Интерпретация действия другого как проявления его стремления к власти - непроверяемая одномерная система. В этом смысле Ницше - такой же "мастер подозрения", как и Маркс с Фрейдом (словосочетание "мастера подозрения" в применении к этим трем авторам я услышал от Александра Доброхотова).

Эта система интерпретаций стоит наравне с марсксизмом и фрейдизмом по степени нефальсифицируемости. Невозможно представить себе действие, которое не могло бы быть интерпретируемо как манифестация воли к власти. 

Даже если человек стал дауншифтером и удалился выращивать капусту - подозревающий может сказать, что такой дауншифтер просто является очередным Иваном Грозным, удалившимся в Александровскую слободу. И несчастный огородник никаким способом не сможет доказать, что это не так. 

Точно так же он не сможет доказать, что его второе рождение в капусте не есть результат сублимации и символического замещения, поскольку капуста с очевидностью является символом женских гениталий. И пусть попробует, удалившись от борьбы за соединение пролетариев всех стран, доказать, что он не является носителем мелкобуржуазного сознания.

Воля к власти, если таково желание интерпретатора, движет звездами и элементарными частицами, матерью Терезой, Наполеоном (что совсем подозрительно в силу очевидной тривиальности случая) и алкоголиком, потерявшим квартиру. Движет, конечно, в представлении интерпретатора - но такова его собственная воля, винтовка которой и рождает представление. Она движет даже Шопенгауэром с его святыми и гениями, угашающими в себе волю к власти - поскольку какой тиран не любит поговорить о своей скромности и самоотверженности.

Конечно, в том случае, если человек зарезал братьев и сестер перед тем, как взойти на вершину власти в государстве с наследственной монархией, подозрение в стремлении к власти является достаточно обоснованным - хотя доказать с математической точностью наличие стремления к власти невозможно, как и отсутствие этого стремления. Ведь может быть, таким кандидатом в монархи движет совсем не воля к власти, но стремление облагодетельствовать человечество и уверенность, что остальные его родственники - законченные негодяи, которые погрузят человечество во тьму, хаос, невежество и рабство.

Надо сказать, что проблемна в связи с волей к власти не только оценка действий другого. Самоанализ тут тоже проблемен. Настоящий мастер подозрения способен подозревать себя не в меньшей, а то и в большей степени, чем другого. Между стремлением к свободе и любви и стремлением к власти трудно разместить волосок. Одно неловкое движение ума, одно неуместное желание - и ангел падает, сам того не замечая. Путь к свободе теперь, согласно его учению, ведет через абсолютную диктатуру, а лучшее доказательство его любви - железный ошейник с массивной цепью на голове у возлюбленного, который, разумеется, жаждет BDSM-игр, но, будучи мастером таких игр, не признается в своей к ним склонности. "Я лучше знаю, что тебе нужно".

Но будучи проблемным, такой самоанализ необходим как гигиеническая процедура и прополка баобабов. Мало того, будучи еще более этически проблемным, анализ действий другого тоже может быть актуальным для существа в сансаре. С одной стороны - "не судите", а с другой - "различайте духов". С одной стороны - "не сотвори себе кумира", а с другой - "не возведи хулу на духа святого". Такова, на мой взгляд, одна из важнейших этико-эпистемологических антиномий.

Все вышесказанное можно сказать и о еще одном распространенном подозрении - подозрении в "желании пропиариться" или "выпендриться", в котором может быть обвинено любое существо, являющееся кем-то или чем-то, а не никем или ничем. Включая самого подозревающего других в самопиаре, который уж точно хочет именно выпендриться, и ничего иного.