О русской истории ::: Часть 5 ::: Призрачная империя
Рассмотрим подробнее, что собой представляла «держава» Олега и Игоря (конец IX — середина X века) — Русская земля.
В пользу того, что уровень её политического развития соответствует стадии супервождества свидетельствуют масштабы — число уровней надобщинной организации больше трёх, отсутствие специализированного аппарата управления — и то, что после смерти каждого правителя его завоевания приходится повторять заново.
Судить об устройстве этого политического образования позволяют летописные сообщения, некоторые иностранные источники и археологические данные.
Отмечу сразу, что «Русская земля» не былинный оборот, а самоназвание. Слово «земля» в древнерусской лексике означало государство. Соответственно, Русская земля — государство русов. Под русами понимались не все его жители-подданные, а исключительно правящая этнополитическая группировка. Так стало называться осевшее в Киеве многонациональное воинство Олега.
Как уже упоминалось, специализированная военно-торговая общность, именуемая русью, была хорошо известна славянам и ранее, и, очевидно, новые пришельцы с севера в эту категорию вписались. В следующей главе я постараюсь показать тесную связь между новой киевской русью и старой — черноморской.
Олегова русь не встроилась в существующие институты полянского общества, а надстроилась над ними как более высокий уровень политической организации. Археологически это выразилось в постройке дружинного поселения на Лысой горе (Самбатаса?) и появлении скандинавских вещей в Киеве.
Приобретение полянами новой власти имело несомненные плюсы — защиту от хазар и старых недругов — древлян. Сама же военно-политическая организация руси от полян, судя по всему, больших расходов не требовала, так как была экзополитарной —осуществовала за счёт военной добычи и даннической эксплутации дальней периферии [1]. Подчинённые и оданеные славяне в организацию руси не входили, а считались «созниками» — пактиотами (по выражению Константина Багрянородного [2]).
Помимо Киева, русь обитала и в других «русских градах», а славяне — в своих «славиниях».
Ситуация в Киеве меняется только в середине X века, когда дружинный посёлок на Лысой горе был оставлен, и центр власти переместился на Подол — фактически новый город, общий для полян и руси.
Даннические отношения были универсальной связью, охватывающей и соединяющей воедино все части сложной и многоаспектной политической организации. Не вызывает сомнения многофункциональность присущего ранним обществам даннического комплекса. Помимо чисто редистрибутных целей, он решал и иные задачи, структурируя политическое пространство, маркируя позиции правитель — поданные, старший — младший, сильный — слабый, цивилизация — варвары, свой — чужой. Перемещение и концентрация отчуждаемых в виде дани престижных ценностей было одновременно перемещением/концентрацией харизмы/легитимности [3] ранних правителей, обеспечивающей их влияние на громадных и труднопроходимых пространствах, чисто военный контроль над которыми из единого центра был технически невозможен.
Систему даннических отношений времён Олега позволяют реконструировать тексты ПВЛ и НПЛ:
Се же Олегъ нача городы ставити, и устави дани словеномъ, кривичемъ и мери, и устави варягомъ дань даяти от Новагорода гривенъ 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягомъ.
В лето 6391. Поча Олегъ воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань по черне куне.
В лето 6392. Иде Олегъ на северяне, и победи северяны, и възложи на нь дань легъку, и не дастъ им козаромъ дани платити, рекъ: «Азъ имъ противенъ, а вамъ не чему».
В лето 6393. Посла къ радимичемъ, рька: «Кому дань даёте?». Они же реша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мне дайте». И въдаша Ольгови по щьлягу, яко же и козаромъ даяху. И бе обладая Олегъ поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а съ уличи и теверци имяше рать (ПВЛ. С. 20—21).
И реша греци: «Чего хощеши, дамы ти». И заповеда Олег дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключь, и потом даяти уклады на рускыа грады: первое на Киевъ, та же на Чернигов, на Переаславль, на Полтескъ, на Ростов, на Любечь и на прочаа городы (ПВЛ. С. 24).
Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави Словеномъ и Варягомъ даяти, и Кривичемъ и Мерямъ дань даяти Варягомъ, а от Новагорода 300 гривенъ на лето мира деля, еже не дають (ПСРЛ. Т. 3. С. 107).
...и возложи [на греков] дань, юже дають и доселе княземь рускымъ (ПСРЛ. Т. 3. С. 108).
