Найти - Пользователи
Полная версия: Дух Благой Вести и переоценка ценностей «исторического христианства»
Начало » Духовные пути » Дух Благой Вести и переоценка ценностей «исторического христианства»
1
Митя Ахтырский

 

Текст написан в качестве введения к задуманной авторами работе по истории и философии авраамических религий.

 

Как быть в современном мире человеку, который, взяв в руки Евангелие, проникся идеалами Нагорной проповеди? Как быть, как действовать людям, которые осознали, что центральным моментом  не только в христианской традиции, но во всей мировой истории, во всей мировой культуре, во всем бытии в целом являются Любовь, Свобода и Правда? Что делать тому, кто пришел к выводу, что именно эти слова выражают в человеческом языке высшую реальность, которую носители теистического мировоззрения называют Богом, но которая может быть названа и иным словом или даже не быть поименована вовсе?

Очевидно, что одним из главных искушений для такого человека, если его не остановил радикализм евангельской проповеди, будет столкновение с тем, что мы можем назвать “историческим христианством”. Евангельский образ Иисуса находится в ужасающем противоречии с многими элементами истории и доктрины так называемых “христианских церквей”, будь то церкви дохалкидонские, ортодоксальные (“православные”), католические или протестантские.

Конечно, нельзя утверждать, что это противоречие абсолютно и безысходно. И история того, что принято называть “христианской церковью”, и кодифицированные учения тех или иных “христианских конфессий” во многих своих элементах несут на себе печать евангельского духа. Во многих - но во всех ли? Какие именно из этих элементов действительно пронизаны божественным светом, а какие - суть результат приспособления конкретных людей, называвших себя христианами, к “духу века сего”?

Любовь и свобода, врожденное человеку чувство правды и озаренный этими божественными дарами разум - вот ориентир и критерии для выработки отношения к любому явлению. Идеалы любви и свободы стали достоянием человечества во многом именно благодаря воздействию духа евангельской проповеди, это единственные идеалы, которые можно назвать подлинно христианскими. И в свете этих идеалов и должна быть рассмотрена история церкви, ее политики и догматики - а также нынешнее положение дел в “христианских” деноминациях.

Каждый человек должен отвечать на эти вопросы самостоятельно, судья человеку - его совесть. В этом деле нам не может помочь ссылка на авторитеты, апелляция к чудесам и иное использование внешних критериев, имеющих отношение к культу силы, а не к свободе, любви и правде. Не может помочь - ибо вторичны по своей природе, поскольку именно сам человек - и никто иной - выбирает для себя эти критерии. Одно из двух - или человек выбирает себе авторитеты, исходя из своего чувства свободы, любви и правды, или же принимает их, будучи подавленным стоящей за ними силой, тем самым “духом века сего”. Это силовое давление может манифестироваться в опыте конкретного человека различными способами - как в образе “крестоносца”, принуждающего к принятию “кредо” с помощью АК и других мощных инструментов подавления совести, так и в более мягком образе родственника, давящего на чувство вины перед предками, которые заповедали своим потомкам чтить именно эти, а не какие-либо иные, ценности и авторитеты.

Мы исходим из того, что существует путь (или многообразие путей), возводящий человека на новые уровни существования. На этом пути человеку оказывается помощь. Эту помощь, если рассуждать, сообразовываясь с идеями блага, свободы и любви, ему оказывают те, кто достиг этих уровней ранее, а в пределе (беспредельности) - сама реальность любви и свободы, Сам Бог, Который может познающим восприниматься и как безличное, и как личное начало, синтез же их располагает нас мыслить о Божестве как о Сверхличности. В Себе же Бог остается для нас апофатичным, непознаваемым, проявляясь для нас прежде всего именно как свобода, любовь, творчество, истина и красота, которые возможны именно потому, что источником их является непостижимое, превышающее любые наши ограниченные представления благое Божество.

