Акция Павленского провела еще один рубеж внутри российского общества. Речь идет не об изобличении пресловутых "ватников", а о либерально-демократической общественности. Вот так отреагировала на акцию Павленского уважаемая Л. Алексеева:

"Я категорически осуждаю его акцию. Я считаю, что действовать надо словом, а не насилием, Зачем поджигать двери? Это не дело. Если это перформанс, то это идиотский перформанс. Представляете, начался бы пожар, а внутри люди, они не смогли бы выйти, у них семьи и дети. Если бы люди сгорели, это как? Сначала все-таки его — к медикам. Нормальному человеку такой перформанс в голову не придет".

Алексееву уж точно нельзя заподозрить ни в имперском мышлении, ни в нечестности. Но даже она при виде акции Павленского как будто забывает, что такое советская карательная психиатрия (слова о том, что бедные сотрудники госбезопасности не смогли бы вырваться из здания на Лубянке, вообще трудно комментировать без сарказма; как пошутил один из авторов в Фейсбуке «как же, ведь за дверью мог быть детский сад!»). Алексеева пытается говорить как «нормальный» рациональный человек, любящий музеи и театры и не любящий авторитарную деспотию. Но эта нормальность и рациональность уже какой-то другой эпохи, навсегда ушедшей в небытие. Часть либерально-демократической общественности России в очередной раз пытается догнать Запад – при помощи практик минувших эпох и в их стилистике. Но провал демократического проекта 1991-2015 гг. свидетельствует о том, что старые формы борьбы с российской деспотией недостаточны (что, конечно же, не означает, что они не нужны). Для того, чтобы уничтожить пост-советскую диктатуру нужен художественный прорыв – и именно он обнаруживается в искусстве Павленского.

Именно в искусстве. Рассуждения о том, что акции Павленского – это не искусство, относятся опять же к пронафталиненной иллюзии о том, что есть какой-то универсальный архетип искусства. Который непременно включает предметность («он что – картину или книгу написал?») и предполагает то, что «культурный продукт» производится для респектабельного музея (частного или государственного) или театра с позолоченной правительственной ложей. А еще лучше – по их заказу.

Еще один аргумент, который поражает своей гражданской импотенцией: «Павленский нарушил закон». Борьба за гражданскую свободу выше формальных законов. Отечественные либеральные законники могли бы вспомнить о борьбе за гражданские права в Индии в 20-40-е гг. и в США в 50-60-е. Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг нарушали законы. И подвергались за это аресту. И это при том, что суды в английской Индии не были басманными, а США того периода – это демократическое государство. Павленский выступил не против законов, а против диктатуры. И обвинять его в нарушении законов могут только те, кто готов смириться с диктатурой, те, кто в современном российском государстве продолжает видеть своего защитника от мнимых опасностей. Горящие чекистские врата ада для таких опасливых отечественных поборников демократии оказываются раздражителем, они показывают их совести, что в России существуют люди, которых эти врата не одолели.