Представив всё это в виде схемы, мы получим примерную потестарную модель древнерусской политии, где просматриваются несколько уровней системы:
- Центр (Русская земля — бывшая земля полян — Киев, Чернигов, Переяславль, Любеч). Получатель дани, возможно, осуществлял выплаты варягам и словенам (под которыми, видимо, имеется в виду захватившая в Киеве власть северная русь). Обеспечивает поступление византийской дани на север.
- Периферия — славинии, платящие дань Киеву (эксплуатировались через полюдье).
- Дальняя периферия (Ростов, Полоцк, вероятно, Новгород) — платит дань варягам и, возможно, Киеву. Получает дань с Византии.
- Варяги — получают дань, поставляют на Русь воинов.
- Византия — платит дань Руси. Получает от Руси воинов и в ходе торговли экзотические северные товары.
В договоре Олега с греками (начало X века, по ПВЛ) русскими городами, имеющими великих и светлых князей, названы Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч «и прочие грады». Константин Багрянородный (середина X века) к городам «Внешней Руссии», посылающим «моноксилы» в Константинополь, причислил Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов и Вышгород.
Нетрудно заметить, что часть городов находится на севере, вне зоны киевского полюдья (кроме, возможно, Смоленска), а другие сосредоточены в среднем Поднепровье, на территории полян (Киев, Чернигов, Переяславль, Любеч, Вышгород) [4].
ПВЛ говорит о четырёх великих князьях в этом регионе. Четыре города здесь называет Константин Багрянородный. На сложную политическую структуру указывает и арабский сюжет о трёх городах русов — Куябе, Славии и Артании, — в каждом из которых свой царь, причём главный — царь Куябы [5]. Наиболее вероятна днепровская локализация и этих центров (они на одной реке). Вопрос, о каких городах идёт речь.
В XI веке Киев, Чернигов, Переяславль (три города, посылающие, по ПВЛ, в X веке корабли в Царьград) были реальными центрами Русской земли — столицами старших Ярославичей. Однако согласно той же ПВЛ Переяславль был основан Владимиром только в конце X века. Археологические же данные для X века показывают, что тремя значительными центрами Поднепровья этого времени были Киев, Чернигов и Смоленск/Гнездово [6].
Вступая в международные отношения, Русская земля не делегировала полномочия одному главному правителю. Договор подписывали представители всех князей — архонтов руси (но не славян).
Текст договора 944 года, расшифровывая состав посольства, показывает, что каждый посол представлял особого русского князя. Элиту русов в 911 году представляют 15 послов, в 944-м — 25 послов и 26 купцов, в 957-м — княгиня, её племянник, 22 посла и 44 купца. Число послов, очевидно, и здесь равно числу князей. Но утверждать, что каждый из князей имел особые земельные владения, было бы рискованно. По данным Константина Багрянородного, все русские «архонты» отправляются в свои полюдья из Киева.
Нет оснований считать, что все «архонты» находились в родстве (хотя, кажется, во втором договоре власть династии усиливается). Великие князья договора Олега — это, очевидно, те самые «мужи», посаженные Рюриком и Олегом в Ростове, Полоцке и Любече.
О том, как реально титуловались «архонты» судить трудно. В текстах договоров и вообще русских источниках до XI века термины «мужи», «боляре», «старейшины», «князья», «архонты» взаимозаменяемы и обозначали одну и ту же категорию высшей русской элиты. Каждый из её представителей имел собственную дружину и источники дохода — город, в котором он правил, или/и собственный маршрут полюдья. Например, в середине 10 века Свенельд собирал в свою пользу дань с уличей.
К реконструкции руси как полиэтнической [7] правящей корпорации для X века может быть привлечён археологический материал.
В X веке в киевских некрополях присутствуют: трупосожжения, погребения салтовского типа, погребения с конём, погребения с рабыней (в т. ч. скандинавские), срубные захоронения. Большинство труположений ориентированы на запад, но есть ориентированные и в другие стороны света. Обряд погребений — неоднородный. Ряд захоронений воспринимаются как христианские [8]. Если в Киеве (и особенно в Чернигове) присутствует заметный восточный, салтовский элемент [9] и этнически нейтральный «общеевропейский», то для северных городов речь идёт о славяно-скандинаво-угро-финско-балтском синтезе [10].
