выход

Оригинал текста - на сайте “Выхода”.

Истинное Я

Учение об “истинном я”, так или иначе, присутствует в большинстве мистических традиций. В новой оккультной традиции (“нео-вечной философии”) речь скорее всего пойдёт о монаде или каузальном теле. В чань и даосизме об “истинном лике, бывшем ещё до рождения” или “изначальной природе”, в брахманизме (не-адвайтском) об атмане, в христианской мистике – о возвращении состояния до грехопадения, состояния безгрешности, восстановлении образа и подобия Божия. В до-осевых1 традициях речь обычно идёт о персональном боге-покровителе (личном гении), или предсуществующей душе. Мифологически, эта высшая душа постоянно находится на небесах (или возвращается туда после смерти индивида), она – наблюдатель, никак не затрагиваемый деяниями и грехами низшего я. Метафорически, высшее я – это спящий, а низшее я – я-персонаж, задействованный в сновидении. Голос высшего я лишь иногда пробивается к сновидческому персонажу и выступает как голос совести, интуиция, глас божий и т.д.

В античной философии высшее я – это Ум. На различении “ума” и “души”, как высшего и низшего я, основана кажущаяся жестокость разделения на обретших “вечную жизнь” и “погибель”. В античных системах бессмертие стяжается ровно настолько, насколько задействовано в сознании высшее, “разумное” я, которое только и имеет шанс на бессмертие по своей природе. Ставший этим разумом бессмертен. Отождествляющий себя с эмоционально-психическим “болотом” души обречён вслед за ним на спуск в “нижний мир”, в “страну теней”, “страну мрака” и окончательную смерть (либо новое земное воплощение). Причём понятно, что под “разумом” не понималась способность к мышлению как таковая. Мышление, находящиеся в плену страстей, эмоций и земных забот, собственно говоря, “разумом” не является. По этой линии идёт и жёсткое гностическое размежевание на “пневматиков”(духовных), “психиков”(душевных) и “гиликов” (телесных), с отсутствием шансов на спасение у последних.

Осознавший своё высшее я осознаёт и собственное бессмертие и незатронутость грехом. Т.е. кармический механизм, который непрерывно воспроизводил невроз человеческого существования с его набором механических реакций, принимаемых за свободу воли, перестаёт здесь действовать2. Личность получает истинное ядро для интеграции. Человек становится “настоящим человеком”. И вот здесь обнаруживается перекрёсток: если именно это было целью пути, то отсюда лицо путника снова поворачивается к миру желаний. Он уже не связан ни страхом, ни механистичностью, он действительно свободен и свободно погружается обратно в космическую игру уже в качестве сознательного игрока. Низшее я, тело (тела) становятся для него орудием наслаждения. (Как для игрока, вспомнившего, что он не персонаж игры, а сидящий за компьютером, но решившего продолжить игру. Против подобного понимания атмана, собственно, и выступал Шакьямуни, показывая нереальность и этого я). Если же освобождённое сознание более не затронуто космической игрой, тогда странник вступает в состояние отрешенности.


Отрешённость

Отрешенность – это состояние полной отстранённости и объективности. Нет ничего в этом мире, что может вызвать возмущение сознания. “Тело подобно сухому дереву, сердце – мёртвому пеплу”. Здесь нет медитации, учения оставлены – больше нет нужды в посредниках, сознание отражает всё, принимает всё, но не пребывает ни в чём. Нет я, остаётся только То. Нет смерти, поскольку некому умирать. Нет оценки. Нет иллюзий. Нет целей. Нет ограничений. Нет страдания. Все вещи уравниваются между собой в своей небытийности.

Вот как описывает подобное состояние Меррелл-Вольф:

“В этом Состоянии я не был объят Удовлетворением, но не было в связи с этим фактом и ощущения потери чего-то. Я буквально не нуждался в Удовлетворении, это состояние или качество осталось как бы ниже меня, и я мог бы вызвать его, если бы захотел. Но важно отметить, что на уровне Высокой Беспристрастности нет никакой нужды в каком-то комфорте или Блаженстве в смысле явной радости или счастья. Если говорить о Блаженстве в связи с Высокой Беспристрастностью, это было бы верно лишь в том смысле, что там нет ни несчастья, ни страдания…

Не знаю, сколько я пробыл в состоянии Высокой Беспристрастности. Я долго бодрствовал этой ночью, далеко за полночь, а состояние продолжало углубляться. Все это время относительное сознание присутствовало как свидетель. Личное сознание как бы сократилось до чего-то незначительного, вроде точки. “Я” распростерлось неограниченно, подобно пространству, объемля и проникая все формы. Насколько могла достигнуть мысль, никаких пределов не было. Мне было совершенно все равно, перейдет ли тело в состояние, обычно называемое смертью, или останется жить. И уход был в равной мере не важен. Все зло, раздоры, трагедии и проблемы этого мира предстали столь незначительными, что это было поистине удивительно. Я увидел, что все человеческие катастрофы, даже самые страшные, были сравнительно лишь “бурей в стакане воды”. Как будто не было и никакой особой нужды в Сострадании. Но с другой стороны абсолютно не было причины, почему бы не предпочесть деятельность среди людей и для людей. С точки зрения этого состояния казалось совершенно невозможным выбрать путь, который был бы ошибочен, или путь, который был бы лучше другого. Не было основания предпочесть продолжение жизни в физическом смысле, но точно так же и не было особого смысла в предпочтении оставить тело. Состояние это было слишком безотносительно и слишком абсолютно, чтобы конкретный выбор имел какое-то значение. Так что в субъектно-объектном смысле я был абсолютно свободен делать выбор, который мне представлялся подходящим. Я предпочел продолжать внешнюю деятельность, но с точки зрения Высокой Беспристрастности в этом не было ни достоинства, ни недостатка. Ибо Там и неверное и верное, равно как и все двойственности, абсолютно растворились в безотносительном.”