Суть христианства не есть только проповедь пусть и благих, но все же абстрактных идей свободы и любви. Это путь жизни, охватывающий все без исключения сферы человеческих проявлений. Этот путь соединяет в себе и преодолевает все рассудочные бинарные оппозиции, в том числе двойственность “абстрактного” и “конкретного”, приводя ищущего к его цели - целомудренному состоянию, к целостности, обретаемой в соединении с божественным Источником. Достижению человеком этого высшего состояния - состояния озаренности всего его существа светом божественных энергий, вхождению в полноту свободы, любви и истины - могут помочь разнообразные средства - молитва и медитация, разнообразные аскетические и иные практики и психотехники, как индивидуальные, так и коллективные. У нас нет сомнений в том, что в историческом христианстве (впрочем, как и во многих иных сообществах прошлого и настоящего) были выработаны действенные способы продвижения по этому пути - и что эти способы соединяют в себе таинственное действие божественной беспричинной благодати и встречное усилие людей, открывающих этой благодати свое сердце, свое сознание, свой разум.

Это действие благодати на человека, будучи воспринимаемо высшими сферами его духа, организует в целях продвижения человека по пути событийную ткань его жизни. Человек постоянно получает новый опыт - и провидение дает человеку возможность выходить на новые уровни осмысления реальности. Обостряются его чувства и разум, совершенствуется его этическая система ценностей. Человек освобождается от пут эгоистической ограниченности и учится понимать - чужое и непонятное становится в акте понимания любимым.

Но социум состоит из отдельных людей, многие из которых осознанно стремились и стремятся к развитию в себе высших потенций. Взаимное сотворчество таких людей не может не вести в итоге к прогрессу человечества, к духовному развитию уже не индивидуума только, но целых сообществ, а в конечном счете и всего человечества. Мы уверены, что провидение направляет ко благу существование не только отдельных личностей, но и жизнь коллективов живых существ планеты и всей вселенной. Да, этот путь нелинейный. Как отдельный человек, так и человеческие сообщества не застрахованы от срывов, тем более ужасных, чем большего человечество достигло на своем пути. Но, вопреки распространеному мнению, возрастание человека в духе очевидно. Очевиден рост понимания, выражающийся в постоянном преодолении групповой обособленности, в преодолении агрессивности - и во многих иных явлениях. Налицо этический прогресс человечества. Благая весть Иисуса, весть о Его словах и деяниях становятся сегодня в силу этого прогресса яснее, понятнее, чем когда бы то ни было ранее.

Именно в свете нового понимания, открывающегося людям, накапливающихся в коллективном сознании его квантов и интегрирующихся в новых, более этичных типах мировоззрения и систем этических ценностей, и следует провести пересмотр истории “мифологии”, “религии”, “философии” - всех путей творчества и познания. В частности - иудео-христианской, “библейской” традиции.

Эта работа привела нас к пониманию, что идеи гражданского общества, основанного на сетевом принципе, демократии, толерантности, прав личности и ее свобод, индивидуализации ее духовных путей в сочетании с объединением человечества в одно целое непосредственно проистекают из Благой Вести Иисуса, предполагаются ей и являются основой для дальнейшего движения человека и человечества на пути к благу и совершенству, к единению друг с другом и с Богом в свободе, любви и творчестве.

Исследование, предпринимаемое нами, также является попыткой очертить перспективы развития тех идей, которые принято сегодня называть “секулярным гуманизмом”, преодолеть ложную конфронтационную дихотомию между “гуманизмом” и “религией”. Мы неспроста берем эти слова в кавычки - поскольку в культуре эти слова оказались наполнены значениями, выработанными враждующими сторонами. Этими враждующими сторонами стали, с одной стороны, конфессиональные реакционеры, в значительной степени выхолостившие суть этической христианской революции, а с другой - во многом порожденные этими реакционерами “секуляризаторы”, вместе с водой реакции выплескивающие и ребенка - высокую христианскую мистику и этику. Именно синтез идей гуманистического ряда - христианских по своей сути, хотя и рождавшихся во многом в процессе конфронтации с частично дехристианизированными церковными корпорациями - с христианской мистикой и этикой и должен стать, по нашему мнению, новой стадией развития гражданского общества. Не отказ от уже выработанных принципов толерантности и прав человека, но выход этих принципов на еще более совершенный уровень - вот одна из целей подобного синтеза.

