Историкам нередко предъявляется претензия: почему они свои монографии по древнерусской истории начинают, условно говоря, «с Рюрика». Почему не со скифов, трипольцев или праиндоевропейцев? А дело всё в том, что истории страны, государства и народа — это разные истории. На одной и той же территории (страна) за тысячелетия (даже за века) народы и государства, генетически никак (или почти никак) не связанные, могут меняться неоднократно. Точно так же как государство может за века существования почти полностью сменить свой этнический состав, основную территорию и государственный язык (пример — Рим/Византия). Поэтому историки и выбирают ту точку, где все эти три истории начинают максимально сближаться.

Для любителей исторической мифологии, разумеется, такой проблемы не существует. Как правило, мифология «крови и почвы» исходит из аксиомы о неизменности и единстве земли, крови (генотипа), культуры, языка, фенотипа (вроде формы черепа и цвета волос).

Поясню, о чём идёт речь. Грубо говоря, исторические представления об этногенезе бывают «позитивными», логическими или мифологическими. «Позитивные» данные поставляют исторической науке смежные или вспомогательные дисциплины: о фенотипе — антропология, об истории языка — историческая лингвистика, о культуре (культурах) — археология, о земле — историческая география, климатология, геология, о «крови» — генетика. Это то, что «можно потрогать», и то никто не гарантирует, что буквально через год новые открытия этих дисциплин не изменят всю картину. Кроме того, ни один археолог и ни один генетик не гарантируют, что носители срубной археологической культуры или носители генома Р1а говорили на индоевропейском языке. Это отождествление — логический вывод. Историк, делающий такие выводы, стремится найти наиболее вероятное предположение, дающее наименее противоречивую картину на основании всех видов источников. Мифологический подход тоже имитирует подобную процедуру. Но вывод для него очевиден уже в самом начале, а сама процедура отбора и интерпретации материала напоминает мировосприятие параноика: всё, что не вписывается в навязчивую, ценностно окрашенную идею, автоматически отбрасывается. Такой автор ищет по всему миру конкретно десять пропавших колен израилевых (допустим) — и, разумеется, находит (от Аляски до Полинезии).

Достаточно ярко эти подходы видны на примере индоевропейской проблемы. Так мифологические теории, легшие в основу нацизма, выводили индоевропейцев-арийцев из Скандинавии, наделяли их «нордическим» фенотипом и объявляли высшей расой, принесшей цивилизации во все уголки планеты (населённой главным образом недочеловеками). Ныне в российской массовой культуре эта теория пользуется исключительной популярностью, только родиной становится Восточно-Европейская равнина, а праиндоевропейцев ничтоже сумняшеся именуют уже не арийцами, а русами. Есть у этой мифологии научное ядро? Несомненно. В основе её (как и в своё время в основе мифа о скандинавской прародине) лежат вполне определённые (мифологически переосмысленные) научные гипотезы.

Действительно, есть основания полагать, что праиндоевропейская языковая общность сформировалась в циркумпонтийской зоне, т.е либо на южном, либо на северном, либо на западном берегу Чёрного моря. Наиболее вероятно, что микромиграции в этой зоне происходили регулярно (сначала с южного на северный берег, через западный, потом в обратном направлении. Большая часть таких микромиграций археологическими методами надёжно не фиксируются¹). И последней областью, где праиндоевропейцы обитали, были именно черноморские степи.

Действительно, есть основания предполагать наличие значительных миграций носителей индоевропейских языков оттуда в разных направлениях (в Западную Европу, в Центральную и Южную Азию, на Средний и Ближний Восток). Маркером миграций с некоторой степенью вероятности можно условно считать гаплогруппы Р1а (восточная ветвь) и Р1б (западная ветвь индоевропейцев). Т.е. на этом последнем основании есть возможность считать, что балто-славянская и индо-иранская ветви разделились позднее, чем отделились от западно-европейских и балканских ветвей. В языковом отношении этому разделению в какой-то степени соответствует изоглосса кентум-сатем, имеющая более позднее происхождение².