Трудно представить, что к этому состоянию можно прийти и на пути бхакти, но это так. Просто бхакти здесь уже не чистое бхакти, бхакти опьянения, но достижение трезвости. Отречение от наслаждения Богом, во имя Бога.

Вот что пишет Мейстер Экхарт:

“Многие учителя славят любовь, как высшее, подобно апостолу Павлу, который говорит: ”какое бы послушание я ни взял на себя, если я не имею любви, я ничто“. Но я ставлю отрешенность выше любви.

Во-первых, оттого, что любовь заставляет меня любить Бога. Но гораздо ценнее, чтобы я привел к себе Бога, чем пришел бы к Богу, ибо мое вечное блаженство заключается в том, чтобы Бог и я стали одно; потому что Бог может лучше войти в меня и соединиться со мной, нежели я с Ним. А то, что отрешенность приводит ко мне Бога, доказываю я так: каждое существо пребывает охотнее всего на своем естественном месте. Естественнейшее и собственнейшее место Бога это цельность и чистота. Они же основываются на отрешенности. Поэтому Бог не может не отдаться отрешенному сердцу.

Вторая причина, почему я ставлю отрешенность выше любви, следующая: если любовь приводит меня к тому, чтобы все претерпевать ради Бога, то отрешенность делает меня восприимчивым к одному только Богу. Это же самое высокое. Ибо в страдании человек обращает еще взор на создание, из-за которого он страдает, отрешенность же, напротив того, свободна от всякого создания”.


Обожение

“Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом”. “Не я живу, но Христос во мне”. Это всегда было наиболее таинственной частью мистических учений. Суть в том, что когда я (высшее Я) предельно самоустраняется в отрешённости, на смену ему приходит Бог.

Описывают это богоявление в смертном теле традиции по-разному. Суфии здесь, видимо, будут говорить о достижении каплей поверхности Океана. Мейстер Экхарт говорил о рождении Бога в душе, подобно тому как Христос родился в Марии. Буддийские тантрики о “ясном свете – потомке”. Создатели Упанишад открывали Бога внутри себя, поняв, что их истинное Я – Атман – это Брахман. Кто-то в этой ситуации осознаёт себя сыном Божиим. Занятно, что даже в махаяне здесь говорится об “ощущении себя сыном Будды”. Кто-то, как Халладж, восклицает “я есть Истина!”. Однако таинство рождения Бога происходит лишь в самой сокровенной части души, все внешние покровы – тело, душа, дух (человеческая природа), по сути, не затрагиваются трансмутацией.

Описываться процесс может и вне всякой теистической привязки. Например, даосы будут говорить о “сокровенной женщине” внутри человека или даже о дыре в сердце, через которую подвижник связан со всем сущим, в которой происходит зачатие золотого зародыша. Но в любом случае нерушимая граница между Творцом и творением, абсолютным и иллюзорным, здесь прорвана. Путник вступает в совсем иной мир, отличный от всего, что было раньше (говоря по-буддийски от “Камалоки”).



ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ЧИТАТЬ ПРЕДЫДУЩУЮ ГЛАВУ ЧИТАТЬ СНАЧАЛА ПЕРЕЙТИ К ОГЛАВЛЕНИЮ


 1Т.е. сложившихся до Осевого времени или незатронутых им.

 2Иную позицию занимал буддизм с его пан-кармизмом – т.е. учением о том, что механизмы кармы продолжают действовать и в высших мирах, хотя и более тонко. В данном же случае речь идёт только о кармических механизмах камалоки – Мира Желаний.

Отредактировано Митя Ахтырский (Янв. 3, 2014 01:35:53)

По рынку с пустыми руками - Дороги и тропы. Часть 7


“Превзойдя святость, вернуться к обыденному”


Достигший этой стадии, собственно, и называется “просветлённым”. Это завершение пути и начало нового (по Рупалоке, этой позиции в Камалоке1 соответствует стадия “обычный человек”). И действительно, просветлённый почти не отличается от обычного человека. Все чудеса остались позади, как и многие “йогические достижения”. Реакции его могут походить тоже на обычные человеческие реакции, да и сам он не видит большой разницы между собой и другими, поскольку прочно находится в состоянии видения “единой природы”. Разве Бог (Дао, природа Будды) не всюду, и есть какая-нибудь разница между просветлённым и непросветлённым (кроме того, что не все это сознают)? Это действительно человек, “стоящий за гранью добра и зла”, но абсолютно не в “суперменском” стиле. Добро для него естественно и спонтанно и даже не осознаётся как добро, такой человек действительно может принести (и приносит) реальное благо людям, даже не задумываясь над этим. Равно как и чудеса вокруг происходят, но никак не связываются им со своим персональным чудотворчеством. Созерцая мир как целое, он понимает бесполезность чуда, никак не влияющего на суть событий.

Его отличие от обычных людей главным образом в абсолютной естественности, его личная воля находится в полной гармонии с Потоком (Дао, Божьей Волей, Намерением). Обстоятельства жизни, статус, местопребывание не имеют для него никакого значения (что, Бога где-то больше или меньше?), равно как, в конечном счёте, жизнь и смерть (что, Бога можно убить?). Ему почти невозможно причинить вред, поскольку все человеческие страсти извне проходят сквозь него, не оставляя следов, чужие воззрения и поступки никак не задевают его.