С середины X века (когда славянизируются имена руси, а понятия «варяги» и «русь» в летописи начинают различаться) можно говорить о складывании особой дружинной культуры. «В дружинной среде широко распространяются вещи-гибриды — оружие, конская сбруя, украшения, пиршественная посуда, изготовленные с использованием драгоценных металлов, богато и пышно декорированные и демонстрирующие на первых порах эклектичное, но со временем всё более органичное соединение восточных и византийских, кочевнических и западнославянских, венгерских и скандинавских орнаментальных мотивов, стилистических и технических приёмов» [11]. «Хотя обряды захоронения продолжают демонстрировать полиэтничность и поликультурность элиты, появляется «новый дружинный обряд», сплотивший различные по происхождению элементы» [12].
Одним из элементов культуры руси было христианство. О крещении русов источники регулярно сообщают начиная с середины IX века. Несмотря на это, значительная их часть продолжала оставаться язычниками. Вероятен перешедший по наследству от донской (салтовской) и черноморской руси ритуальный комплекс, связанный с сакрализацией личности верховного правителя [13].
Круг славянских обществ, охваченный древнерусским полюдьем, был не слишком устойчив.
Древляне. Старые противники полян были, согласно ПВЛ, «примучены» Олегом в 883 году. После его смерти «затворишася» от Игоря, были вновь побеждены и обложены данью больше прежнего. При этом они вполне суверенно управлялись собственными князьями. В 945 году древляне убили Игоря, нарушившего неписаные правила игры и пытавшегося собрать дань по второму разу, после чего попытались взять реванш: по мнению древлян, теперь покориться должны были поляне. Реакция киян: «Намъ неволя; князь нашь убьенъ, и княгини наша хочетъ за вашь князь» (ПВЛ. С. 41), была древлянами вполне ожидаема. Как, впрочем, и требование Ольги: «…да в велице чти приду за вашь князь, еда не пустять мене людье киевьстии» (там же). То есть весь вопрос для них упирался в проблему престижа победителей и сохранения лица побеждёнными. Учинив над древлянами жестокую расправу, Ольга, очевидно, ликвидирует княжение и создаёт там новую властную инфраструктуру: «уставляющи уставы и уроки; и суть становища её и ловища» (там же. С. 43).
Дреговичи. Когда Киевом были оданены дреговичи, неизвестно. Вероятно, это сделал Игорь, поскольку даже в походе Олега на Царьград их представители не участвовали. Дреговичи имели своё княжение, но упомянут лишь один их князь — Туры (варяг, пришедший из-за моря во второй половине X века). О его подчинённости Киеву ничего неизвестно. Только Владимиру удаётся посадить в Туров своего сына/пасынка Святополка.
Уличи и тиверцы. В IX веке, очевидно, платили дань болгарам. Олег ими был отражён, но затем тиверцы приняли участие в походе Олега. С 920-х началось их подчинение Русью, завершённое в 940-м Свенельдом, которому они и платили дань. В 944 году участвовали в походе Игоря. В третьей четверти X века их земли были заняты печенегами.
Северяне. В 884 году северян победил Олег и перевёл их дань на Киев («възложи на нь дань легъку», ПВЛ. С. 20). Власть руси здесь (в отличие от волынцевцев) оставалась внешней, местная элита пользовалась полной автономией — растут городища с посадами, окружённые селищами. По-видимому, существовало около десяти самостоятельных вождеств [14].
Упоминаются Константином Багрянородным среди пактиотов Руси. По мнению Е. А. Шинакова, в 940-х годах северяне обрели независимость, составив конфедерацию с вятичами и частью радимичей [15]. Большая часть территории, видимо, была инкорпорирована в состав «Русской земли» во второй половине X века [16] (возможно, в 960-х).
Радимичи. В IX веке платили дань хазарам (деньгами, видимо, дирхемами), частично входили в Волынцевское объединение. В 885 году добровольно перешли под покровительство Олега. После похода Олега не упоминаются, не упомянуты и среди пактиотов. Очевидно, после смерти Олега обрели независимость. Покорены Русью в 984 году. Ни племенное, ни русское княжество не упоминается.
Племена Волыни. Принимали участие в походе Олега. Племя лендзян упоминается среди пактиотов руси (940-е). К середине X века вошли в состав Чешского государства. Завоеваны Русью в конце 970-х годов, но в церковном отношении продолжали подчиняться Пражскому архиепископу. Окончательно покорены: Червенские города — в 981-м, Белые хорваты — в 992-м. Из Киева был посажен князь. В 1018 году отошли к Польше. Возвращены Русью в 1031-м.