Наконец, действительно, балто-славянские языки³ являются наиболее архаичными, т.е. ближе других располагаются к реконструируемому праиндоевропейскому языку. Это свидетельствует о значительной «автохтонности» их носителей, т.е. о том, что их миграция на север в лесную зону достаточно рано изолировала их от языковых контактов. Потому что чем более бурной была история народа, дальними его миграции и активными цивилизационные контакты, тем большим изменениям подвергался язык.

Т.е. здесь, вопреки мифологии, мы имеем явное свидетельство того, что древние балто-славяне, заняв свою нишу, минимально участвовали в событиях мировой истории до того момента, как в I тыс. н.э. появляются на страницах письменных источников.

Само выделение балто-славянских (первоначально и германских) языков с наибольшей вероятностью датируется III тыс. до н.э., когда из черноморских степей на север (вплоть до Скандинавии) мигрируют носители культур штрихованной керамики и боевых топоров. Скорее всего, к балто-славянам относятся последовательные Среднеднепровская (3200 -2300 до н.э.), Сосницкая (II тыс. до н.э.) и Лебедевская (XI-VIII вв. до н.э.) культуры на стыке нынешних границ России, Украины и Белоруссии. Это единственная область достаточно широкого достоверного распространения славянских гидронимов (наряду с балтскими).

(по Буйнову Ю.В.)

Вопрос о соотнесении с протославянами тех или иных археологических культур — один из самых спорных в историографии.

Самое надёжное здесь — опираться на твёрдо установленное соответствие между славянами и пражско-корчакской археологической культурой III/V – VIII вв. Место её зарождения совпадает с зоной преобладания славянских гидронимов, а последующее распространение — с известными из источников данными о расселении славян в Европе. Находки артефактов этой культуры демонстрируют очень невысокий уровень развития материальной культуры. Горшки в качестве основной посуды, безинвентарные погребения с трупосожжением. Трудно предположить, что это следствие деградации, приведшей к утрате обширной номенклатуры ремесленных изделий и предметов обихода — например, мисок. Логичнее считать этот уровень изначальным и вполне соответствующим соседним балтским лесным племенам. Весьма близок и антропологический тип балтского и пражско-корчакского населения. Если некоторые лингвисты предположительно датируют разделение балтских и славянских языков тысячей лет до н.э., то с точки зрения культуры те и другие неразличимы до II-III вв. н.э. Да и в дальнейшем многие культуры с равной степенью вероятности определяются и как балтские, и как славянские. Например, Киевская и наследующая ей Колочинская (скорее, славянская) и Псковских длинных курганов (скорее, балтская). Выделение славян из общего балто-славянского массива, возможно, связана с продвижением их к югу в Верхнеднепровский бассейн, туда где и находилась вероятная прародина балто-славян, которую потом временно (в I в до н.э.) заняли зарубинецкие племена. Киевская культура (со II в.н.э.) является именно такой — славянизирующейся постзарубинецкой.

Славянизация балтских племён, несомненно, происходила и в последующем.

Пражско-корчакский антропологический тип (мезокранный, широколицый) славяне принесли на запад, где он характерен для чехов, словенцев и т.д. Характерен он и для современных украинцев. Из летописных славянских племён им обладали хорваты (Западной Украины), уличи, тиверцы, древляне.

Более точно границы расселения даны здесь.

Другой тип, характерный скорее для аборигенов Южной Прибалтики (германизированных кельто-иллирийцев, судя по гидронимике) — промежуточный узколицый — приобрели славяне суковско-дзедзицкой культуры (с V в.), к VII в. достигшие балтийского побережья. Т.о., эта культура оказалась славянизированной. Подобный тип стал характерен для балтийских славян и древних поляков. Именно представители этой группы мигрировали затем на северо-восток, положив начало новгородским словенам и псковским кривичам. Язык новгородцев ещё долго отличался от языка Южной Руси очень заметно. Носителями близкого антропологического типа были полочане, радимичи, дреговичи. Память о миграции со стороны Польши сохранялась в летописном предании о Радиме и Вячко («братьях из лях») — эпонимах радимичей и вятичей.