Это снова стадия социально активная. Даже если подвижник живёт в пустыне или на необитаемом острове, люди его всё равно обнаружат и потянутся. Прятаться от людского внимания ему удобней всего в толпе.



Снятие оппозиций


Если предшествующий путь можно охарактеризовать как путь демеханизации человека, то следующая часть пути связана с его “депрограммированием” путем освобождения сознания от базовых матриц – двоичных кодов. Собственно, процесс этот начался уже давно, и состояние недуальности, характеризующие сознание просветлённого, – первый важный результат.

Но впереди ещё одна завеса – завеса недуальности. Порыв ветра срывает её вместе с последними базовыми архетипами человеческого ограниченного сознания. Вместо понимания недуальности приходит позиция по ту сторону любой дуальности: между космосом и хаосом, существованием и несуществованием мира; тождеством и отличием нирваны и сансары; разделением пракрити и пуруши, познания и любви, мудрости и сострадания – достигнута основа и того, и другого и за пределами и того и другого. Для теиста исчезает и различие я и Бога – ни того, ни другого в этом мире просто нет, ведь Бог существует только для твари.

Мейстер Экхарт пишет о душе: “А между тем, это она, в своем бытии твари, создала ”Бога“ – Его не было прежде, чем душа не стала творением. Раньше я говорил: ”Я – причина тому, что Бог есть “Бог”, Бог существует благодаря душе, но божество – Он Сам через Себя. Пока не было творений, и Бог не был Богом; но несомненно был Он божеством, так как это имеет Он через душу. Когда же найдет Бог уничтожившуюся душу, такую, которая стала (силой благодати) ничто, поскольку она самость и своеволие, тогда творит в ней Бог (без всякой благодати) Свое вечное дело и тем, вознося ее, извлекает ее из ее тварного бытия. Но этим уничтожает в душе Бог Себя Самого и таким образом не остается больше ни “Бога”, ни “души”. Будьте уверены, это – самое существенное свойство Бога. Если достигла душа того состояния, что стала способна страдательно воспринимать действие Бога, тогда ей и не надо иметь больше Бога! Тогда она вновь вечный прообраз, в котором вечно созерцал ее Бог, тогда она вновь Его вечное Слово! Итак, когда Дионисий говорит: “Нет больше Бога для духа”, под этим разумеет он то, что я только что изложил".

Именно здесь происходит постижение тайн, недоступных гнозису: христианин откроет здесь тайну Троицы, буддист постигнет сущность срединного пути. Снимаются ограничения, наложенные на постижение пространством и временем.

Изменяется облик: свет изливается наружу, всякий жест подвижника воспринимается как мудра, всякое слово как мантра. Вот теперь он может стать настоящим учителем.


Трансформа

Здесь мы окончательно уходит в область “сказок о силе”. У нас есть сообщения из разных традиций о преображении материального тела подвижника, в результате которого оно исчезало из физического мира. Но описания самого процесса преображения у нас нет, за исключением хроник неудачных попыток, предпринятых Ауробиндо Гхошем, Миррой Ришар и Сатпремом.

По описаниям, исчезновение тела может происходить после смерти святого или при жизни. Иногда при этом остаются материальные останки в виде ногтей и волос.

В даосизме это будет описано как достижение бессмертия и переход в “алмазное тело” – новое тело “выношенное” подвижником и “родившееся” в момент окончательного просветления. Трансформой будет слияние материального тела с “алмазным”.

В тантрическом буддизме и бон (дзогчен) – это преображение физического тела в “радужное тело” – растворение в пятицветном свете. Фактически это означает прижизненный переход в самбхогакаю – тело блаженства, тело Будды, соответствующее Рупалоке. Поскольку его реальность более высокого порядка, то материальный мир просто исчезает и соответственно физическое тело также растворяется как изжитая иллюзия.

Кастанеда описывает этот процесс как переход в “третье внимание” – одновременное воспламенение/активизацию всех “волокон” структур энергетического тела. Фактически это означает, что сознание теперь собирает не один конкретный мир (этот или иной), а сразу все доступные миры одновременно.

Надо сказать, что подобная трансформация не является обязательным этапом, присущим всем путям. Но состояние одновременного присутствия во многих мирах и отсутствие “постоянного облика” – это важная характеристика достигнутого этапа во всех случаях.


Здесь Шахерезада прекратила свои дозволенные речи, за неимением смысла углубляться дальше. Но отметим, что на пути махаяны, цель которого – достижение состояния Будды, это только несколько более половины пути.

Мы же обратимся теперь к опыту конкретных традиций и учителей.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ



1Речь идёт об изначальном значении терминов “Камалока” и “Рупалока”, в позднейший период термины были существенно девальвированы, особенно в разного рода теософской литературе.

Отредактировано Митя Ахтырский (Дек. 4, 2013 09:21:20)

МАКСИМ АЛЕКСАНДРОВ. ЧАСТЬ 9. ДАОСИЗМ

Дао.

