которые незримо перевели человеческій духъ на совершенно иные пути пониманія —и можно назвать с т и х i й н ы м ъ с у щ е с т в о м ъ революціи.Это новое психическое существо нужно только п р и н я т ь , бороться съ нимъ и уличать его — бесполезно и безумно". Революция есть некий непредвиденный результат сближения Неба и Земли, который следует принять - но прочитывается в этом воспевании мощи ницшеанская силовая мораль. Сувчинский надеется, что революция вознесет Россию на небывалые высоты, а этическое ее осуждение может помешать воспользоваться плодами этого возвышения - таким представляется скрытый мотив тускло или ярко проявляемой евразийцами симпатии к современной им атеистической, большевистской, но обретающей ценимую ими мощь России. А детерминизм появляется, когда необходимо показать, что из падения Россия обязательно восстанет и возглавит человечество, ибо таково неотменимое высшее предначертание. И самая глубина российского падения свидетельствует о небывалости грядущего взлета - говорят антидетерминисты во всем ином и диалектики-гегельянцы в том, что касается будущего России. 

Вернусь к синтезу России и "Турана". Я уже говорил, что со стороны второго потребен в грядущем синтезе элемент по преимуществу биологический. Но это в синтезе грядущем, и о скромной роли Турана в нем можно вычитать только между строк. Зато в качестве компенсации предлагается массированная информационная атака на историческом фронте - и возникает целая мифология синтеза, УЖЕ происшедшего в прошлом - то есть Туран УЖЕ выполнил свою миссию, уже дал, вложил в синтез все ценное от себя. Сходная логика употребляется умеренными христианскими эволюционистами - например Владимиром Соловьевым и Александром Менем - когда они говорят о том, что народы Востока УЖЕ вложили в дело планетарной духовной интеграции все ценное еще до Боговоплощения. Это излюбленный софистический полемический прием - "Демоны были. Мы этого не отрицаем. Но они самоликвидировались". Так поступают эволюционисты и детерминисты, если им потребно оправдание существующего порядка. Так поступали эволюционисты, отвергавшие социал-дарвинизм под девизом прекращения биологической эволюции на человеческой форме, не требующей дальнейших трансформаций. Так поступал Фукуяма со товарищи, декларировавший на одном из этапов своей интеллектуальной эволюции "конец истории".

"Синтез (эволюция, интеграция) был, но он завершен" - как для Гегеля на его собственной философии и завершилось путешествие духа к самому себе. И евразийцы - как ранние, так и более поздние - единодушно оценивают вассалитет Руси по отношению к Орде как факт позитивный. Стоит только вспомнить гумилевский пиетет перед монгольской Ясой и нескрываемое презрение к порядкам удельных русских княжеств. 

Все бонусы выдаются Турану как похвала за былые свершения, но не как приглашение к полноценному сотрудничеству. Вряд ли ранние евразийцы пришли бы в восторг от такой картины будущего, как экстатические танцы вращающихся дервишей в исполнении этнических славян или совершение теми же славянами буддийского ритуала ганапуджа непосредственно в Кремле - а о шаманских практиках, включая употребление психоактивных веществ, не будем лучше и вспоминать. Таким образом, "синтез" евразийцев ограничен - не касается религиозных традиций и предполагает религиозный частичный апартеид. Видимо, свойственен евразийцам и этнофилетизм, представление о тесной связи национальности и религии, крепко сшитый с их этнической мистикой вообще. Сходное положение дел мы и наблюдаем в современной России с ее так называемыми традиционными религиями, которые имеют некие географические ареалы, за пределами которых их адепты сталкиваются с существенными ограничениями их религиозной деятельности. Так, по мнению государства и "православной общественности", буддисты в России желательно должны быть этническими калмыками или тувинцами, или бурятами, или хотя бы быть гражданами соответствующих образований или в оных проживать - а в Москве буддистам, в общем-то делать нечего, поскольку прозелитическая деятельность буддистов в не-буддийских регионах нежелательна. 