Рассматривая зону киевского полюдья, можно отметить, что входившие в неё племена сыграли не самую значительную роль в становлении Киевской Руси. Между существовавшими в ней племенными центрами и племенными княжениями, центрами волостей и удельными княжествами киевского периода преемственность не просматривается [17] (исключение составляет земля дреговичей).
Иную картину мы видим, обратившись к северу. Группа живущих там племён выделяется на страницах ПВЛ достаточно чётко.
«Имаху дань варязи изъ заморья на чюди и на словенех, на мери и на всехъ, кривечехъ» (ПВЛ. С. 18) [18]. Из последующих событий становится понятно, что не только взимали дань, но ещё и «володели». В призвании Рюрика участвуют чудь, словене и кривичи, причём чудь могла включать разные угро-финские племена. Рюрик контролирует Ладогу, Изборск, Белоозеро, Ростов, Полоцк и Муром (Изборск, видимо, в землях чуди; Белоозеро — центр племени весь, археологически фиксируется с X века; Ростов — центр мери, Сарское городище, вероятно, центр вождества; Муром — область угро-финского же племени мурома; Полоцк — важный центр кривичей). По всем этим городам сели (и, по-видимому, как и новгородцы прозвались Русской землёй [19]) варяги-находники. Новгород (Рюриково) строится как центр словен.
Представители перечисленных племён, кроме муромы, участвуют в походе Олега на Киев. В Киеве Олег «устави дани словеномъ, кривичемъ и мери» (ПВЛ. С. 20; весь выпадает из списка вслед за муромой). «И бе обладая Олегъ поляны, и деревляны, и северяны и радимичи» (там же). То есть северных племён в этом списке нет. Чудь, словене, кривичи и меря участвуют, однако, в походе на Царьград. На этом фоне получение дани с Византии Полоцком и Ростовом не выглядит странно, удивляет скорее отсутствие Ладоги, Новгорода и Смоленска (может быть это «прочие грады»?). В Полоцке и Ростове, оказывается, сидят великие князья «под Олгом суще». Но в торговле с греками напрямую они не участвуют. В 944 году словене и кривичи вместе с варягами, русью, полянами и тиверцами участвуют в походе Игоря. Сажая своих сыновей по городам, Владимир первым делом назначает князей в Новгороде, Полоцке, Турове и Ростове [20]. Первые епархии, учреждённые после принятия христианства, находились в Киеве (988), Чернигове (992), Белгороде и Юрьеве (1030), Переяславле (1050) — все в Русской земле в узком смысле слова, а также в Новгороде (ок. 990), Полоцке (ок. 1000) и Ростове (ок. 1070). Наконец, лучших мужей для населения новых южных городов Владимир «нарубал» от словен, чуди, кривичей и вятичей. Всё это показывает совершенно особый статус северных земель по сравнению с зоной киевского полюдья. Их центры — Ростов, Новгород, Полоцк — играют выдающуюся роль и в Киевский период [21].
Очевидно, что если о ранней Киевской Руси можно говорить как о союзе, то именно применительно к этой зоне. Если связи центра системы (Русской земли) с периферией (зоной полюдья) можно охарактеризовать как редистрибутные [22], то даннические отношения Севера с Киевом для эпохи Олега — Игоря весьма сомнительны. Рассказ ПВЛ об установлении Олегом дани словенам, кривичам и мери принципиально по-другому звучит в НПЛ. Там словене выступают получателями дани, а кривичи и меря платят дань варягам. Зато на основании летописной статьи о получении Ростовом и Полоцком части византийской дани можно поставить вопрос о существовании связей реципрокных. То есть правящие там элиты (частью варяжского происхождения) получали свою долю византийских престижных товаров из Киева в обмен на лояльность и военную поддержку. Сомнительно, что киевские князья могли представлять военную угрозу для дальних северных земель. Но дары без отдара, приток престижных товаров, контролирующийся Киевом, — это могло реально привязать их к формирующемуся государству узами благодарности/службы/зависимости. По мере упрочнения позиций киевских князей эта связь могла заменяться реальной зависимостью.
Роль варягов, черноморской руси и Византии в жизни Русской земли, а также факторы, позволившие ей перейти из стадии супервождества («призрачной империи») к раннему государству, мы рассмотрим в следующей главе.