Мистическая традиция даосизма, как мощное древо, уходит корнями в глубины шаманской архаики, достигая ветвями небес Рупалоки. Окончательный вариант даосизма, несомненно, испытал и сильное влияние буддизма. Но всё же его особенность – это именно архаичная нерасчленённость мистического, оккультного (магического), философского и религиозного (причём религиозного часто самого архаичного пошиба, “народной религии”). В даосизме нет ничего рационального. Любая оформленность, планомерность, ясность, с даосской позиции, есть подмена сути. Нет здесь и разделения на тело и дух. Дао нельзя познать, его можно только претворить, воплотить в собственной телесности. Здесь нет никакого теизма, даже в намёке, хотя Дао может сколько угодно персонифицироваться и отождествляться с архетипическими персонажами. В конечном счёте, следовать Дао – это и значит превратить мир в собственное тело, а тело уподобить миру (“пребывать в единотелесности”).

Даосизм не терпит пафоса, в Дао нет никакого величия, красоты и прочих “божественных” атрибутов, оно уподобляется самому ничтожному в мире, пустотности и отсутствию, оно позволяет всем вещам быть и возвращаться к небытию без всякого творчества, любви и воли-принуждения. Оно просто основа всего – бытия и небытия, покоя и превращений. Пребывая во всём оно, не пребывает нигде и не отягощает вещи своим присутствием.

Дао (его переводят как “Путь”, но более точным переводом будет, например, “крыша в пути”, поскольку “Дао” состоит из иероглифов “голова” и “идти”), в принципе, соответствует тому, что выше было обозначено как “поток” – это незримая сила, несущая всё сущее по пути беконечных превращений, нерушимая неизменность изменчивости, хаос, вечно порождающий космос. Суть даосской практики именно в том, чтобы слиться с Дао, т.е. с единственно вечным в этом мире и за его пределами, и свободно и вольно превращаться вместе с вещами, не теряя непрерывности. Способ, которым действует Дао, именуется “недеяние” (увэй) – абсолютная естественность/спонтанность. Человек, утверждая свою волю (волю эго), действуя целенаправленно и рационально, опираясь на ценностно окрашенные бинарные оппозиции, “теряет дао” – идёт против потока. Но, и пребывая в бездействии, поток он отнюдь не обретает, поскольку неверные реакции приобретает ещё в утробе матери. Таким образом, для того чтобы действовать спонтанно, естественно, без принуждения, но неодолимо, человек должен сначала стать “настоящим человеком”. А для этого надо долго учиться, а ещё больше разучиваться.



Даосский путь.

Сравнивая даосизм с другими традициями, можно обнаружить ряд пересечений с тантрическими практиками индуизма и буддизма (причём речь явно идёт об общих корнях, а не о взаимном обмене), алхимией и… практиками тольтеков, описанными Кастанедой1 (здесь параллелей, пожалуй, больше всего).

Первый этап пути связан с овладением медитацией2, включающей практики, подобные шаматхе и випашьяне. После опустошения сознания оно концентрируется на теле – сначала в районе солнечного сплетения, затем в районе переносицы. При этом может происходить визуализация сложной “внутренней географии”. В районе ниже пупка находится резервуар жизненных сил. Выше обретается “природный человек”, который в результате концентрации начинает пробуждаться (вместе с хтоническими силами). Концентрация на переносице (зоне внутреннего наблюдателя) приводит к приоткрытию “небесного (третьего) глаза” (что, в частности, позволяет созерцать свой организм “изнутри”). Стадия эта называется “Претворение пути”, а полностью её реализовавший – Человеком Дао.

На втором этапе медитация становится естественным состоянием, которое может быть достигнуто даже в самых неблагоприятных условиях. Здесь становится важной строгая нравственность и воздержание в сочетании с социальным взаимодействием (хотя бы в стенах монастыря). Интенсивно изучаются доктринальные тексты. Практикуются строгие диеты (вплоть до длительного голодания). Медитация направлена на пробуждение движения малого круговорота энергии в теле. Тело в даосизме предстаёт как именно энергетическая структура, с неразрывными психо-физическими характеристиками. Внутренняя энергия должна быть скоррелированна с движениями энергий во внешнем мире, прежде всего с суточным движением светил. В результате медитации малого круговорота небесный глаз открывается полностью, озаряя ослепительным светом “тьму миров”, происходит и полное пробуждение, а затем смерть “природного человека”3. Последняя проявляется как психоэмоциональные расстройства, вплоть до реального переживания физической смерти. Прошедший через эти врата покидает “Нижний мир” и переходит в “Средний”. В сердце у него остаётся странная пустота, как бы “отверстие”, которое затем будет служить ему для связи с высшей реальностью. Реализовавший эту стадию именуется сянь (святой, блаженный, небожитель).

На третьей стадии подвижник фактически не выходит из осознанного состояния даже в обычной деятельности (стадия не-медитации). Это стадия полной “интроверсии” и минимизации своего присутствия в мире, овладения даосскими искусствами (например, формирование “тела сновидения” – в даосизме душа инь) и понимания скрытого смысла писания. Она соотносится с Небом, Землёй и Человеком, т.е архетипической реальностью космоса.

На следующем этапе происходит сложнейший процесс алхимической трансмутации, в которой тело уподобляется алхимическому тиглю. Три этапа этого “великого делания” – работа с семенем, энергией и духом.

Семя – цзин (“сексуальная энергия”) – это то, что наделяет “полнотой существования”. Путём трансмутации через проведение каналами “большого круговорота” (открываются все энергетические каналы) оно становится чистой энергией – ци. Это “прежденебесная энергия”, запас которой ограничен и у обычного человека не восполняется, а только растрачивается в процессе жизни. Дух – это то, что в теистических системах назвали бы теофанией – богоявлением. Для даосов же “энергия ци” становится духом – шэнь.