В следующих материалах на раннеевразийскую тему, которые мы предполагаем опубликовать, речь пойдет о работе Николая Трубецкого "Европа и человечество", о антизападничестве раннего евразийства и о некоторых других вещах.

Поскольку допустить мы можем все, поскольку любой вариант развития событий имеет ненулевую вероятность при отсутствии абсолютных ограничителей - допустим, что российский имперский крокодил добивается всего, чего он хочет. Что ему удалось проглотить не только солнце, но и всю метагалактику. Что вслед за донецким аэропортом последует Мариуполь, Харьков, Одесса, Киев, Львов, далее - "в границах СССР", затем - "в границах российской империи", после - "куда ступала нога монгольского коня", конечно - проливы, "крест над Святой Софией". И, наконец, вожделенное - русские танки в Вашингтоне и Нью-Йорке. Pax Russiana. 

И что, по достижении этой цели наступит долгожданный покой и благоденствие на Руси? Несправедливый мировой порядок будет, наконец, изменен в сторону мировых свободы, равенства и братства?

Живо представляю себе картину, как в Нью-Йорк для инструктажа свеженабранных работников дорожной полиции прибывает комиссар с образцово-показательным подразделением из Москвы. Старые кадры, понятное дело, не годятся - стиль и методы работы устаревшие, буржуазные и либерастические. Как удивятся жители американских городов, узнавая, сколько и кому полагается давать на лапу - в случае задержания полицией, проблем с открытием и поддержания своего маленького бизнеса, школам, врачам, налоговой, санэпидемстанции (им придется узнать, что это такое и вообще проходить особые курсы этого специфического квазииндоевропейского языка - "российского канцелярита").

О, я не сомневаюсь, что каждый читатель этого текста способен без всякого труда моментально вообразить себе весьма натуральный ряд таких картин.

Какие восторженные картины предстают уму, когда он сосредотачивается на тех очистительных жертвах, которые западный мир принесет во избавление от содомии и феминизма – свои системы образования и здравоохранения, свои суды, свою протестантскую этику, структуры гражданского общества! А чего стоят видения молниеносного вхождения реально-пацанской вертикали власти в освобожденные от содомии места социальной телесности!

Но оставим Запад – он, как полагает русский патриот, пострадает за свои грехи, грехи оккупанта, конкистадора, колонизатора, империалиста и эксплуататора. Посмотрим, чего стоит ожидать от водворения Pax Russiana угнетенным жителям Южной Америки, Африки и Азии.

Посмотрите, за кого болеют в кабаках среднестатистические российские граждане мужеска пола, когда показывают чемпионаты мира по футболу? Неужели за Нигерию, Камерун и Сенегал? Как показывали мои наблюдения, если встречаются, допустим, Португалия и Голландия – болеть посетители русских кабаков будут скорее за Голландию. Почему? Потому что голландцы в их представлении – белые люди, белая раса. А португальцы – какие-то черные. Вдумайтесь – даже португальцы для русских протонацистов (которыми является значительная часть населения страны) недостаточно белы, даже испанцы расово неполноценны!

Представьте себе, что в Россию, как центр нового мирового порядка, съезжаются люди со всего мира – как они съезжались в два первых Рима. Как вы думаете, почему население Греции и Италии по своему антропологическому типу несколько отличается от людей, которых изображают скульптуры Эллады и Рима? Да потому, что обитатели этих стран – продукт смешения всех народов, населявших средиземноморские империи и стремившихся в столицы. Готовы ли русские к тому, чтобы их столицы стали мировыми космополисами? Что в Москве будет не один университет «дружбы народов», а сто? Что Москва по пестроте своего этнического состава уподобится Нью-Йорку, а президентом России станет выходец из Конго или Малайзии?