“Секулярная демократия” и “секулярный гуманизм” в перспективе могут стать “спиритуальной демократией”, “спиритуальным гуманизмом”. На начальной стадии этого превращения мы и находимся в наши дни. Основные его черты - освобождение человечества от ограничивающих моментов как клерикализма, так и его обратной стороны - побочных эффектов гуманистической революции последних пяти-шести веков.

Человеческое сознание имеет, помимо своих божественных потенций, и иной, анти-провиденциальный аспект. Оно подвержено, с одной стороны, косности, инерции, страху, ксенофобии и конформизму, а с другой - стремлению к доминированию и самоутверждению за счет других живых существ, других элементов универсума. Этот негатив в совокупности с трагическим стечением исторических обстоятельств привел к тому, что евангельская весть в своем историческом существовании оказалась смешана с чуждыми ей ценностями, установками и представлениями, искажающими, замутняющими, принижающими ее.

Именно эти регрессивные особенности человеческого сознания привели к тому, что  в течение нескольких веков после Иисуса  возникла жесткая иерархическая социальная структура, отождествляющая себя с “христианской церковью”. Она не без успеха попыталась “приватизировать” христианство, предстать единственным легитимным глашатаем Благой Вести и дискредитировать альтернативы. Эта организация декларировала принадлежность к ней в качестве необходимого условия для “спасения души”, для достижения человеком его сотериологической, эсхатологической цели. “Церковь” вступила в тесный союз с государственной властью в Византии, а затем и во многих других странах. Государственная власть в обмен на почти что безоговорочную поддержку способствовала монополизации духовной жизни подконтрольных ей людей в руках “церкви”, в том числе и жесткими насильственными методами. В свою очередь, верхушка “церкви”, войдя в состав политической элиты, выстроила свою “вертикаль власти”, став, по сути, частью государственной машины. В результате такие аспекты христианской жизни, как быт, вероучение, культ, структура общины, оказались в той или иной степени унифицированы, подконтрольны “церковной” верхушке и в целом политической элите. Отказ Иисуса от “власти над царствами” обернулся принятием этого искушения для многих из тех, кто объявил себя Его последователями.

Несмотря на очевидную профанацию христианских идеалов, можно усмотреть в этой “симфонии властей” и провиденциальный аспект. Унификация привела к кристаллизации “церковного канона”, в результате новозаветные тексты оказались “законсервированы”. В них оказалось невозможно вносить дальнейшие изменения - в том числе и с целью профанации идеала. Империя проглотила христианскую “наживку”, приняла в себя то, что в итоге не смогла вместить. Идеи свободы и любви продолжали жить и развиваться - и в итоге взорвали государство изнутри, инициировав процесс освобождения личности из-под гнета регрессивных социальных систем. Совершенно не случаен тот факт, что этот взрыв произошел именно в христианских обществах. Нелепо утверждение, что в итоге мы получили “постхристианское общество“, впавшее в апостасию (отступление) от “истинной веры”. Не апостасия, а катарсис, не отказ от христианских идеалов, а очищение их от чуждых им элементов - вот глубинная суть европейского, а затем и глобального гуманизма. Эта революция еще далека от своей победы. На пути к ней необходимо преодолеть, с одной стороны, сопротивление отживших форм репрессивной религиозности (фактически - от идолопоклонства), а с другой - побочные эффекты, сопутствующие всякой революции, чреватые почти что полным отказом от христианского идеала. Словом, от тех аспектов социальной жизни, которые препятствуют организации общества на принципах свободы и любви.

В этой борьбе центральным моментом является образ Бога, принимаемый человеком - образ высшей реальности, идеал, которым человек руководствуется на своем жизненном пути. Идеал всеобъемлющий - метафизический, этический, социальный, личностный - одним словом, идеал экзистенциальный. Если попытаться свести конфликты последних нескольких веков в этой сфере к неким предельным позициям, то мы получим следующую картину. Человеку предлагается выбор из трех образов высшей реальности, которые в итоге можно свести к двум - “Бог есть власть” и “Бог есть свобода и любовь”.