Энергия в теле входит в космический ритм, микрокосм полностью уподобляется макрокосму.

Тело ощущается пустым, дыхание осуществляется через кожу, в пустоте сердца зарождается и вынашивается божественный зародыш.

Его рождение означает, что отныне подвижник обладает двумя телами, одно из которых бессмертно. Он становится Настоящим человеком и переходит в Высший мир .

Затем, когда подвижник реализует уровень Духовного человека, энергия полностью претворяется в дух.

Если Средний мир – это мир космоса (объединяющий миры видимый и невидимый), то в Высшем мире Дао это сам Хаос, всепорождающая пустота. Здесь действуют в чистом виде силы энергии инь и ян. Это “прежденебесный мир”. Единственная оппозиция здесь – между Великим Пределом Космоса и Беспредельным Хаоса.

Для Достигшего Предела исчезает и это различие, он достигает состояния совершенномудрого, пребывающего в нерушимом единстве с Дао в любой его ипостаси. Никакие материальные ограничения для него больше не существуют.



Шкала.

стихийный4

Нижний мир


эфирный

Человек Дао

Куньлунь

астральный

Средний мир

Человеческий блаженный (сянь)

28 небес (?)

Ленфэн (“гора прохладного ветра”)

Земной блаженный (сянь)

Небеса землепашцев (?)

Сяньпу (“висячая площадка”)

Небесный блаженный (сянь)

Великая чистота

Обитель Тай-ди и Лао-цзы. Звезда Цзи-вэй

огненный

Высший мир

Настоящий человек (чжэнь жэнь)

Высшая чистота

Обитель Паньгу

разум5

Совершенномудрый, духовный человек (шэнь жэнь)

Нефритовая чистота

тёмный град Сюаньду – нефритовая столица


Достигший предела

Небо великих Ло (архатов)



1Причём о литературном заимствовании речь не идёт, поскольку работы, описывающие эти практики в Китае, вышли в свет уже после выхода книг Кастанеды.

2Благодаря высокой интенсивности практики медитация может иметь характер практически аскетического упражнения.

3Переход в высшую сферу осуществляется через утрату, смерть, исчезновение, которые есть ни что иное как “распрограммирование” сознания, освобождение его от кодов пройденного уровня, и утрата соответствующей этому уровню самоидентификации – я-идентичности. Т.е. “потерю собственного я”, “смерть” путник переживает неоднократно.

4В работе “Восхождение в сферу разума” я выбрал следующую шкалу для описания базовых миров/состояний на пути мистика:

Сфера стихий

Эфирная сфера

Астральная сфера

Сфера огня

Сфера разума (верхняя)

Схема эта, в принципе, ничем не лучше других, но необходима нам как шкала для соотнесения терминов различных традиций. Она неплохо работает, когда необходима детализация мифической (архетипической) космографии, но в соотнесении её со “стоянками” – стадиями мистического пути – необходимо иметь в виду, что последние всегда включают в себя сферу уже пройденную, сферу актуальную и затрагивают сферу вышестоящую, которая проявляет себя как “состояния”, т.е. пока что уникальный мистический опыт, прозрение ещё не достигнутого/реализованного, вспыхивающий и гаснущий огонёк маяка.

5Наиболее обширная по охвату из известных мне метрик – буддийская. Она членит мироздание на три громадных области: Камалоку, Рупалоку и Арупалоку. Переведя её на язык теистических архетипов, мы может соотнести их с Божеством в Себе (не творящим), Божеством Творящим (Богом) и Творением.

Все упомянутые выше сферы (кроме верхней сферы разума) будут соотносится с Камалокой.

Мифологически Камалока обычно предстаёт как Мировое Яйцо, где желток Земли окутан оболочками-сферами. Это Космос, сотворённый мир, пребывающий в безначальном Ничто/Хаосе/Вселенском Океане.

Рупалока же – мир более высокого порядка, включающего бесчисленные сферы миров-камалок, являющихся и исчезающих, как пузыри в океане.

Отредактировано Митя Ахтырский (Дек. 8, 2013 06:26:03)

МАКСИМ АЛЕКСАНДРОВ. ДОРОГИ И ТРОПЫ. ЧАСТЬ 9. ИНДИЯ.

Индия

Индийская мистическая традиция существует не менее трёх тысячелетий.

Уже в ранних Упанишадах появляются термины Атман и Брахман, а также утверждение об их тождестве, что практически несомненно свидетельствует о достижении мистиками “сознания Рупалоки”. Однако длительное время это учение было тайным и не выходило за пределы узкого круга посвящённых. Позднее оно получило развитие в философии Адвайта-Веданты.

Суть этого базового для индийских традиций учения в утверждении Брахмана – абсолютной реальности, неопределимой, неизменной, трансцендентной, предельно-сущностной. Для постигшего её изменчивый мир рассевается как туман, скрывающий солнце – “Брахман реален, мир – обман”. В качестве истинной сущности любого индивидуального сознания Брахман выступает как Атман1.

В отличие от неизменного Брахмана, “иллюзорное” мироздание находится в непрерывном процессе циклического развития, развёртывания и свёртывания, чередуемого периодами пралайи – несуществования. Залипшее в нём сознание, в силу ложного самоотождествления с различными аспектами иллюзорного мира, вечно пребывает в круге перерождений.

Многие базовые понятия получили развитие в системе санкхья.