[1] Об этих золотых временах киевляне, согласно НПЛ, вспоминали ещё в XI веке: «…теи бо князи не збираху многа имения, ни творимых вир, ни продаж въскладаху люди; но оже будяше правая вира, а ту возмя дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны…» (ПСРЛ. Т. 3. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 104). Вира — штраф, уплачиваемый убийцей. Продажа — торговая пошлина.
[2] «[Да будет известно], что приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда [Новгорода или Ладоги — града на озере Немо (Ладожском). — М. А.], в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски [Смоленска. — М. А.], из Телеуцы [Любеча. — М. А.], Чернигоги [Чернигова. — М. А.] и из Вусеграда [Вышгорода. — М. А.]. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся к крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочии Славинии — рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лёд, вводят в находящиеся по соседству водоёмы. Так как эти [водоёмы] впадают в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] входят в эту самую реку и отправляются в Киову. Их вытаскивают для [оснастки] и продают росам. Росы же, купив одни эти долблёнки и разобрав свои старые моноксилы [очевидно, те на которых приплыли в Киову. — М. А.], переносят с тех на эти вёсла, уключины и прочее убранство… снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются в Витичеву, которая является крепостью-пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трёх дней, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр» (Константин Багрянородный. Об управлении империей : [греч.] текст, пер., коммент. М., 1989. С. 45, 47). Заметим, что городок Витичев был на собственно полянской территории.
[3] В ранних обществах легитимность власти обычно обосновывается её сверхъестественной (сверхобыкновенной) природой. Власть осуществляет носитель сверхъестественной силы — харизмы (проявлением которой является удачливость, ум и т. д).
[4] С XI века именно эта территория называлась Русской землёй в узком смысле.
[5] Число три в данном сообщении вряд ли случайно. Оно, как не раз отмечалось, имеет особое значение в ПВЛ: Ной делит землю между тремя сыновьями, три брата правят полянами, три брата приходят из-за моря к словенам и чуди, между тремя сыновьями делит владения Святослав, трём наследникам оставляет власть Ярослав. (Можно вспомнить и неизменных трёх сыновей сказочных царей.) Всё это невольно наводит на размышление о трехчастности как оптимальной для Руси модели организации сакрального и политического пространства.
[6] Большие курганы в Ладоге, Чернигове, Гнездове, видимо, указывают на существование здесь особых «династий» (в Чернигове — четыре больших кургана, в Гнездово — десять).
[7] Лингвистический анализ имен руси (до середины X века) дал довольно неожиданные результаты. На пять-шесть славянских имён приходится три-пять иранских (вспомним присутствие в пантеоне Владимира двух иранских, предположительно алано-асских, божеств — Хорса и Семаргла — и наличие несомненных салтовских погребений среди захоронений Киевского дружинного некрополя), три чудских и одно балтское, отсылающие к Восточноевропейскому северу (к балтийско-финскому типу относятся некоторые киевские захоронения с конём), два-три фризских и четыре известных во Франции. К собственно скандинавским или известным как скандинавам, так и другим северным народам относятся 26 имен (в т. ч. Аскольд, Дир, Олег, Игорь, Ольга, Свенельд). В курганных некрополях, связанных с открытыми торгово-ремесленными поселениями, среди поддающихся этническому определению захоронений: в Тимерёво — 13% скандинавских (против 12% славянских и 75% финских), в Киеве среди элитарных камерных погребений, возможно, 36% скандинавских. Хронист начала XI века Титмар Мерзебургский писал о «быстрых данах» как об одной из важных составляющих народа Киева и его «провинции» (См. Титмар Мерзебургский. Хроника : в 8 кн. М., 2009. С. 178). Варягов-скандинавов возможно искать не только в числе прибывших вместе с Рюриком, Аскольдом, Олегом и позднее, но, очевидно, и среди руси арабских источников. Здесь можно вспомнить и шведов-посланников Русского каганата, и русов (несомненных скандинавов), встреченных Ибн Фадланом в Булгаре.