Первый образ - это представление о высшем начале как о мировом абсолютном диктаторе, требующем беспрекословного повиновения, транслирующем свою волю через жреческую корпорацию и всю политическую власть в целом. Второй образ описать сложнее - проще представить себе образ Иисуса, который сказал: “Я и Отец - одно”, “вы во Мне, и я в вас” и “будьте совершенны, как Отец ваш небесный”. Третий же образ есть тот самый побочный эффект европейской секулярно-гуманистической революции. Он не настолько очевиден, поскольку многие его носители постулируют свой отказ от всяких форм религиозности. Однако этот отказ носит чисто декларативный характер - высшая реальность в этом мире просто оказывается безличной и слепой - но столь же безжалостной, лишающей свободы, принудительной, вне- и антиэтичной, как и образ “бога” как силы и власти. Таким образом, первый и третий из рассматриваемых образов различаются только в вопросе о личном или безличном характере злого “бога”. Этика и в том, и в другом случае оказывается вторичной, и сводится в итоге к необходимости подчинения силе и неизбежности, будь то воля мирового диктатора или же железная детерминированность мировых законов.

Образ божества, отношение человека к этому образу оказывает мощное, определяющее воздействие на все сферы его сознания и активности. Человек - это те боги, которым он служит, те предельные идеалы, которыми он руководствуется в жизни. И это служение приносит свои плоды. Вера в силу и власть - одни, вера в свободу и любовь - иные. Мы полагаем, что первый образ является по отношению ко второму паразитическим. Деформация благого образа Бога чревата диктатурами и распадом в деградации. Очищение же этого образа - даже один маленький шаг в этом направлении - это всегда глоток творческого духа, выход человека на новый, более интегрированный уровень осознания реальности. Парадоксальным образом, именно на этом пути перед человеком открываются новые возможности овладения собой, именно на этом пути человек оказывается способен преодолеть те препятствия, которые ранее казались непреодолимыми. Эти возможности и способности появляются у человека, последовательно реализующего в своей жизни идеалы правды, свободы и любви, как своего рода побочный эффект.

Любящий и желающий свободы всем существам универсума человек познает реальность ради ее самой, ради блага познаваемого. Ищущий же силы познает реальность ради себя и во имя свое - чтобы овладеть познаваемым объектом, использовать его. Такое познание всегда противоречит категорическому императиву, поскольку собственные цели и интересы познаваемого существа не принимаются во внимание. Этот способ действия приводит в итоге к деградации и разрушению познаваемой реальности, а в результате и к кризису самого познающего.

Именно область идеалов является для современного человека эпохи глобализации одной из самых проблемных зон. Со сферой бессознательного работают психоаналитики, но психоаналитический мейнстрим имеет дело в основном с сексуальными проблемами. Область же сверхсознания в этом мейнстриме или отрицается вовсе, или рассматривается в качестве репрессирующего социального анклава в психике индивидуума (тут перед нами вновь появляется тень тирана). Таким образом, проблемы идеального человек и в наши дни склонен решать, прибегая к помощи традиционных религиозных конфессий.  

Длительное существование в человечестве этих конфессиональных структур привело к тому, что многие слова и термины, с помощью которых человек выражал свой духовный опыт, оказались в той или иной степени затерты, профанированы, девальвированы. Такие слова, как “бог” и “религия”, не избежали этой участи. Об этически сниженном образе Бога мы уже говорили выше. Слово же “религия”, изначально означавшее “восстановление связи”, еще в Римской империи оказалось накрепко связанным с конкретными жреческими корпорациями со всеми их негативными чертами.

В итоге наиболее известные в наши дни теории происхождения религии делают весьма затруднительным само употребление этого слова в его изначальном смысле. Теория, преподносимая самими конфессиональными структурами, утверждает, что религия есть вся совокупность теории и практики этих конфессий, непосредственно данная высшей силой, а жреческая корпорация является посредником между этой силой и остальными людьми. Она - часть общего посреднического сакрализованного пространства, в которое также входят священные тексты, храмовые здания и другие “святыни”.