Согласно санкхье, Бытие делится на два принципиально различных, непересекающихся уровня: Пурушу и Пракрити. Пуруша – неизменное и абсолютное духовное бытие – аналог Брахмана и Атмана Упанишад. Нельзя приписать ему какие-либо характеристики, даже сознание. Сознание это отражение света Пуруши в Пракрити. Пракрити – изменчивый становящийся мир, циклически колеблющийся между проявленным и непроявленным (авьякта) состояниями. Перевод её как “материи” будет не совсем точен. В санкхье Пракрити имеет скорее природу божественной энергии, постепенно сгущающейся внизу до плотноматериального уровня. В состоянии авьякта она разъединена с гунами2, своими основными миротворящими качествами, и именуется Прадхана. После соединения прадханы с гунами начинается процесс миростановления, развёртывания, “овеществления” пракрити. В этом процессе доминирование постепенно переходит от гуны саттва через раджас к тамасу. В результате последовательно развёртываются 23 таттвы: первая из них носит имя “буддхи” – свет сознания, состоящий из чистой саттвы. Затее возникает аханкара – самосознание (рефлексия), затем 11 индрий – манас (интеллект), пять чувствующих и пять действующих индрий, которым в физическом теле соответствуют органы чувств и члены тела. Затем 10 материальных таттв – 5 танматра – это тонкие сути стихий, и пять махабхута (элементов), вплоть до чисто материального бытия – мира плотных вещей. В ранней теистической санкхье выделяется 25-я таттва – Махан Атма (Великий Дух) (24-й таттвой условно считается Пуруша), универсальная, распадающаяся на отдельные потоки Буддхи. Это Ишвара – личный бог, Творец (заметим, что его бытие относится к категории Пракрити). Ишвара – тот, кто вбирает в себя миры при переходе к авьякта и затем вновь творит их. Что касается Пуруши, то он в принципе не вовлечён в эти процессы. В атеистической санкхье Пуруша состоит из отдельных пуруш, незримо стоящих за каждым личным существованием, в теистической это лишь грани Единого Пуруши – Атмана3.

В процессе эволюции духовной традиции брахманизм становится индуизмом, распадаясь на шиваизм и вишнуизм. Возрастает значение чисто теистических систем (самые последовательные из которых – двайта и бхакти). На мистическую традицию сильнее всего повлияло развитие шактизма (в рамках шиваизма). На первый взгляд, эта система достаточно далека от санкхьи (особенно ранней, атеистической). На смену “идеалистической”, “психологической” картине мира пришла энергийная. Мир стал рассматриваться как лила – бесконечная игра божественной энергии. Но суть и метрика мистических путей при этом в целом сохранились. Место Брахмана занял безличный Парамашива, Абсолют, проявлением которого являются Шива (как Ишвара, Бог) и Шакти (божественная энергия, аналог пракрити).

Суть пути по-прежнему заключается в обратном восхождении – преодолении всех уровней “объективации” Шакти, которые имеют характер её ограничения, дробления, вплоть до застывания виде косной материи.



Шкала

Условная шкала

Санкхья, миры

Шиваизм, миры

“тела”


джайнизм

Сфера стихий

Антарикша

бхуварлока

Пранамайя-коша.

Антарлока

аддхалока

Эфирная сфера

сваргалока

маномайякоша

Урдхвалока. Боги вайманика и джьётишка

Астральная сфера

Мир огненный

Махат

махарлока

виджняномайякоша

грайвеяка

Рупалока

Джаналока

джаналока

анандамайякоша

Шивалока

аннутаралока

Тапаслока

тапалока

сиддхи

Сатьялока

сатьялока

Арупалока

Пуруша

Парамашива (Абсолют)

Шивамайякоша. атман


Шива-лока есть проявление чистой божественной энергии. Тапалока – мир Шакти как майя-шакти, поскольку весь созданный мир – это майя.

Джаналока – мир Брахмы – Бога нашей кальпы (мирового цикла).

Махарлока –мир Праотца Праджапати – прародителя богов и асуров.

Это область чисто-нечистого – шуддхашуддхи, т.е.ограничения божественной энергии пятью завесами. Это: 1.Время как ограничение вечности 2.Карма, судьба, необходимость 3.Ограниченная энергия 4.Ограниченное знание 5.Привязанность, желание.

Вместе эти пять оболочек создают единичную, ограниченную душу (здесь, пурушу) наделённую качествами отделённости и субъективности.

Сварга-лока – мир богов. Это уже область психики, вовлечённой в материальный мир.

Путь мистика может описываться и через концепт «обретение тел», о которых человек, привязанный к материальной телесности и её потребностям, даже не подозревает: пранамайя – тело жизненной энергии, маномайя – тонкое тело ума-рассудка и эмоций, виджнянамайя – высшего сознания, интуиции, анандамайя – блаженства, радости. И наконец полное освобождение достигается через осознание своей тождественности Абсолюту.

В таблице приведены также миры, описываемые джайнизмом. Джайнизму принадлежит особенно заметная роль в разработке чрезвычайно важного для индийской традиции концепта кармы. Именно карму (рассматриваемую как особого рода субстанцию) джайны считают причиной залипания (буквально) души-дживы в иллюзорном мире. Соответственно, путь освобождения требует сначала приостановки, затем полной остановки притока новой кармы, затем уничтожения/сжигания уже накопленных запасов. Первая задача решается в четыре этапа: контроль тела, ума и речи; жёсткая ахимса; достижение отрешённости, кротости и непреклонности; сосредоточенная медитация на заданную тему. Вторая – жёсткой аскезой.

В следующей главе мы подробно рассмотрим описание мистического пути на примере ключевого вишнуитского памятника – Бхагаватгиты.