Интерес вызывает значительный пласт имён, отнесённый А. Г. Кузьминым к кельто-иллирийскому кругу (восемь иллирийских, включая одно известное славянам, 12—14 кельтских, три кельтских, известных венетам, три семитских, использовавшихся кельтами; среди кельтских — несколько принадлежащих британским кельтам). Кельтскими, в частности, он признает имена Рурик, Синеус и Трувор. По мнению Кузьмина, это частично объясняется кельто-иллирийским происхождением постепенно славянизированных венетов и ругов-русов Руяны, возможно, составивших основу дружины Рюрика, частично (кельто-британские) — походами Рорика Датского на Англию.
Как многократно отмечалось, в середине X века при смене поколений имена руси сменяются на славянские: на смену Игорю, Ольге, Свенельду, Малку (вероятно, семитское Малх) приходят Святослав, Мстиша, Добрыня, Малуша (Икмор и Сфенкел — соратники Святослава — могли принадлежать и к старшему поколению).
[8] Каргер М. К. Древний Киев : Очерки по истории материальной культуры древнерусского города. Т. 1. М.; Л., 1958. С 135—137. Булкин В. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX—XI веков. Л., 1978. С. 13—14.
[9] Петрухин В. Я. Норманны и хазары на юге Европы //Образование Древнерусского государства : Спор. пробл. : Тез. докл. / Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто, Москва, 13—15 апр. 1992 г. М., 1992. С. 62.
[10] Булкин В. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Указ. соч. С. 69—70.
[11] Там же. С. 141.
[12] Там же.
[13] Образ священного царя, зависимого от жрецов и окружённого табу, и его властного заместителя рождается, прежде всего, при чтении восточных источников, особенно известного отрывка о царе русов из Ибн Фадлана. Вопрос, насколько этот каган русов может быть соотнесён с киевским князем, дискуссионен. 400 дружинников-богатырей, везде сопровождающих царя русов, особых сомнений не вызывают. То, что самые надежные из них умирают и бывают похоронены вместе с царём, археологического подтверждения пока не получило (впрочем, и Игорь, и Святослав, а возможно, и Олег, погибли вдалеке от своей столицы). 40 девушек-наложниц — интересная деталь, подтверждающаяся позднейшим сообщением о 800 наложницах князя Владимира. Половая мощь царя была, видимо, существенной частью его харизмы (отсюда, видимо, и публичность половых сношений царя русов, если только это сообщение не результат впечатлений от обычаев русов самого Ибн Фадлана).
Ряд мотивов, связанных с сакрализацией княжеской власти, выявил А. П. Толочко в работе «До питання про сакральнi чинники становлення князiвскоi влади на Русi у IX–X ст.» (Археологiя. 1990. № 1. С. 16—17).
Тридцать три года продолжается правление киевского князя (Олега и Игоря). Оба они погибают осенью (символ старения и утраты сил): неудачник Игорь — от руки врагов, удачливый Олег — сражённый роком (волхв — оракул, конь — проводник в царство мёртвых, змея — ипостась Волоса, Щековица — змеиная горка, где погребен Олег, — его святилище). Множественность могил Олега показывает его позднейшее почитание. Толочко выдвинул гипотезу о ритуальном расчленении тела Олега и погребении его в разных местах для передачи благодати земле, однако проще предположить, что могилы изначально принадлежали разным Олегам (можно вспомнить Олега Моравского, Х-л-га), постепенно слившимся в единый образ. Впрочем, существующие в древлянской земле две могилы разорванного пополам Игоря, возможно, укладываются в эту схему. Примечательно стремление как можно сильнее повредить тело убитого князя (разорванный Игорь, обезглавленный Святослав) для уничтожения его жизненной силы и обеспечения безопасности победителя; последующее почитание также, видимо, должно было умилостивить душу покойного. Через соприкосновение с кровью победитель перенимал мощь побеждённого князя, очевидно, поэтому Мстислав зарезал Редедю, а печенежский князь сделал из черепа Святослава кубок (семь веков спустя победителями также будет использован череп Шейбани-хана).Приводились примеры остатков княжеского культа и в позднейшие времена, например люди брали для спасения и исцеления кровь и части одежды убитого в Киеве князя Игоря Ольговича (1147). Сани княгини Ольги, хранящиеся в Пскове, и связанные с нею памятные места также говорят о существовании её культа. Со святыми князьями (а в это число входят почти все князья, умершие насильственной смертью) соседствуют князья-оборотни, рыскающие серым волком (князья-авантюристы Всеслав Полоцкий и Вольга (Олег) Святославич), с волком сравнивают Игоря древляне. Вполне в духе Фрэзера в ранний период власть князя могла легитимно наследоваться через его убийство более достойным соперником (Аскольд/Дир и Олег, Игорь и Мал (сорвано Ольгой, оказавшейся харизматичнее Мала), Рогволод и Владимир, Ярополк и Владимир, Редедя и Мстислав, примеры из саг), причём в большинстве этих случаев победитель должен был получить жену или дочь убитого.