В результате возникновения светского общества в борьбе с конфессиональными корпорациями рождаются другие теории, призванные лишить эти корпорации власти и авторитета. Основная проблема этих теорий в том, что они пытаются дискредитировать не сами эти корпорации, но религиозность как таковую, саму сферу сверхсознания. Такова теория происхождения религии как продукта человеческого невежества, которое пытается защититься с помощью “религии” от страхов перед явлениями природы,  неадекватным образом эти явления объясняя. Вторая контртеория говорит о том, что основной мотив возникновения религии есть потребность установить над обществом и индивидуумом контроль, манипулируя его ожиданиями, теми же самыми страхами и желаниями. В сходном редукционистском русле работает и фрейдистская ветвь психоанализа.

Однако с именами Уильяма Джеймса и Карла-Густава Юнга связано возникновение новой теории происхождения религии. Согласно этой теории, корень религии следует искать в экзистенциальной сфере. Сердцем религиозности оказывается специфический внутренний опыт родоначальника конкретного течения и адептов этого течения. Таким образом, религиозность реабилитируется в своих творческих правах, избавляясь в этой трактовке как от положения ригидного колосса на глиняных ногах, так и от поста участкового полицейского, обменивающего власть на безопасность.

Проблема в том, что и эта теория чревата недолжной редукцией в рассмотрении вопроса происхождения религии. Религиозность в рамках этого подхода может быть сведена к тому или иному внеэтичному фактору сознания, например, к опыту переживания смерти-возрождения, которому психологи-трансперсоналы уделяют вполне, впрочем, заслуженное внимание.

Мы же в своих исследованиях исходим из предпосылки, что в основе человеческой религиозности лежит стремление к совершенству, к освобождению от различного рода обусловленностей, к интеграции с другими существами в свободе и любви. Религиозность оказывается путем познания и творчества, раскрытием себя для встречи с абсолютным благом, с источником света, по лучу которого “вверх по течению” двигается познающий.

Феномен “религии”, будучи рассмотрен под таким углом зрения, оказывается центральным в человеческой истории и культуре. Религия, как стремление к идеалу и совершенству, оказывается стержнем того, что мы называем культурой, ее средоточием. Явление принадлежит миру культуры настолько, насколько оно религиозно в этом смысле этого слова. Слова “культура” и “религия” оказываются синонимичными.

Однако слово “религия” претерпело столько превращений за последние два тысячелетия, что его и вправду весьма затруднительно использовать в области философии так, чтобы в сознании потенциального читателя не активизировались те смысловые коннотации, которые авторы вовсе не имели в виду, употребляя это слово. В сознании множества людей религия - это и есть жреческая корпорация с ее иерархией, ритуалом, “святынями”, адептами. Именно в этом качестве религия мыслится современным человеком и даже оказывается элементом правовой системы.

Сфера идеала оказывается в современном обществе лишена именования, человеческая активность в этой сфере не имеет своего словесного ярлыка. В нашей трактовке под словом “религия” следует понимать именно “духовный путь”, активность человека в сфере идеального. В этой “высшей религиозности” обретают единство кажущиеся часто непреодолимо разделенными области - “наука”, “искусство”, “философия”, этика, эстетика, практическая деятельность человека, его “дело, слово и помышление”.

В этом контексте человек может быть внекофессиональным, но не может быть внерелигиозным. Точно так же человек может не иметь отношения к миру современной науки, но в любом случае он познает реальность, совершает познавательные акты, накапливает опыт и его обрабатывает. Каждый человек живет духовной жизнью, идет по тому или иному уникальному духовному пути, делает шаги по направлению к свободе, любви и правде - или же в сторону от них, но уйти от этих проблем не может. Не может - поскольку глубиннейшая и высочайшая суть человека и есть свобода, любовь, творчество, истина и благо. Об этих проблемах можно попытаться забыть, но в кризисные, переходные периоды они неизбежно актуализируются в его сознании.