1 Такое понимание термина Атман характерно именно для тайного учения Упанишад, а позднее Адвайты. В общем же обиходе “атман” понимался как “душа”, “индивилуальность”. Именно против такого понимая атмана, как субстанционального я было направлено учение Будды об анатмане (не-я).

2 Гуны в какой-то мере аналог начал инь и ян китайской натурофилософии. Саттва – начало светлое и спокойное, раджас – страстное, огненное, тамас – тёмное, инертное.

3 Подобная двойственность вообще характерна для индийских систем, одни из которых рассматривают истинное Бытие (и соответственно освобождение Мукти) как Единство (Веданта, Шиваизм), другие, как множественность полностью освобождённых душ (джайнизм, буддизм в описании Мира без форма (Арупалока)).

МАКСИМ АЛЕКСАНДРОВ. ДОРОГИ И ТРОПЫ. ЧАСТЬ 10. БХАГАВАТГИТА

За три тысячелетия индийская традиция открыла громадное разнообразие путей и практик, ведущих к конечной цели. Обозреть их даже кратко не представляется возможным. Поэтому для примера мы рассмотрим только один памятник мистической мысли – Бхагаватгиту (представляющий традицию вишнуизма).

В этой книге Кришна последовательно рассказывает Арджуне о нескольких мистических путях, каждому из которых посвящено несколько глав. Особенность изложения в том, что все они могут быть рассмотрены как параллельно, так и стадиально.

Начинается рассказ с санхья-йоги. (Подробное развитие эта система получила в Йога-сутре Патанджали). Как известно, эта система предполагает длительную подготовку, но здесь разговор переходит сразу к сути пути, реализуемого тем, кто уже оставил чисто религиозные пути и учения (Веды). В результате практики органы чувств “отделяются от своих предметов”, и подвижник достигает ясности духа, входит в состояние самадхи. Т.о. эта йогическая практика буквально “отделяет” сознание от вещного мира – йогин произвольно “отключает” чувства, в то время как натренированное и иссушенное аскезой тело предельно минимизирует свои физические потребности. Но только ощутив вкус высшего сознания, йогин утрачивает вкус к предметам чувств, не испытывая к ним ни влечения, ни отвращения. Это истинное господство над чувствами, подчинёнными разумом-манасом – путь к истинному покою/отрешённости.

Это, однако, не означает уход от мира – напротив, перед практиком разворачивается обширное поле совершенствования через практическую деятельность. Этому вопросу посвящены две следующие главы Гиты, рассказывающие о карма-йоге: йога действия и йога жертвы Брахмо. Контроль над чувствами не решает проблему активного эго-сознания, связанного с манасом, в то время как карма-йога – эффективное средство против любой эгоцентрации. Смысл её в должном исполнении дел (“своей дхармы”) без привязанности к результату. Но и после этого ещё остаётся опасность неконтролируемых аффектов, базирующихся на гуне раджас. Полное преодоление власти гун возможно лишь достигшему Атмана, поэтому ищущему предлагается сосредоточиться на этой цели и свершать все действия как жертвоприношение, посвящение Наивысшему:

26. Слух и другие чувства приносят иные в жертву на огне обузданья;
Звук и другие предметы чувств на огне чувств иные приносят в жертву.
27. Иные все движения чувств, жизнеспособность
Приносят в жертву на огне самообузданья, мудростью возжённом.
28. Другие имущество, подвиги, упражненья йоги, изученье Писаний,
Мудрость усердно приносят в жертву, стойкие в обетах.
29. Вдыханье выдыханью и выдыханье вдыханью иные приносят в жертву;
Удержав ток вдыханья и выдыханья всецело предаются пранаяме.
30. Иные, ограничив пищу, свою жизнь в жертву Жизни приносят;
Все они сведущи в жертве, грехи уничтожили жертвой.
31. В вечное Брахмо идут те, кто вкушает амриту остатков жертвы;
Не для того этот мир, кто не жертвует, как для него быть иному, Каурава?
32. Распростёрты многообразные жертвы пред ликом Брахмо;
Знай: они все рождены от действий; это познав, ты будешь свободен.
33. Жертва мудрости лучше вещественных жертв, подвижник;
Мудрость полностью все дела объемлет, Партха.

Полностью очистившись от эгоистических мотиваций, подвижник достигает покоя отрешённости и, значит, освобождения.

Итогом карма-йоги, йоги действия становится йога отречения от действия.

Третьей идёт джняна-йога, йога познания, смысл которой – окончательное укрощение манаса. Первым этапом её является йога самообуздания – успокоение ума, сосредоточенного на Боге. После этого методом концентрации–випашьяны сознание направляется на постижение высших истин: что есть Брахман, атман, Бог (Ишвара), карма? Инструментом познания здесь становится виджняна – высшее интуитивно-логическое познание. В результате достигается познание-переживание Единства, Бога как абсолютного совершенства всего сущего. Вершина этого опыта – созерцание Вселенской формы :