На этом рубеже образ священного царя начинает соединяться с образом дружинного князя, наделённого прежде всего не родовой или связанной с титулом, а личной харизмой, которую необходимо постоянно подтверждать (что характерно для предводителей викингов). Право на власть Олега обеспечивает его несомненная харизматичность, его удачливость, необыкновенная хитрость и прозорливость, которую даже христиане-византийцы принимают за сверхъестественные способности; на магические возможности Олега указывает само прозвище «Вещий». В отличие от Олега его жертвы Аскольд и Дир не выдерживают экзамена на харизму. Их поход на Царьград летописец признаёт неудачным. Значение могла иметь и неупомянутая в летописи смена веры, не уберегшая незадачливых (не способных к провидению) князей от ловушки, расставленной вещим Олегом. Загадки Ольги не смогли разгадать древлянские послы и потому потеряли право на жизнь. Проигравшие войну с Византией (что, впрочем, летопись всячески маскирует) Игорь и Святослав в роковой момент оказываются только с малой дружиной (большую они накануне отпускают, или она уходит сама?), как бросает дружина и отказавшегося от борьбы за престол Бориса. Право на власть обеспечивают даже не столько сила, удачливость, доблесть и щедрость (Владимир щедр, а Ярослав скуп), сколько хитрость и коварство (характерная черта предводителя викингов). Ольга «переклюкала» и древлян, и византийского императора. Ярополк погибает, доверившись Владимиру. Ярослав расправляется с новгородцами, заманив их к себе во дворец, а потом обманывает и служивших ему варягов (заметим, согласно саге об Эймунде Ярицлейв пытается коварно расправиться с предводителем наёмников, но тот оказывается слишком проницательным). Причём это качество проявляют именно «вещие», «святые» и «мудрые» правители.
В дальнейшем получившая развитие идея святости и исключительности князя и княжеского рода, особая харизма князя исключала его замену лицом некняжеского происхождения, так что убийство Аскольда и Дира Олегом перед лицом истинного князя Игоря, вероятно, позднее по происхождению, но необходимое обоснование исключительности Рюриковичей. Всё это делало князя необходимой фигурой даже в обществах, вплотную приблизившихся к республиканской форме правления, а принадлежность харизмы всей династии обусловило правление в форме коллективного сюзеренитета.
[14] Шинаков Е. А. Племена восточной Европы накануне и в процессе образования древнерусского государства // Ранние формы социальной организации : Генезис, функционирование, ист. динамика. СПб., 2000. С. 325.
[15] Там же С. 327—329.
[16] В XI веке она уже входила в её состав.
[17] Горский А. А. Политические центры восточных славян и Киевской Руси : Проблемы эволюции // Отечественная история. 1993. № 6.
[18] В том, что Изборск населяли именно кривичи, археологи сомневаются (Булкин В. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Указ. соч. С. 82).Очевидно, центром кривичей, вошедших в объединение во главе с Рюриком и участвовавших в цареградском походе Олега, был Полоцк. В свою очередь кривичи-пактиоты русов 940-х, скорее всего, входили в зону влияния Смоленска. Открытым остаётся вопрос, какие кривичи участвовали в походе Игоря. Во второй половине X века при Рогволоде снова усиливается значение Полоцка. В целом кривичи находились на гране двух зон потестарности — зоны киевского полюдья и автономной северной зоны.
[19] «И беша у него варязи и словене и прочи, прозвашася русью» (ПВЛ. С. 20).
[20] ПВЛ. С. 54.
[21] Любопытно при этом, что в летописи за X век полностью отсутствуют Ладога, Тимерёво (прото-Ярославль) и Смоленск/Гнездово — главные внеплеменные центры международной торговли. Далеко не факт, что они контролировались Киевом. Да и регулярный контроль над Новгородом весьма сомнителен (саги, действие которых происходит в это время, сообщают о сменяющих здесь друг друга независимых конунгах).
[22] Т. е. основанные на уплате дани.
| читать предыдущую часть | оглавление | читать следующую часть |