Итак, в этом варианте реальности сильных внешних врагов у России больше нет – все покорны русскому царю или его аналогу. Из стран третьего мира ушли западные корпорации – поскольку съежились, обеднели, обанкротились, исчезли, а их бывший высший менеджмент преследуется мировой налоговой полицией, взявшей на вооружение лучшие российские методики борьбы с коррупцией. Какое экономическое будущее ждет в Pax Russiana, к примеру, Африку? Неужели расцвет мелкого бизнеса и становление среднего класса, который становится большинством населения континента? Или власть советам, фабрики рабочим, а земля крестьянам? А вот мне почему-то кажется, что все будет, «как при бабушке». Придут люди Дерипаски и Абрамовича, холодноглазые молодые люди, которых штампует «контора». Собственность перепишут на кого надо. Отожмут привлекательные бизнесы. Остальное продадут. Капиталы вывезут. Вот не знаю, начнут ли обращать местное население в прямое рабство – но исключить такого развития событий не могу.

То есть в большой мир придут новые белые сахибы, новые сверхчеловеческие господа, только без киплинговского бремени. Без всякой политкорректности, толерантности и прочих либералистических финтифлюшек. Считающие черных и желтых - и даже значительную часть вполне себе белых - разновидностями обезьян. 

Но тут есть одна загвоздка. Куда хозяева Pax Russiana будут вывозить капиталы? Неужели по-прежнему в западные банки? Но они же окажутся под их собственным контролем! Как и Ницца с Куршевелем! Что же им останется в этих условиях предпринять? Превратить европейцев в рабов-прислугу, чтобы продолжали поддерживать порядок и комфорт на излюбленных новыми хозяевами территориях – а еще изгнать, наконец, оттуда неприятных «мигрантов»? И, главное, не пускать туда второсортных соотечественников – а то от побед русского оружия и рубля у них может возникнуть головокружение от успехов и нежелательное возомнение о себе.

И что же мы увидим в результате? Все ту же, хорошо знакомую нам из сочинений конспирологов картину? Мировое царство «золотого миллиарда»? Который в результате пертурбаций, возможно сократится в числе? Ту же мировую элиту – только в той или иной степени ином составе? Без сомнения, в новом мире первые строчки в ней будут занимать выходцы из России. 

Итак, мы будем иметь классическое восстание рабов в древности – когда в случае победы восставшие становятся новыми господами и набирают себе рабов. Или, скорее, мятеж, в ходе которого одна дворцовая группировка захватывает власть, вытесняя другую.

Ведь война, которую российская власть нынче ведет – это война российской элиты за место в элите мировой. Больше никакого смысла в этой борьбе нет. Никакого проекта, который нес бы миру свободу, гармонию и справедливость, у российской власти нет. Только фиговый листок прикрытия, на котором рукой Хирурга написано «Смерть пи….сам!»

И что же за радость в таком мире будет у российского гражданина? Рафинированная гордость от того факта, что миром правят люди, родившиеся в той же стране с ним? Центробанк вместо ФРС? Сечин вместо Чейни? Упадут от умиления и полного счастья, когда очередной Сталинопутинам милостиво поднимет тост за долготерпение русского народа – и этим удовлетворятся?

Некоторые люди, вполне себе не любящие нынешнюю российскую власть и российские порядки, но не лишенные имперских чувств, рассуждают так: «Крым не помешает России, когда она станет демократической». Оставим в стороне моральные соображения, которые в голову таким «либералам» в данном случае не приходят – и предположим, что России не повредит и все остальные территории планеты. Но откуда берется допущение, что при росте российского влияния и контроля в мире положение дел в самой России изменится в лучшую сторону? И, второе, каким образом такая Россия, как она есть сейчас, сможет улучшить положение дел на планете? Куда она позовет мир? В какое будущее? Может быть, сначала стоит обкатать модели будущего на своей собственной территории – или без тотальной власти над вселенной машинка не фурычит?

Кстати, модели будущего придумывать все равно нужно. Пора уже выбираться из российского тупика – когда самобытность всегда посконна, кондова и домостройна, а нововведения принимаются только тогда, когда они прошли длительную обкатку на том самом ненавистнейшем Западе, даже если речь идет о дизайне желтой городской прессы или сценариях примитивных телешоу.