Вятичи и смоленские кривичи имели тип долихокранный, широколицый, более характерный для угро-финнов и балтийских племён с сильным финским субстратом⁴. Вероятно, это поздно славянизированные восточно-балтские народности. Само название «кривичи», кстати, происходит от балтского «криве» — жрец. Дольше всех (ещё в XII веке) сохраняла балтский язык народность голядь (галинды), жившая на территории нынешних Московской и Смоленской областей.

Наконец, поляне, северяне и часть вятичей верхней Оки имело четвёртый антропологический тип — промежуточный, узко-среднелицый, характерный для народов Причерноморья. Т.е. основной этнический субстрат здесь тоже местный, дославянский.

Истории этой группы стоит коснуться подробнее. Савары (савиры, северяне⁵) упоминаются ещё Птолемеем (II в.). Слово «савар» иранское и означает «тёмный», что образует пару со словом рус — «светлый».

Иранский субстрат у северян и их южных и западных соседей просматривается и в антропологическом типе (неизменным в этих местах со скифских времён) и в этнонимах (анты, сербы, хорваты). Именно эта соседняя с северянами славянизированная группа (которой, скорее всего, соответствует Пеньковская археологическая культура) сыграла решающую роль в продвижении славян на Дунай и Балканы (VII в.). Заметим, что у балканских славян присутствие восточно-индоевропейской гаплогруппы Р1а невелико, а доминирует гаплогруппа I (древнеевропейская «кроманьонская»).

Культурный уровень этих славян был значительно выше, чем у сородичей, что отражается как в материальной культуре, так и в в древнем словарном запасе, отражающим социальное расслоение и довольно развитые политические институты.

Согласно Нестору, поляне, пришедшие (очевидно, вернувшиеся) на Днепр с Дуная, воспринимали обычаи соседних славян как дикарские: «обычай имяху живяху в лесе, яко же и всякий зверь». Сами поляне, очевидно, в какой-то степени наследовали достижения предшествующей Черняховской культуры.

Возможно, начало славянизации/балтизации окраинных районов последней (т.е. Черняховской) происходит ещё до миграций пражско-корчакских племён. В её северном ареале просматривается как аборигенный, иранский субстрат, так и пришлый — возможно, связанный с Пшеворской культурой, носителями которой были кельты, германцы и венеды. Причём под последним именем Птолемею (II в.) известен балтский народ, живший на территории Пруссии, и пшеворские обитатели берегов Вислы. Для Иордана (V в.) венеды — это уже обобщающее название славян). Т.о. вопрос о возможной славянской составляющей Пшеворской (и Черняховской) культур является спорным, но исключить эту вероятность нельзя.

(по В.В. Седову)

Я думаю, чтобы представить сложный характер этногенеза, вышесказанного достаточно (даже если не вспоминать ассимилированные славянами позднее финно-угорские племена).

 

Примечания:

1. Вообще этнические массивы отличаются исключительной нестабильностью. Мы можем это хорошо проследить на примере последних четырёх веков. Нет никаких основания полагать, что в прошлом дело обстояло иначе. Просто имеется обычная аберрация, когда кажется, что в прошлом время текло медленнее и события происходили намного реже. На самом же деле ниже была скорость передвижения и планету населяло меньшее количество людей.     [обратно]

2. Но при этом совершенно не обязательно, чтобы предки конкретного русского или украинца были древними славянами. Даже гаплогруппа Р1A, свойственная 54 % украинцев, 50% белорусов, 55 , 47 и 34 % русских (соответственно на юге, в центре и на севере) может иметь как славянское, так и балтское или иранское происхождение.     [обратно]

3. Для науки прибалтийских стран нередко характерно яростное отрицание такого родства, опять-таки преимущественно связанное с ценностными (т.е. мифологическими) предпочтениями.     [обратно]

4. К их потомкам, например, относятся современные прибалтийские народы.     [обратно]

5. В источниках раннего средневековья наряду со славянизированными саварами-северянами упоминаются и тюркизированные савиры в Приморском Дагестане.     [обратно]