5. Вижу богов в Твоём теле, также множество разных существ, Боже!
Владыку Браму, сидящим на лотосе-троне, всех риши, божественных змиев;
16. Вижу Тебя повсюду в образах неисчислимых, с многочисленными руками, чревами, устами, глазами;
Владыка всеобразный, Твоих начала, середины, конца не вижу!
17. Венчанного, лучезарного, всеозаряющего, со скипетром, диском,
Труднозримого, неизмеримого, в блеске огня и молний я Тебя вижу!
18. Ты высочайшее, Непреходящее (АУМ), подлежащее постиженью, кров высочайший вселенной,
Ты бессмертный хранитель вечной дхармы, Ты неизменный Пуруша, так мыслю.
19. Безмерномощного, неисчислиморукого, без конца, середины, начала,
Солнце-лунноокого вижу Тебя; жертвенным пламенем пылают Твои уста, Ты озаряешь весь этот мир своим блеском,
20. Ибо то, что между землёй и небом, преисполнено одним Тобой, также все стороны света.
Узрев Твой чудесный, ужасающий образ, тройственный мир трепещет, Махатма.
21. Эти сонмы богов в Тебя вступают, трепеща, сложив руки; другие (Тебя) славословят, восклицая “Свасти!”.
Великие риши и сонмы совершенных воспевают Тебя в прекрасных гимнах.
22. Рудры, Адитьи, Васавы, Садхьи, Вишвы, Ашвины, Маруты,
Ушмапы, сонмы гандхарвов, якшей, асуров, сиддхов на Тебя восторженно взирают.
23. Твой великий образ со многими очами, устами, о долгорукий, со многими руками, бёдрами, ступнями,
Со многими туловищами, со многими торчащими клыками узрев, миры трепещут; я - также.
24. Неба касаясь, Ты сияешь огромными, палящими очами, многоцветный, разверзнув зевы;
Увидев Тебя таким, трепещет до глубин моя душа, не нахожу ни решимости, ни покоя, о Вишну!
25. Узрев подобные огням губительного времени Твои страшные зевы с торчащими клыками,
Не узнаю сторон, не нахожу спасенья; будь милостив, богов владыка, обитель мира!
(…)
28. Как водные потоки многих рек отовсюду стремятся к океану,
Так эти витязи людского мира в Твои палящие уста стремятся.
29. Как мотыльки, в блестящее пламя попав, гибелью завершают стремленье,
Так на гибель вступают миры в Твои зевы, завершая стремленье.
30. Ты, облизывая со всех сторон миры, их поглощаешь пламенными устами;
Наполнив сияньем весь мир, Твой страшный жар его раскаляет, о Вишну!
31. Поведай, кто Ты, ужаснообразный, смилуйся владыка богов; Тебе поклоненье!
Стремлюсь Тебя познать, изначальный, но постичь не могу Твоих проявлений.
Шри-Бхагаван сказал:
32. Я Время…

Непосредственно после описания ужасающей вселенской формы следует глава о Йоге благоговейной любви. Учение о бхакти получило развитие позднее, это основное направление развития индийской средневековой мистики. Здесь же благоговейная любовь по отношению к Богу – скорее, альтернатива страху и преклонению перед величием.

Далее в тексте выстраивается иерархия йог: лучшим признается метод, когда подвижник полностью сосредотачивает свой ум на Боге. То, что объектом предпочтеительного сосредоточения Является именно Бог (Ишвара), а не безличный Абсолют, объясняется только тем, что на образе личного Бога сосредоточиться проще. Неспособному к такому сосредоточению предлагается путь упражнений (хатха-йоги). Неспособному к упражнению – путь соверщения любого действия как жертвоприношения. Самым лёгким (хотя и эффективным) признается путь отречения от плодов.

Идеал подвижника на этой стадии описывается так:

13. Без ненависти к существам, сострадательный, милосердный,
Без собственности, без самости, равный в горе и радости, терпеливый,
14. Всегда довольный йогин, постоянный в единении, самообузданный, твёрдый в решеньях,
Вручивший Мне сердце и разум, преданный Мне, он Мне дорог.
15. Перед кем не робеют люди, кто пред людьми не робеет,
Кто свободен от радости, нетерпения, страха, волненья - тот Мне дорог.
16. Сосредоточенный, решительный, хладнокровный, неунывающий, чистый,
Покинувший все начинанья, чтущий Меня, он Мне дорог.
17. Кто не радуется, не ненавидит, не тоскует, не вожделеет,
Кто хорошее и дурное покинул, благоговейный, тот Мне дорог.
18. Равный к недругу, другу, равнодушный к бесчестию, славе,
К холоду, жару, приятному, неприятному, от связей свободный,
19. Равнодушный к хвале, порицанью, молчаливый, что б ни случилось, довольный,
Бездомный, стойкий в помыслах, благоговейный, такой человек Мне дорог.
20. Чтущие здесь возвещённую бессмертную Дхарму.
Преисполненные веры, благоговейные, поставившие Меня высшей Целью, дороги Мне чрезвычайно.

Собственно, это и есть состояние отрешённости, исхода из миров Камалоки.

Следующие главы посвящены уже высшему постижению: различению Пракрити и Пуруши (Брахмана) (“Йога распознавания между полем и познавшим поле”), и освобождению от трёх гун :

“Если он озарения, деятельности, даже заблуждения, Пандава,
Не ненавидит, когда они приходят, и не желает, когда они уходят,
23. Если он не колеблется гунами, пребывая безучастным,
Если, сказав: ”Гуны вращаются“, - отстраняется не волнуясь,

То это приводит к освобождению от рождений и смертей.

И наконец, в главе ”Йога высочайшего духа"описывается переход к Запредельному, Атману.

Следующая глава текста Максима Александрова - “Буддизм” - содержит таблицы, которые я перенести на форум не могу. Поэтому тут ограничусь только ссылкой на исходный текст на сайте Выхода.

Следующая глава текста Максима Александрова - “Неоплатонизм”. Тоже содержит сложную таблицу, поэтому на форуме - только ссылка.