Поскольку “традиционные религии” в лице соответствующих конфессиональных корпораций сохраняют сильное влияние на жизнь общества даже в секуляризованных сообществах, необходимо тщательнейшим образом пересмотреть их наследие. Это наследие предельно противоречиво. Именно традиционные конфессии оказываются носителями высших духовных ценностей человечества, трансформирующих социум и поныне даже и против желания кокретных представителей жреческих и пост-жреческих корпораций. С другой стороны, эти конфессии находятся в арьергарде социального прогресса человечества, неся в себе законсервированные агрессивно реакционные элементы прошлых стадий развития, жаждущие реванша.

Предшествующий абзац относится ко всем традиционным структурам. Однако во главе процесса глобализации оказалась одна из человеческих культур - европейская, имеющая с одной стороны, эллииско-романские, а с другой - иудео-христианские (шире - авраамические) корни. Конечно, мы находимся в глобализационном “плавильном котле”. В разных участках этого котла мы имеем различную диспозицию. Очевидно, что даже и на европейскую в широком смысле этого слова культуру оказывают ныне обратное воздействие инокультурные традиции - индо-буддистские, даосско-конфуцианские, традиции коренного населения Америки, Африки, Азии и Океании - и даже, казалось бы, мертвые традиции, такие, как египетская, майянская и, тем более, дохристианская греко-римская.

Но мы в первую следует задаться целью исследовать традицию, которая первой распространила свое влияние на весь земной шар, европейскую, в духовном центре которой находится Благая Весть Иисуса, которую одновременно сохраняют и развивают и ее же профанируют и паразитируют на ней христианские традиционные конфессии, которая явила себя в небывалом доселе явлении гражданского внеконфессионального общества, основывающегося, тем не менее, на христианских идеалах.

Эти идеалы нуждаются в постоянном прояснении в постоянной рефлексии на них - дабы они не покрылись в сознании человека и общества пылью и плесенью, не утратили своего центрального положения, поскольку даже частичное их забвение чревато крахом провиденциального проекта “человечество”.

Сердцем европейской традиции оказывается провозвестие Иисуса, Его личность, Его деяния.

Пришествие Иисуса стало своего рода мистическим кристаллом, в котором сошлись предшествующие линии развития, преломились в нем, создав уникальный ярчайший луч, приуготовляющий прорыв человечества во всех областях его деятельности, трансформирующий саму природу человека и мира, в котором человек живет. Одним из центральных моментов «переоценки ценностей» может стать концентрация внимания на том, как этот луч преобразовывал индивидуальное и коллективное сознание - и на том, какое сопротивление ему на протяжении последовавших исторических периодов оказывали регрессивные, реакционные стороны этого сознания.

Другим таким моментом может стать оценка перспективы развития социума в духе Благой Вести, проблемы соединения “индивидуализации веры” с потребностью в формировании новой социальности более высокого типа, в большей степени проникнутой евангельским идеалом, не допускающим тиранического господства какой бы то ни было идеологии, тем более не могущей быть терпимой, когда она пытается паразитировать на провозвестии Иисуса.

Такая работа, помимо своей универсальной значимости, имеет предельную актуальность в наши дни, чреватые регрессивным клерикальным реваншем в России и в мире в целом.

 

pupkin.vladimir
“Религия, как стремление к идеалу и совершенству, оказывается стержнем того, что мы называем культурой, ее средоточием” - сильно сомневаюсь. Это ваше видение. А на самом деле просили защиты, урожая и пр. Это уже больше с 19 века идёт такое понимание, или даже с гуманистов. Мне кажется, идёт планомерное развитие концепций, а не так, что кто-то высказал когда-то, и на все века.
vkams
Читая, не знал о мнении Володи, но хотел высказаться похоже. Почему валят к Матроне? Потому что чают получить помощь. Почему есть тенденция к силовому, грозному образу Бога, даже в обмен на свободу? Потому что в мире не хватает своих сил против неправды, а достичь такого духовного уровня, когда это не будет важно или появятся сиддхи - этого почти никто ведь не может. Поэтому и молитвы наши в большинстве случаев просительные - об исцелении, о спасении, о поддержке в обычных делах.
This is a "lo-fi" version of our main content. To view the full version with more information, formatting and images, please click here.
Powered by DjangoBB